Огнеслава (СИ) - Марина Гамаюн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, — ответила Огнеслава, сморгнув, чтобы скрыть слезинку на ресницах.
— Я ждал тебя! Знал, что вернешься и сразу узнал! — прошептал он, подхватывая её ладонь, и, прижимаясь к ней лбом, добавил. — Я лишь хотел, чтобы и ты вспомнила меня, но слез твоих проливать не собирался! Прости, мама! Я больше никогда тебя не огорчу…
Глава 65 Подземное озеро
— Княже, к чему спешить? — беспокойно поглядывая друг на друга, вопрошали бояре. — Наследник едва родился. Да и на что присяга младенцу при живых родителях?
— Моей воли на то вам не достаточно? — сжимая подлокотники, угрожающе произнес Горан.
На счастье собравшихся, выпитое перед советом зелье частично лишало сил и притупляло чувства, иначе гнев, бушевавший внутри, давно вышел бы из-под контроля. Ловя ехидные взгляды змеедевы, князь уже битый час пытался принудить глав родов принести клятву верности сыну. Эта клятва была необходима не только Беляне, которая приняв облик княгини, сидела рядом. Присяга была нужна и ему. Когда Огнеслава доберется до Зеяжска, а такой день настанет, поддержка боярства будет ей на руку. Он снова покосился на пеленки в руках змеи. Где только дитя для подлога взяла? Хотя можно уже ничему не удивляться, она с весны дурачит не только Белый дворец, но и все народы срединных земель.
— Не будем торопиться. Пусть княжич подрастет, — умиротворяюще произнес кто-то из уважаемых мужей. — Великая радость, что государь вернулся к делам. Хорошо бы насущное обсудить.
— Княже, пора бы змея в небо поднять, да гнать врагов с земель Зеяжска, — вторил другой голос.
— Вели испепелить захватчиков, государь! — поддержали остальные, лишь Елизар Светомилович хранил молчание, хмуро поглядывая то на княжескую чету, то на боярское собрание.
Горан хотел было подняться, чтобы указать им на место, когда яркая вспышка перед глазами заставила зажмуриться, схватившись за переносицу. Видение захватило его.
Он увидел Огнеславу, сидящую у костра с сыном на руках. Её ладонь сжимал в своей Аскольд. Нет! Это не брат, вдруг понял он.
— Матушка, я сделаю для тебя всё, что только пожелаешь, но не проси меня идти против царицы змей, — говорил он.
— Разве не она вероломно убила тебя, заточив в кинжале на сотни лет? — удивленно спросила Огнеслава.
— Она, — последовал ответ. — Но я не держу на неё зла. Я обманулся в её чувствах, но по-прежнему жалею.
— Жалеешь? — брови княгини взметнулись, а глаза впились в лицо напротив. — Разве можно жалеть подлую обманщицу и убийцу?
Горан не мог знать, почему Огнеслава вдруг изменилась в лице и замолчала. Княгиня же вспомнила, как не могла понять отношение к себе свекрови. Точнее умом она всегда понимала, но душа её не могла принять и простить поступков Вереи Богумиловны. Сейчас же, держа на руках сына и видя перед собой Рарог, слыша его слова в защиту змеедевы, она испытала странное чувство, вобравшее в себя желание защитить, неприятие чужого выбора и осознание невозможности повлиять на него. Беляна для неё враг, порождение зла, укравшее счастье. Как может кто-то защищать её? Жалеть?
— Жизнь с рождения не баловала маленькую змейку. Отец был морским змеем, а мать смертной женщиной. Её брат и сестра родились обычными детьми, только ей суждено было появиться на свет змеёй. Мать не принимала и стыдилась такого чада, от того и оставила её в подземном дворце, когда отправилась навестить родню на земле. Это спасло маленькую змею от смерти, но сделало круглой сиротой.
Огнеслава вспомнила страшную сказку, которую рассказывала Беляна Мстиславовна за вышиванием.
— Некому было научить её магии, демоны подземного царства не подчинялись, а сильные змеи-колдуны насмехались, — продолжал Рарог. — Выбравшись однажды из подземного дворца, она встретила змея Горана. Он стал для неё старшим товарищем и наставником.
— Ни разу я не видела зла от змея. Почему же она выросла такой?
— Она была доброй… — улыбнулся Рарог. — Само воплощение благодушия и красоты…
— Однако её доброты было недостаточно, чтобы сохранить тебе жизнь! — нахмурилась Огнеслава.
— Думаю, всё изменилось, когда она узнала тайну моего рождения.
— Какую тайну?
— Я не был рожден, как обычный младенец. Магия создала меня из капли твоей крови, соколиного перышка и души солнечного змея. В день моего рождения змей Горан лишился своей души и половины магических сил. Думаю, она не просто так заключила меня в кинжал. Возможно, она хотела вернуть того, кому была предана всем сердцем.
— Даже если так, — помолчав, произнесла Огнеслава, — разве она не должна понести наказание за этот поступок?
— Милая матушка, не забывай, она не просто змея, она высшее магическое существо! — с каким-то едва заметным сожалением проговорил Рарог. — Даже людей боги наказывают за злодеяния и неосторожные речи. Её же судят еще строже. Любое зло, которое она совершит, как в зеркале отразится на полотне жизни. Она не избежит возмездия.
— Ясно, ты не хочешь противостоять ей, — вздохнула княгиня. — А я не в праве заставить.
— Я буду защищать тебя и младшего брата, — улыбнувшись проснувшемуся младенцу, заверил сокол. — Но причинять ей вред тоже не стану, — он заметил грусть на лице матери и спросил. — Ты не рада моему решению?
— Я просто подумала… — она подбирала слова, — как же теперь князь Аскольд, чье тело приняло тебя…
— Богами ему предначертано погибнуть защищая, — ни чуть не смутившись, ответил он. — Если бы не в тот раз, то в другой. Останься князь человеком, рок преследовал бы его, пока не свершится предначертанное. Такова его суть и судьба. Но благодаря мне, он доживет до старости, пока моя душа и силы не покинут это тело.
— Он вернется?
— Когда перестанет воевать со мной, — последовал ответ. — Я разделю с ним время жизни и даже позволю использовать силу, но подчиняться не стану никогда.
— Позволь мне поговорить с князем, — попросила княгиня и видение пропало.
Горан встряхнул головой. Огляделся. Бояре безмолвно смотрели на него, никто не решался произнести и звука.
— Довольно. Князь устал. Продолжим завтра, — прозвучавший в полной тишине голос княгини, породил негромкие шепотки. — Совет окончен!
Переглядываясь и тая недобрые мысли, главы родов поднялись, кланяясь в знак прощания. Не задерживаясь, они выходили в открывшиеся резные двери. Лишь Елизар Светомилович никуда не торопился. Дождавшись, когда зал опустел, он степенно подошел к трону и вновь склонился в поклоне.
— Не серчай, княже. Дозволь говорить с тобой, — с какой-то излишней церемонностью произнес он.
— Князю отдохнуть требуется. Какое дело не может подождать до завтра? — недовольно взглянула на него княгиня, и
