Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев

бы уже боясь заглушать шаги этого худого и невысокого человека с лицом нахального щёголя. Все варяги, стоявшие с алебардами перед каждой дверью, брали на караул. Чем ближе был центр дворца, тем больше их становилось. Возле дверей Золотой Палаты, к которой с разных сторон примыкали библиотека и кабинет василевса, расположился целый отряд – человек пятнадцать. Некоторые воины спали, усевшись на пол и привалившись к стене. Иные метали кости, сидя на корточках, и плевать им было на всё. Но, когда Рагнар обратился к викингам по-норвежски, они все сразу вскочили, схватив свои алебарды, и хитроумно уставились на него глазами надёжных, верных, испытанных собутыльников. Один воин что-то ему ответил на их родном языке.

– Уже целый час, как свечи погашены, – перевёл Рагнар, взглянув на Цимисхия. Тот спросил, указав на дверь кабинета:

– Он точно там?

– А где ему ещё быть? – насмешливо отозвался этериарх, – он всегда там спит на походной койке!

– Вторая дверь заперта со стороны залы?

Варяги уже по-гречески объяснили наперебой, что вторую дверь они забаррикадировали столом. Тогда по знаку Цимисхия Анемас приблизился к первой двери. Вытащив из-за пояса стальной лом, богатырь протиснул его заострённый конец между двумя створками. Получился рычаг, и телохранитель царицы слегка на него нажал. Раздался негромкий скрежет. Внутренняя щеколда не выдержала, слетела с болта, и створки раскинулись.

На последнюю аудиенцию к василевсу вошли Цимисхий, этериарх и Михаил Тирс. При свете луны, который сквозь удивительные венецианские стёкла растёкся по кабинету как ароматное масло из розовых лепестков, они вдруг увидели, что кровать пуста, а постель – нетронута. Иоанн Куркуас запаниковал и хотел бежать. Но двадцатилетний патрикий вовремя обнаружил, что император Никифор Второй лежит позади стола, прямо на полу. Сначала подумали, что он умер. Но оказалось, что он всего лишь уснул с разинутым ртом, и, судя по запаху изо рта, его не добудишься. На столе стояли пустая амфора и пустой оловянный кубок.

– Этого пьяницу вы шесть лет называли богоподобным правителем? – удивился Цимисхий и пнул ногой василевса. Тот, против ожидания, застонал, заморгал и сделал движение, чтобы встать. Кажется, он даже успел понять, что к чему, но этим-то всё и кончилось, потому что этериарх и Михаил Тирс были начеку. Пока они торопливо рубили царя на части, Цимисхий вышел из кабинета.

Все экскувиторы, Анемас и Рагнар перед ним склонились. Паракимомен Василий и секретарь Никифор Эротик бросились на колени. Откуда два негодяя так неожиданно вынырнули – никто не заметил, как не заметили четверть часа назад, куда подевался один из них.

– Святой и благочестивый! – пискнул Василий, уткнувшись физиономией в пол, – Аксиос! Осанна! Многая лета! Прими мои поздравления!

– И мои! – подхватил Никифор Эротик, решив лицом пол не пачкать, ибо стоявший сзади Рагнар уже занёс ногу, чтобы отвесить ему пинка, – спешу сообщить, что императрица ждёт тебя в Порфироне! Позволь нам всем проводить тебя до дверей!

– Разве я слепой? – был ответ Цимисхия, – дойду сам. А вы все займитесь делом! Оповестите Константинополь о том, что василевс умер, успев передать державу и скипетр своему племяннику, Иоанну, который будет венчаться с императрицей.

В эту минуту из кабинета вышли Михаил Тирс и этериарх. Они отсалютовали Цимисхию окровавленными мечами и клятвенно засвидетельствовали, что царь Никифор Второй минуту назад преставился от сердечного приступа, но при этом чётко и внятно назначил своим наследником Иоанна Цимисхия. Вслед за тем, вложив мечи в ножны, оба воскликнули:

– Аксиос!

Варяги немедленно присоединились к этому крику, а секретарь и паракимомен уверенно заявили, что тоже слышали, как Никифор Второй выразил свою священную волю.

Тем временем, Иоанн Цимисхий уже спешил к своей ненаглядной. После почти трёхлетней разлуки императрица решила соединиться с ним в Порфироне – там, где она подарила жизнь своим сыновьям и дочери, где рождались все василевсы, вступавшие на престол по праву рождения. Феофано верила в то, что любое действие, сотворяемое среди порфировых стен, священно и до скончания Времени пребывает под нерушимым благословением Господа во всех трёх его ипостасях. Видимо, исходя из этого убеждения в Порфирон была втащена Кремена в ночной рубашке. Именно втащена, потому что она совсем не испытывала желания там присутствовать. Да, она предпочла бы уединиться с Рагнаром, чтобы его утешить и успокоить. Бедный Рагнар! Но её не спрашивали, чего бы она хотела и за какое дело взялась бы с большей охотой. Ей пригрозили розгами, и на этом дискуссия завершилась. Так что, когда новый василевс вошёл в Порфирон, он прежде всего увидел Кремену. Невероятно взлохмаченная, босая, бледная, полуголая, озарённая тусклым пламенем ночника над ложем царицы, сидела она в ногах своей госпожи и перебирала струны кифары. Музыка была так себе. Феофано, слегка прикрытая одеялом, делала вид, что спит. Цимисхий приблизился.

– Добрый вечер, – приветствовала его Кремена, подняв большие кукольные глаза и вымученно оскалив весь верхний ряд сахарных зубов, – я буду играть до утра! Мне этого хочется.

– К счастью, утро скоро настанет, – сказал Цимисхий, сняв с себя перевязь и небрежно бросив её на кресло вместе с мечом, – так ты, стало быть, Кремена? Та самая, у которой …

– Да, я – Кремена. Та самая, у которой.

Цимисхий пришёл в восторг. Но ему пришлось его побороть, ибо Феофано уже за ним наблюдала – правда, пока ещё сквозь ресницы. Но на её щеках угрожающе проступали красные пятна. Чем это могло кончиться, страшно было даже предположить. Ночник Иоанн Цимисхий задул, но чёртова тварь Кремена и её музыка оставались с царственной парой вплоть до рассвета.

Глава девятая

На заре Рагнар вернулся домой. Шагая по улице, он заметил, что слуги нового василевса отлично делают свое дело. Город уже шумел. В этот ранний час на каждом углу народу толпилось столько же, сколько обыкновенно бывает в полдень, если не больше. Все высыпали на улицы, чтоб узнать последние новости. И, конечно, всеми владело очень тревожное настроение. Раз пятнадцать Рагнара остановили – спросить, действительно ли Никифор Фока скончался и коронация Иоанна Цимисхия состоится уже сегодня. Он отвечал утвердительно лишь на первую часть вопроса. Ему казалось невероятным, что коронация может произойти раньше погребения.

Его верный пёс, которого он назвал Букефалом, был очень голоден и обижен. Досыта накормив его пирогами, взятыми во дворце, Рагнар смочил горло крепким вином и улёгся спать. Никифор Эротик прибежал в полдень. Он разбудил Рагнара, и они сели за стол, чтоб выпить и закусить бараниной с чесноком, которую секретарь купил по пути домой. После первой чаши Рагнар заметил, что почему-то на улице стало тихо.

– Да потому, что все во дворце, – объяснил Никифор, обгладывая баранью лопатку, – и это неудивительно, чёрт возьми!

– Ты хочешь сказать, что этериарх позволил открыть ворота для