Кого не взяли на небо - Клим Мглин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я тоже его вспомнила. Ещё до того, как убила, — грустно прервала её Арманда, — Просто решила, что так будет лучше для всех.
— Это ужасно, сестричка, — возопила Флёр, — То, что мы сделали — настоящий стыд и позор.
— Не переигрывай, сестрёнка, — снисходительно возвестила старшая, — К тому же мне уже давно хотелось его убить. Сначала просто из жалости — избавить его от кошмарного созерцания собственной рожи — результата дешёвой пластики; потом — из сострадания, ибо этот надменный гад снимался в полном говне, играл посредственно, а выёбывался при этом, будто Гамлет новоявленный. Этот его избитый приём — профиль с сигаретой, а на лице похуизма сраная гора. Тьфу, блять, надоело..
Флёр слушала сестричку, прижав к груди седую голову старика. На некогда культовое лицо капали крупные вампирские слёзы.
Арманда выждала подходящую случаю траурную паузу и добавила более мягко:
— Конечно интересно, как он заполучил своё истинное лицо, и как оказался здесь, но легенды на то и легенды, чтобы уйти, оставив после себя ауру таинственности. Ты что выбираешь?
Вампиресса стояла над безутешной Флёр. Одной рукой она сжимала ствол канадской штурмовой автоматической винтовки бренда «Diemaco», а вторая рука удерживала приклад великолепного Ремингтона.
Флёр вопросительно взглянула на сестру.
— Больше никому не позволю нашпиговать себя свинцом.
Флёр понимающе кивнула и вцепилась в приклад Ремингтона. Заполучив ружьё, она перестала тормошить тело мёртвого старика. Ремингтон одиннадцать целиком завладел её вниманием. Она плюхнулась на пол, приставила ствол винтовки себе к подбородку и, скинув с ноги розовый "конверс", попыталась нажать пальцем ноги на спусковой крючок. Армада вовремя заметила это непотребство и зашипела на сестру, отбирая ружьё:
— Сейчас не время для следственных экспериментов. Ремингтон заряжен дробью. Твоя голова разлетится, как гнилая тыква. Неделю будешь коматозить. Ты опять за своё? Сегодня День мёртвых кумиров? Всё уже давным-давно известно: Дэд* стрелял себе в лоб, и у него был дробовик. Никто ему не помогал. Курт вообще в себя не стрелял. Эта обдолбаная крашенная сука* кончила его руками наёмных оголтелых торчков. Причина веская — тридцать миллионов зелёных. Это тоже все прекрасно знают и понимают её поступок. За тридцать миллионов я бы даже тебя убила. Всё, как на ладони. А красавчик Йон Нёдтвейдт* использовал для своего ритуального самоубийства автоматический пистолет. Кстати ты заметила поразительное сходство нашего любимого музыканта и этого забияки? Кстати, раз уж мы о нём заговорили... Ты чувствуешь это?
Флёр прикрыла глаза: её тело выгнулось и замерло, словно бы девушку настиг жёсткий приступ кататонии.
— Наш малыш проснулся, — медленно проговорила она.
*Примечание: Дэд — Пер Ингви Олин ака "Пелле"(1969 — 1991). Шведский музыкант и художник. Известен, как вокалист норвежского «Mayhem».
*Примечание: «обдолбаная крашенная сука» — Тащемта, Арманда имеет ввиду Кортни Лав, жену Курта Кобейна.
*Примечание: Йон Нёдтвейдт (1975 — 2006) — вокалист и лидер культовой шведской группы «Dissection».
— Верно, сестричка, — Арманда протянула ей свою руку и Флёр поднялась с пола.
Вот тут то и зазвонил долбаный мобильник, а пока я эмоционально выяснял отношения с неким вечно бухим басистом, сестрёнки слегка сменили диспозицию. Прости, дорогой читатель, теперь я снова не знаю, кто из них кто.
Кстати про басиста: этот пидор был уволен. Таким не место в нашей банде. Дело даже не в том, что он не просыхает последние два года и прогуливает репы, и не в том, что снова запутал меня с близняшками, а в том, дорогой читатель, что всеми нами уважаемый Х. и правда оказался пидором. Поганым содомитом. Представляете? Да? Какой, нахуй, Роб Хелфорд? Какой такой Гаал? Я — старый гомофоб? В метале куча пидарасов? Алисса Вайт Глаз — еврейский трансгендерный гей? Ты серьёзно? Ты меня удивил, драгоценный читатель. Ладно, проехали... Каждый останется при своём мнении. Вернёмся к нашим сестричкам.
— Как думаешь, что нам стоит предпринять? Организовать достойную встречу новорождённому мертвецу-кровососу, или спрятаться подальше — возиться с нубом у меня нет никакого желания, — спросила первая.
— Думаю, стоит его встретить, — немного поразмыслив, ответила вторая, — Первым делом этот нетерпеливый бросится на поиски своей Невенки. Ведь именно это нам и нужно. Он приведёт нас к ней. А там два этих ужасающих урода — горбатый епископ и кривая, обдолбанная ведьма. Плюс сама Невенка. Уверена, она примет сторону инвалидов. Наш малыш умрёт снова. На этот раз — окончательно и бесповоротно. Такого допустить мы не можем. Я сейчас тебе не за вампирскую солидарность прописываю, но беспокоюсь о добром имени нашего новоявленного бренда. Юрген — наше первое творение, и мы должны о нём заботиться.
— «Мы в ответе за тех, кого приручили» — согласилась первая, — Я согласна со стариной де Голлем.
— Это не он сказал, — возразила вторая.
— Он, — настаивала первая, — Я лично по телеку видела.
— Он цитировал, — утверждала вторая.
— И кого же? — осведомилась первая.
— Неважно, — отмазалась вторая, — Но, в общем и целом, ты права насчёт бренда, Невенки и тех опасных калек.
— Это твои слова, — уставилась на неё первая.
— Неважно, — вновь отмахнулась вторая, — Ты же согласна со мной, сестричка?
* * *
Слова молитвы. Свист священного хлыста. Девять кожаных узлов рвут нежную, белую кожу. Вспарывают свежие, едва зарубцевавшиеся шрамы. Обнажившаяся плоть трепещет, истекает болью.
Вопль истязаемой, как призыв.
«Селести»...
Чёрная пустота, сверкающая багряными всполохами кровавых брызг.
Нет ответа. Густой мрак безмолвствует.
Девушка, половина головы которой выбрита, а другая скрыта под густой фиолетовой гривой, протяжно стонет и, выронив хлыст, в изнеможении падает с преклонённых колен на дощатый пол.
Струйки тёмной крови стекают по её белой коже и дерево впитывает их.
«Селести»... Боль и отчаяние.
Трухлявая древесина жадно поглощает тёплую кровь.
Темнота вокруг сгущается, и вскоре дрожащий огонёк единственной свечи беспомощно гаснет.
Чёрные, вращающиеся сгустки небытия.
Полая световая труба. Небесно-голубой луч, как приглашение в сознание оборотня.
Низкий голос. Нежный и бархатный.
Изумрудные кристаллы, полыхающие алым пламенем.
Глаза Волка.
Девушка глядит в них, и те превращаются в волшебные, выгнутые зеркала.
Она не видит своего отражения — лишь
