Буря Жнеца - Стивен Эриксон

Подошли двое сержантов Третьей роты – Бадан Грук, которого Скрипач уже видел, и квонец Чопор. Забавная парочка, но так всегда бывает…

Чопор отвесил Скрипачу до странности вежливый поклон. – Мы не возражаем, – заявил он.

– Против чего?

– Вашего старшинства, Скрипач. Что будем делать?

Скрипач состроил рожу и отвел глаза. – Потери?

– В заварушке? Ни одного. Эдур разбежались словно кролики по норам. Мы думали, они покрепче будут.

– Не любят они биться щит к щиту, – сказал Скрипач, почесав под сальной бородой. – Да, они сражались и так, особенно когда рядом были летерийские отряды. Но в последнее время они сменили тактику, потому что морантские припасы сделали прежнюю слишком расточительной. Нет, теперь они охотятся, устраивают засады, гонят нас вперед. Думаю, это их традиционный способ ведения войны.

Чопор хмыкнул: – Гонят, вы сказали. Значит, у стен Летераса поджидает целая треклятая армия. Наковальня.

– Да. Поэтому считаю я, надо подождать. Рискованно, да, потому что в следующий раз Эдур могут придти тысячами.

Бадан Грук сильно прищурил и без того узкие глаза. – Надеюсь, ваш кулак подбросит еще морячков.

– И ваш, Грук.

Тот резко кивнул и поморщился: – Нас перемешали только из-за больших потерь Четвертой в И’Гатане.

– Адъюнкт все постоянно меняет, – подал голос Чопор. – Кулаков, командующих только морской пехотой, не было со времен Сухаря…

– Ну и что? Мы больше не малазанская армия, Чопор.

– Да, Скрипач. Мне это известно.

– Мое предложение такое, – напомнил Скрипач. – Ждем здесь. Пусть маги отдохнут. Будем надеяться, что прибудет Кенеб, будем надеяться, что с ним придет хоть немного морпехов. Насчет старшинства не настаиваю. Лучше давайте приходить к взаимному согласию. Совет сержантов.

– А Геслер согласится?

– Да.

– Хеллиан, Урб?

Скрипач засмеялся. – Таверна еще сочится, Чопор!

Солнце уже село, но никто никуда не торопился. Движение возникало лишь когда приносили очередную флягу. Зал таверны больше походил на бойню – никто не желал оставаться там надолго.

Улыба подошла к сидящему Корику. – Его имя Смертонос, если ты сможешь в такое поверить.

– Кого?

– Смешно. Ты сам знаешь, кого. Того, что убьет тебя одним пальцем. Ноги.

– Я подумал над его стилем, – заявил Корик. – Работает, только если напасть неожиданно.

Улыба фыркнула.

– Нет, в самом деле. Я вижу, как кто-то летит, и рублю его напополам. Непохоже, чтобы он смог отступить или передумать.

– Ты идиот. – Улыба толкнула приятеля. – Да, еще я встретила твоего брата – близнеца. Его звать Больше Некуда. Похоже, из вас двоих ему достались все мозги.

Корик набычился. – Чего тебе надо, Улыба?

Женщина пожала плечами. – Смертоноса. Хочу сделать его своим.

– Твоим?

– Да. Знаешь, что он бережет себя для особы королевской крови?

– Мужчины склонны хвастаться.

– Не суди о других по себе!

– К тому же ты ЯВНО не королевской крови. Королева устричной отмели ему не подойдет.

– Вот почему мне нужно, чтобы ты соврал. Я канезская принцесса – меня отослали в Малазанскую Армию, чтобы уберечь от Когтей…

– Ради Худа!

– Шшш! Слушай! Остальные во взводе с радостью соврут ради меня. А с тобой что?

– Рад за… о, это здорово. Очень хорошо! – Он повернулся и внимательно поглядел на нее: – Ты желаешь, чтобы Смертонос провел один из летучих приемчиков прямо у тебя между ног? Желаешь залететь от принца племени Летучих Белок?

– Залететь? Да. Когда дельфины будут ходить, а рыбы вить гнезда. Я не залечу, – заявила она. – Бутыл дал мне кое-какие травы. Любимый мой Смертонос может оставить во мне галлоны семени, и ни одного маленького прыг-скока не появится.

– У него лицо девушки. Мужики говорили, он любит целоваться.

– Кто тебе рассказал?

– Бережет семя. Умора!

– Слушай, эти твои мужики – ничто. Так я канезская принцесса или как?

– Ладно. Да. Фактически претендентка на трон. Стань летучей рыбой для летучей белки, свей ему гнездо на дереве. Когда мы закончим все, что должны сделать.

Улыба явно удивилась и послала ему ослепительную улыбку. – Спасибо, Корик! Ты настоящий друг.

Он долго смотрел ей вслед. «Бедная девочка. Думаю, белка бережет семя, потому что не знает, что с ним положено делать».

В сумраке кто-то прошел мимо. Корик прищурился и по походке узнал Бутыла. – Привет.

Молодой маг замер, огляделся. Подошел, приволакивая ногу.

Корик сказал: – Тебе положено спать.

– Спасибо.

– Итак, ты даешь Улыбе особые травы. Как ты…

– Я что?

– Даешь травы. Чтобы не залетать.

– Слушай, если она хочет не залетать, нужно всего лишь не ложиться с…

– Погоди, Бутыл! Погоди. Я думал, она с тобой говорила. Насчет трав, которые…

– О, трав. Ты не так понял, Корик. Это не травы от беременности. Это смесь, придуманная бабушкой. Не уверен, что это вообще работает – но уж явно не против беременности. Ну, она просила чего-то такого, навроде… э…

– Стой! Так для чего предназначена смесь, которую она пьет?

– Лучше ей не пить. Это для мужчин…

– Для Смертоноса?

– Смерто… кого? – Бутыл надолго замолчал. – Ты знаешь, что такое смертонос? Это растение с острова Малаз. Может, водится и в Гени. Видишь ли, обычно есть мужские и женские растения и они приносят плоды, все такое, да? Но наш милый смертонос не таков. Только мужские растения. Смертоносы выделяют свое… ну, распыляют в воздух, его семя попадает в семена других растений и прячется, пока те не созреют. Вот тогда оно убивает их и готов новый смертонос, серый цветок, который и не цветок вовсе, а мешочек с…

– Так что делает травка Улыбы?

– Предположительно заставляет мужчину, интересующегося другими мужчинами, интересоваться женщинами. Работает ли это? Не знаю.

– Смертонос – это цветок? И боги с ним. Но это также прозвище солдата из взвода Чопора. Красавчика.

– О, и его прозвище…

– Подобрано очень ловко, Бутыл.

– Бедная Улыба!

Дом фактора казался солидным, но, похоже, сделан был из соломы – так быстро сложился при взрыве. Как ни удивительно, никто не погиб под развалинами. По крайней мере, Урба это порадовало… немного, потому что от постоянных пьяных выкриков Хеллиан ему было не по себе.

Ну, хотя бы повод есть чувствовать себя довольно-таки… довольным. А вот Хеллиан была более чем недовольна, когда столкнулась лбом с Балгридом. Да и у Балгрида лицо было весьма недовольным, что делало его еще менее красивым, чем обычно.

– Ты короче, чем я думала.

– Сержант, я стою на коленях. А вы что делаете под стойкой бара?

– Не одна я тут ползаю, Балда.

– Все сержанты согласились остановиться здесь на время. Вы согласны, сержант?

– Почему бы нет?

– Хорошо. Да, чтобы вы знали… в тех взводах есть человек из Картула.

– Шпион, наверное. Они до сих пор меня ищут.

– Почему это?

– Потому что я кое-что сделала, вот почему. Не могу припомнить, что – но что-то такое плохое, что меня заслали к вам! Проклятый шпион!

– Сомневаюсь, что он хоть что-то…

– Да ну? Тогда зови его сюда и прикажи целовать мне ногу! Скажи, я королева Картула! И желаю, чтоб ногували цело… то есть целовали ногу. Ну, бегом!

В шести шагах от нее, у другого края бара, присел Смертонос. Он прятался от симпатичной, но слишком похотливой женщины из взвода Скрипача. Когда он услышал слова Хеллиан, голова дернулась, темные миндалевидные глаза широко раскрылись. Глаза, покорившие так много сердец, жадно глядели на растрепанную женщину – сержанта, которая ползала по луже разлитого ею же вина.

Королева Картула.

Иногда мелочи могут изменить мир.

Женщины пели древнюю песню на языке, который явно не был имасским. Полная странных щелкающих звуков, флегматичных пауз песня сопровождалась ритмическим жестами; из женских горл вырывались необычайно высокие ноты, от которых у Ежа дыбом встали волосы на затылке. – Эрес’ал, – прошептал бледный как пепел Быстрый Бен. – Первый Язык.

Неудивительно, что пение заставляло кожу покрываться пупырышками, отдавалось эхом внутри черепа – она словно пробудило к жизни тихое мурлыканье матери, к груди которой он, новорожденный, припадал губами, лицо которой смутно видел глупыми глазенками. Такая песня делает взрослого мужчину до ужаса ранимым, расслабляет руки и ноги. Ему нестерпимо захотелось найти утешение.

Еж что-то пробормотал и потянул Бена за рукав.

Колдун отлично его понял; они вместе отошли в укрытие утесов. Еж нашел себе плоский камень размером с лодку и сел. Быстрый Бен склонился, чтобы подобрать пригоршню камешков, и начал расхаживать по уступу, изучая собранное – скорее на ощупь, нежели зрением. Время от времени он выбрасывал камешки в темноту; они с шелестом исчезали.