Отказ от стыда. Как мы можем отвергнуть культуру самобичевания и вернуть себе силу - Devon Price, PhD
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
История стыда
Слово "стыд" происходит от праиндоевропейского корневого слова skem, которое означает "покрывать или прятать". [10] В самых разных культурах и в разные периоды времени люди, испытывающие стыд, описываются как отвернувшиеся, прикрывшиеся или ушедшие в себя. [11] Эта тема будет неоднократно всплывать в этой книге: Стыд - это укрытие, отделение человека от общества, которое его окружает.
В трудах древних греков, древнего Рима, конфуцианского Китая и средневековой Европы стыд описывается как внутреннее чувство, что ты плохой, и как осознание того, что общество будет смотреть на тебя свысока за твои поступки. Стыд всегда был во многом связан с социальным положением человека: [12] Исторически сложилось так, что дети чаще заслуживают стыда, чем взрослые, так же как и люди, находящиеся в рабстве или принадлежащие к низшему классу или касте. [13] Люди, испытывающие стыд, демонстрируют поведение, свидетельствующее о низком статусе в обществе: сгорбленные плечи, глаза, отводящие взгляд, и скромная одежда. Исторически долг - это тоже чувство стыда, [14] обозначающее, что вы ниже того, кому вы должны деньги.
Социальная стигма и стыд всегда были связаны между собой. Первоначально слово "стигма" обозначало метки или клейма, которые ставили на коже преступников, навсегда обозначая их преступления для окружающих. [15] Стигматизация - это физический акт обозначения кого-то как нарушителя правил и человека, заслуживающего позора. Подобные формы публичного позора включали в себя бросание воров в колодки на городской площади в Средние века или наложение болезненных кляпов на рот грубых или "ругающихся" женщин в Англии в XVI и XVII веках. [16] Идея о том, что люди, которые пересекают границы общества, заслуживают публичного клеймения и наказания, была с нами очень давно.
Исторически многие философы считали, что стыд необходим для того, чтобы сдерживать плохое поведение. Примерно десять процентов работ Конфуция посвящено обсуждению того, почему общество должно научить людей испытывать стыд, чтобы помочь им придерживаться социальных стандартов. [17] Аристотель утверждал, что, хотя стыд может быть болезненным, он необходим, чтобы помочь людям контролировать детские или аморальные импульсы. На протяжении всей истории человечества мы видим повторяющуюся идею о том, что в глубине души люди - аморальные животные, которые должны сдерживать свои худшие желания с помощью стыда. Мы даже видим ее в утверждении Зигмунда Фрейда о том, что все люди несут в себе дикое, импульсивное ид, которое должно быть обуздано подчиняющимся правилам и наполненным стыдом суперэго. Хотя убеждение в необходимости стыда существовало во многих человеческих обществах очень долго, оно стало гораздо более заметным во времена христианства [18] и с развитием сельского хозяйства, промышленности и неравенства доходов. [19] В целом мы видим, что культуры, которые больше всего полагаются на стыд, являются наиболее неравными и стратифицированными.
Почему общество стыдится
В своей книге "Стыд: A Brief History" историк Питер Стернс описывает, как стыд стал гораздо более распространенной практикой в культурах, которые отошли от общинного образа жизни, охоты и собирательства ради пропитания и перешли к земледелию, накоплению частной собственности и жизни в условиях большей изоляции и неравенства. [20] Как правило, когда общество более взаимозависимо и эгалитарно, меньшее количество действий рассматривается как достойные стыда. Но как только группы людей начинают отделяться друг от друга и появляются классовые различия, стыд становится инструментом, который общество использует для удержания людей на своих местах. В конце концов, стыд становится систематизированным и встраивается в основные системы верований, учения и законы культуры.
По словам Стернса, в более эгалитарных культурах реже стыдятся секса или наготы и реже публично наказывают членов общины за то, что они не справляются со своими обязанностями по сбору пищи и ресурсов. Когда европейские колонизаторы начали вторгаться на территорию Северной Америки, они заметили, что многие коренные народы, с которыми они сталкивались, не практиковали публичное позорище так, как это делали европейские христиане. Это их обескуражило и смутило, и они восприняли это как свидетельство моральной неполноценности коренных жителей. [21] Философы коренных народов, в свою очередь, часто считали суровое осуждение и неравенство европейских культур бесчеловечными. [22]
Стернс называет стыд "вездесущим" в сельскохозяйственных обществах. [23] И не зря стыд был более заметным инструментом в культурах, где пища выращивается [24] (особенно выращивается частным образом), чем в тех, где она собирается коллективно. Кормление и охота - это игра больших чисел. Шансы отдельного человека на успех в тот или иной день довольно низки и зависят от случая. Охотник, который работает "усерднее всех", не обязательно убьет самую большую добычу или даже вообще добьется успеха. Только благодаря совместной работе и объединению плодов тяжелого труда (и удачи) каждого, общества охотников-собирателей позволяют всем оставаться сытыми. [25]
В большинстве сельскохозяйственных культур на тяжелую работу и стыд смотрят совсем по-другому. Одна из причин этого заключается в том, что, как показывают многочисленные антропологические исследования, фермерам приходится работать гораздо дольше, чем собирателям, чтобы выжить. [26] В обществах, где люди занимаются земледелием, риск голода и недоедания гораздо выше, чем в обществах охотников-собирателей, и гораздо выше уровень младенческой смертности.[27] В то же время люди, занимающиеся земледелием, имеют больше детей, чем охотники-собиратели, отчасти для того, чтобы использовать своих детей как источник бесплатной рабочей силы. [28] В то время как охота и собирательство в поисках пищи часто являются неиерархическим процессом, в земледелии часто существует четкое статусное разделение между людьми, которые вынуждены работать на земле, и теми, кто управляет ею или владеет ею. Таким образом, в переходе человечества к сельскому хозяйству мы видим первые зачатки неравенства.
В более эгалитарных культурах меньше частной жизни и меньше богатств, которые хранятся в тайниках; другими словами, там меньше необходимости защищаться или скрытничать. Также меньше необходимости использовать стыд, чтобы повлиять на поведение людей. В статье для журнала Nature антрополог Дэниел Смит и его коллеги пишут, что многие общества охотников-собирателей используют рассказы для передачи важных ценностей и поощрения социального сотрудничества, вместо того чтобы стыдить людей и ставить их в пример. [29] Когда все в обществе знают всех остальных и все регулярно собираются, чтобы разделить еду и праздник, гораздо легче распространять социальные нормы. [30]
Отличительные черты культуры, основанной на стыде
Отличительные черты
