Отказ от стыда. Как мы можем отвергнуть культуру самобичевания и вернуть себе силу - Devon Price, PhD

@importknig

Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".

Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.

Все переводы распространяются бесплатно и в ознакомительных целях среди подписчиков сообщества.

Подпишитесь на нас в Telegram: https://t.me/importknig

Девон Прайс «Отказ от стыда. Как мы можем отвергнуть культуру самобичевания и вернуть себе силу»

Оглавление

Введение: Моя личность, основанная на стыде

Часть первая. Страдание от системного стыда

ГЛАВА 1. Понимание системного стыда

Уровень 1: Личный стыд

Уровень 2: Межличностный стыд

Уровень 3: Глобальный позор

ГЛАВА 2. Истоки системного стыда

ГЛАВА 3. Ценности системного стыда

ГЛАВА 4. Почему стыд не работает

Часть вторая. Широкое признание

ГЛАВА 5. Понимание расширительного признания

ГЛАВА 6. Радикальное самопринятие

ГЛАВА 7. Уязвимая связь

ГЛАВА 8. Надежда для человечества

Заключение: Занять свое место в мире

Примечания

Введение: Моя личность, основанная на стыде

Каждый раз, когда со мной случается что-то хорошее или я прошу о чем-то нужном, меня тут же охватывает паника и стыд.

В выходные после защиты докторской диссертации в 2014 году я отправилась в Остин, штат Техас, со своим тогдашним бойфрендом Ником. Это должен был быть праздник, полный выпивки, осмотра достопримечательностей и музыки. Ник даже заказал нам столик в шикарном ресторане с меню prix fixe, которое, как я знала, он обычно не может себе позволить. Но я не наслаждалась ни одной секундой. Всякий раз, когда он с гордостью рассказывал о том, что я врач, я старалась преуменьшить это достижение. Я делала все возможное, чтобы отвести от себя внимание и прекратить все разговоры о моем достижении. За ужином я плакала на протяжении всех блюд, ужасаясь трехзначному ценнику и захлебываясь напитками в надежде, что это меня успокоит. Позже, когда я напилась и все еще была поглощена чувством вины, я бродила по центру города, яростно рыдая, а Ник следовал за мной, совершенно ошеломленный. Я не могла ни объясниться, ни даже говорить. Все, чего я хотела, - это свернуться калачиком где-нибудь и умереть.

Что случилось? Что со мной было не так? Почему я не гордился тем, чего добился? Мне казалось, что я не заслуживаю ничего из того хорошего, что со мной произошло. Я хотел получить степень доктора философии с тех пор, как был подростком. Я верил, что успех в научных кругах сулит мне безопасность и социальное признание. Большую часть своих аспирантских лет я провела, работая в изоляции, страстно желая найти место в мире, где меня полюбят и примут, но сомневаясь, что когда-нибудь получу его. Несмотря на то что я получила диплом, устроилась на работу и обрела отношения, которые продлились много лет, я обнаружила, что в глубине души я все еще остаюсь собой - неловкой, несчастной, все еще несчастной и неспособной представить себе комфортное место в мире. Всю свою жизнь я гналась за достижениями и одобрением, полагая, что это даст мне любовь к себе. Теперь, когда все мои внешние цели были достигнуты, я чувствовала себя еще более опустошенной.

Я все еще ненавидел себя. На самом деле, теперь, когда у меня не было какой-то многообещающей, меняющей жизнь цели, к которой я могла бы стремиться, существование казалось еще более бессмысленным. Я не могла представить себе долгосрочную карьеру или вообразить, на что может быть похожа старость с Ником. Будущее передо мной было длинным, пустым пространством. Казалось, что все, что я делаю, не имеет значения и никогда не будет иметь, потому что ничто из этого не поможет мне перестать быть собой.

Эта всепоглощающая ненависть к себе и безнадежность вновь возникли два года спустя, когда я наконец призналась себе, что я трансгендер. Когда я призналась в своей идентичности подруге-трансгендеру, Саре, меня поначалу охватило теплое, радостное чувство самопринятия. Я чувствовала воодушевление от движения вперед и могла наконец представить, кем я хочу быть. Но эти положительные эмоции исчезли, как только я задумалась о том, что будет дальше. Я должен был начать просить людей использовать новое имя и новые местоимения. Когда они ошибались, мне приходилось совершать непростительный социальный грех - ставить людей в неловкое положение, отстаивая свою правоту. Я хотела сменить прическу и весь гардероб, может быть, сделать операцию - но все это казалось мне непростительной экстравагантностью. При приеме гормонов, которые я отчаянно хотела принимать, мое тело станет более волосатым, объемным, покрытым прыщами и непонятным для окружающих. Профессиональный образ, который я создавала годами, рассыпался бы, и ужасное "я" непременно выделилось бы.

Хуже всего то, что мой партнер-натурал никак не мог продолжать интересоваться мной, если бы я была парнем. Я перестала бы быть умной, но спокойной, симпатичной девушкой, которая всегда нравилась семьям партнеров. Моя личность стала бы неудобным отвлекающим фактором. Мое изменившееся тело будет бросаться в глаза даже совершенно незнакомым людям. Даже мои близкие могли бы стесняться видеть меня рядом с собой. Респектабельная жизнь, которую я построила, рассыпалась бы в прах.

Мне казалось, что я убила человека, которого любили мой парень и семья, и все потому, что у меня было какое-то больное заблуждение относительно того, кто я такая. Я ненавидела себя за то, что мне нужно что-то такое странное и неудобное, как смена пола. Поэтому я занялась удовлетворением своих потребностей как можно более скрытно. Я пошел в суд и сменил имя и гендерный маркер, не сказав об этом ни единой душе в течение нескольких месяцев. Я знал, что должен заставить себя сделать изменения до того, как получу одобрение от кого-то еще, иначе этого никогда не произойдет. Я начал принимать тестостерон наедине с собой, буквально пробираясь каждое утро в чулан нашей с Ником спальни, чтобы намазать свое тело АндроГелем. По вечерам в среду я тайком ходил на группу поддержки гендеристов в местном ЛГБТ-центре, вздрагивая каждый раз, когда входил туда, боясь, что кто-то из знакомых увидит меня. Когда я наконец попыталась признаться своему партнеру и семье, я не могла перестать хитрить, извиняться и плакать. Мне пришлось написать им эти слова. Я не могла произнести их вслух. Я жаждал избавиться от странных, извращенных желаний, которые заставляли меня делать эти вещи.

Через несколько лет после перехода я даже попробовала на время отказаться от перехода, надеясь,