Хризалида - Варвара Малахиева-Мирович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А у меня в груди орган…»
Л.В. Крестовой-Голубцовой
А у меня в груди орган.В носу тончайшие свирели.Усыновил меня диван,И стал он гриппа колыбелью.
Что делать? Вместо ТурандотИная мне дана задача.Терпин-гидрат, компресс, и йод,И сода с молоком горячим.
Но это — Майи пелена,Терпин-гидрат и сода,И что мрачнеет из окнаНенастная погода.
Наш дух живет всегда в дали,Он только собирает,Как дань сужденную земли,Над миром пролетая,
Тоску иного бытия,И боль, и отреченье,Неся их в дальние краяДля горнего цветенья.
27 сентября 1922, Сергиев Посад«Пойдем, пожимаясь от холода…»
Лисику
Пойдем, пожимаясь от холода,Замесим топкую грязь,На базаре навозное золотоОбойдем, к стене сторонясь.
В посконный, гремящий, тележный,Алчбою насыщенный торгСкользнем стезей неизбежной,Как санки бросают с гор.
Капусту купим брюхатую,Брюквы (за две — миллион),Потеряем калошу у ската,Расплеснем с молоком бидон.
Доплетемся домой, и покажется,Что всё это — сон…
16 октября 1922, Сергиев Посад«Осеребрилась грязь дорожная…»
Осеребрилась грязь дорожная.О, слишком нежен первый снег.Обетование он ложноеЗимы торжественных утех.
Назавтра хлипкая и липкаяНа этом месте будет грязь,Где он бесстрастною улыбкоюСоткал серебряную вязь.
Не это горнее касание,Не эта легкость здесь нужна, —Мороза тяжкое кование,Мороза тишь и белизна.
18 октября 1922, Сергиев Посад«Смертельно раненный зверек…»
Смертельно раненный зверекВ моей груди живет и бьется.Снует и вдоль, и поперекПо клетке и на волю рвется.
Ему дают еду, питье,Погладят иногда по шерсти,А он скулит все про свое —Что кто-то запер двери смерти.
12 ноября 1922, Сергиев Посад«Она нежна, она добра…»
Н.
Она нежна, она добра,Мне Богом данная сестра.Она, как первый снег, чистаИ, как дитя, душой проста.
Но стало сердцу страшно с ней,Как в подземелье, полном змей,Как будто мировое злоКо мне вослед за ней пришло.
И стала с ней и я не я,А подколодная змея,С раздавленными позвонкамиИ яд струящими зубами.
10 ноября 1923«Рабы — как ветхо это слово…»
Рабы — как ветхо это слово.Христу рабами нужно ль быть?И не любовью ли сыновнейЕго мы призваны любить?
И говорить, открывши душу,Не рабьим — детским языком:«Прости, приди, склонись, послушай —Как горько жить в дому Твоем».
16 ноября 1923, Сергиев Посад«Безнадежность — высшая надежда…»
Безнадежность, — не есть ли высшая надежда?
Л. Шестов
Безнадежность — высшая надежда.Так сказал когда-то мне мой друг.Смутным знаньем это знал и преждеМой в пустыне искушенный дух.
И теперь, избрать себе не смеяИз надежд излюбленных людскихНи одной, он жаждет, пламенея,Вод испить из родников живых.
16 ноября 1923, Сергиев Посад«Могла бы тайным заклинаньем…»
Брату Николаю
Могла бы тайным заклинаньемТвой дух из ночи я воззвать,Но разлюбила я гаданьеИ разучилась волхвовать.
Все нити жизней, что держалаЯ странной волею судеб,Душа однажды разорвала,Поняв, что путь мой нищ и слеп.
И всех, кто мог идти за мноюЛишь в слепоту и нищету,Я увела бы за собою.И вновь отвергла я тщету.
И лишь молитвенным касаньем,Бесправным, робким, чуть живым,Тебя ищу я там, за гранью,Где образ твой исчез, как дым.
7 февраля 1924, Сергиев Посад«Был вечер, полный чарованья…»
Е.Г. Лундбергу
Был вечер, полный чарованьяЛуны, скользившей в облаках.И заколдованным сияньемВ пустынных отмели песках
Чертили черных сосен тениКрутого берега края,И было всё, как сновиденье:Луна и отмель, ты и я.
И говорил ты, что не надоМне больше в этом мире жить.И умереть была я рада,И обещал ты мне служить
От жизни к смерти, мной любимой,Надежным, бережным мостом..Но смерть прошла в те годы мимо,И всё живем мы да живем.
10 февраля 1924, Сергиев ПосадСергеюшке
«Ни-ни» — нельзя. «Бо-бо» — больно.
«Га-га» — уйти далеко.
«Ай-ай» — катастрофа.
Из лексикона Си-Сергеюшки
Поломан якорь,Погасли огни.Но не надо плакать.Ни-ни.
Бороться нет силыС всесильной судьбой.Так надо, чтоб былоБо-бо.
И роптать не надо,Жизнь недолга.И сердце радоГа-га.
Но душа трепещет,Что грех через край,В ней шумит и плещетАй-ай.
7 марта 1924, Сергиев Посад«Седой старик и юноша навеки…»
Юрию Завадскому
Седой старик и юноша навеки,И мотылек, и тайный мистагог.Полярный круг и огневые реки,Крылатый, пересечь ты мог.
Но близок вход в подземную пещеру.Таков уж путь. Его не избежать.Но где любовь, где жертвенная вера?Без них во тьме дороги не сыскать.
Дрожит крыло, привыкшее к полету.Его не нужно. Молот и кирка.Урочная подземная работаМистериарха ждет и мотылька.
7 апреля 1924, Сергиев Посад«Не подарю тебе стиха…»
Лису
Не подарю тебе стиха,Любимая сестра,Душа нема, душа глуха,Хоть жизни боль остра.
И что сейчас я говорю —Совсем, совсем не стих,Стиха тебе не подарю,Как было в днях былых.
Но постою, но помолчуС тобой, в твоей стране.Душа с душой, плечо к плечу.И легче станет мне.
17 мая 1924, Долгие пруды«Из-под шляпы странно высокой…»
С.А. Сидорову
Из-под шляпы странно высокойПрозрачных очей аметистГлядит на мир издалека,Лучист, и суров, и чист.
Непокорный локон черныйИконно тонкой рукойОтводя, с тропинки горнойОн смотрит ввысь с тоской.
И видит за гранью мираЧертога Отчего свет.И грустит, что для горнего пираУ земли одеяния нет.
31 июля 1924, КиевБесплодные размышления
Лик пустынный Иоанна,Крест в его руке худойИ громовый к покаяньюЗов в пустыне огневой
В свете розовой лампадыПретворился у меняВ знак покоя, и отрады,И уютного огня.
Для того ль пророк в пустынеЗной и жажду выносил,Чтоб его иконой нынеЧей-то дом украшен был?
23 ноября 1924, Сергиев Посад«Цикламена бабочки застыли на столе…»
