Написано кровью моего сердца - Диана Гэблдон

Кузница, значит. Вот откуда звяканье металла и ругательства. Йен смежил веки — это помогало справиться с тошнотой, однако разные образы из снов все равно представали перед внутренним взором, и он снова открыл глаза. Рэйчел по-прежнему здесь. Хорошо.

— Кто выиграл сражение?

Она пожала плечами.

— Судя по всему, никто. Американцы хвастают, что их не победили. Но и англичане не проиграли. Однако моя забота — ты. И ты поправишься. — Она нежно коснулась его лба. — Я так сказала. А я упряма, как любой шотландец, чье бы имя ты ни назвал — включая тебя самого.

— Я должен сказать тебе кое-что, малышка, — Йен не собирался говорить это слово, но оно слетело с губ так привычно, будто он уже много раз произносил его.

— Надеюсь, не в том же духе, что недавно? — Рэйчел остановилась вполоборота к нему и посмотрела обеспокоенно.

— Я что, разговаривал, пока?.. — Он пытался изобразить рукой свое недавнее состояние, но даже здоровая рука была тяжелой, будто свинец.

Прикусив верхнюю губу, Рэйчел пристально смотрела на него.

— Кто такая Гейлис? — резко спросила она. — И что, во имя всего святого, она тебе сделала?

Йен удивленно моргнул, испытывая при этом облегчение. Да, именно это ему привиделось… о боже… Облегчения как не бывало.

— Что я говорил? — встревоженно спросил он.

— Если ты не помнишь, то я не хочу напоминать тебе об этом. — Шурша юбками, Рэйчел опустилась на колени рядом с ним.

— Я помню, что случилось. Я всего лишь хочу знать, о чем я говорил.

— Что случилось… — медленно повторила Рэйчел, не сводя с него глаз, — в твоих видениях? Или… — Она умолкла и тяжело сглотнула.

— И там, и там, малышка, — тихо сказал Йен и коснулся руки Рэйчел. — Я говорил о Гейлис Абернатти?

— Ты просто сказал «Гейлис». — Рэйчел накрыла его руку своей. — Ты был испуган. И кричал от боли — разумеется, ты испытывал боль, так что… но потом… что бы ты ни видел, это…

Ее шея и лицо медленно покраснели. Снова соскользнув в бред, Йен на миг увидел Рэйчел в облике орхидеи с темной горловиной, куда он мог бы погрузить свой… Тяжело дыша, он отбросил это видение.

— Кажется, ты испытывал не боль, а нечто иное. — Рэйчел нахмурилась.

— Верно, — согласился он и сглотнул. — Можно мне еще воды?

Рэйчел напоила его, не сводя пристального взгляда, подразумевавшего, что она не даст отвлечь себя от интересующего вопроса.

Йен вздохнул и лег.

— Это было давным-давно, a nighean, так что сейчас тебе не о чем беспокоиться. Лет в четырнадцать меня забрали… похитили. Пока дядя искал меня, я какое-то время жил на Ямайке с женщиной по имени Гейлис Абернатти. Жилось мне там не очень хорошо, правда, и вреда мне тоже не причинили.

Рэйчел выгнула изящную бровь. Йену нравился этот жест, иногда даже больше остальных.

— Там были и другие подростки, но им не так повезло…

Потом он долго еще боялся засыпать, потому что их лица вставали перед глазами. Но воспоминания о них постепенно тускнели, и теперь он ощутил вину за то, что позволил им кануть во тьму.

— Йен… — Рэйчел провела ладонью по его небритой щеке — приятное до мурашек ощущение. — Тебе не обязательно рассказывать. Не хочу, чтобы ты об этом вспоминал.

— Ладно. Я расскажу тебе об этом, но позже. Это старая история, и тебе не обязательно слушать ее прямо сейчас. Но…

Он осекся, и она выгнула обе брови.

— Но я должен рассказать тебе о другом, малышка…

Многое еще из событий последних двух дней оставалось для него загадкой, но Йен ясно помнил двоих абенаки, которые охотились на него. И он рассказал Рэйчел о них и о том, что сделал в английском лагере.

Рэйчел молчала так долго, что Йен засомневался — может, он ведет этот разговор во сне?

— Рэйчел? — позвал он и беспокойно поерзал на колючем сене.

В открытую дверь хлева падал свет, но Йен не мог прочесть по лицу Рэйчел абсолютно ничего. Ее светло-карие глаза смотрели на его лицо, но так отрешенно, будто она глядела сквозь него. Йен испугался, что это так и есть.

Снаружи ходил туда-сюда кузнец, позвякивая металлом и хрипло ругаясь. Йен слышал даже, как нервными толчками бьется его собственное сердце.

Наконец Рэйчел вздрогнула, будто просыпаясь ото сна, и положила руку на его лоб. Ласково откинула назад его волосы и посмотрела в глаза. На сей раз ее взгляд был нежным и бездонным. Ее палец медленно прошелся по татуировке на его скуле.

— Полагаю, ждать больше нельзя, мы должны пожениться как можно скорее. Я не хочу, чтобы ты сталкивался с подобным один. Времена сейчас лихие, мы должны быть вместе.

Он закрыл глаза и выдохнул. Потом умиротворенно вздохнул и прошептал:

— Когда?

— Как только ты сможешь ходить самостоятельно, — ответила Рэйчел и поцеловала его легко-легко — будто упавший лист коснулся губ.

Глава 93

Дом на каштановой улице

Дом не пустовал — из трубы в западном крыле поднимался дым. Однако дверь оказалась заперта.

— Интересно, что случилось с прежней дверью? — сказал Джон Хэлу, на всякий случай еще раз потянув за ручку. — Она была зеленой.

— Если ты постучишь в эту дверь, то, вполне возможно, кто-нибудь выйдет и ответит на твой вопрос, — предложил Хэл.

Оба они были в гражданской одежде, но Хэл заметно нервничал. Впрочем, он начал нервничать еще после встречи с генералом Арнольдом.

Генерал-губернатор принял их холодно, однако держался вежливо. Трижды или четырежды прочтя письмо Фрэзера, он разрешил им войти в город и провести любые расследования, которые понадобятся.

— Надеюсь, вы понимаете, — в голосе генерала прорезалась пресловутая надменность, — что если будете вести себя неподобающе, вас арестуют и выставят из города на штакетине.

— На чем? — недоверчиво переспросил Хэл, не знакомый с этим специфическим американским методом, который давал гостям понять, что они нежеланные.

— На штакетине, — радушно улыбаясь, повторил Арнольд. — Длинная доска, знаете? Ее используют при постройке заборов.

Хэл повернулся к Джону и поднял бровь, будто прося его перевести речь какого-нибудь случайно встреченного готтентота. Джон мысленно вздохнул, но пояснил:

— Того, кого хотят выпроводить из города, сажают на эту самую штакетину, как на лошадь. Потом несколько человек берутся за оба конца доски, идут по улицам и выносят всадника из города. Полагаю, иной раз изгоняемого предварительно обливают смолой и обваливают в перьях, хотя физического воздействия штакетника обычно бывает достаточно.

— Яйца сплющиваются так, будто на них конь наступил, — улыбаясь, подсказал Арнольд. — Заду тоже нелегко приходится.

— Полагаю, так и есть, — вежливо ответил Хэл.