Обратный отсчет: Равнина - Токацин

красным светодиодом осколок кейека. Сквозь неплотное плетение корзины тянуло прохладой. Гедимин заглянул под крышку и увидел вставленный в ту же глиняную нашлёпку осколок «вечного льда» — мелкий, практически песчинку. Его мощности еле-еле хватало на охлаждение, заморозить грибы он не мог.

— Тут не слишком жарко? Не испортятся? — беспокоился Вепуат. В руке он сжимал пять костяных спиц. Грибы на них нанизали плотно, плотнее, чем в коробе-«холодильнике», и сармат придерживал косточки за концы, чтобы всё не свалилось.

— Там хорошая холодная нора с сильным ветром, — Бронн-«командир» указал на складской отсек за жилым, по другую сторону от «оранжереи». Когда его успели открыть и отдать аборигенам, Гедимин не знал, но они уже стащили туда пару корзин-«холодильников».

— Только она очень высокая, — пропищал Бронн, заглядывая в «холодную нору». — Если вбить кости в стены, можно корзины вешать. Много влезет.

Последний колючий шар выкатился на «тропу», и его уволокли в шлюзовую камеру. Гедимин оглянулся на «оранжерею». Там росло ещё много мясистых гребней и тонких побегов; несколько крупных образцов уже срезали, но подрастали мелкие — и сармат разглядел торчащие из песка шипы второго урожая куджаглы. Из первого остался всего один гриб, огромный, полуметровый. Бронн-«агроном» обошёл его по кругу и довольно пискнул.

— Этот останется. Лучшего не было. Пойдёт на развод.

Вепуат оглянулся на шлюзовую камеру — видимо, сравнил размеры срезанных грибов и оставленного гиганта.

— Смотрите, чтоб не перезрел. Такая махина рванёт — мало не будет.

…Шлюз закрылся. Вепуат, отойдя от него на десять шагов, жестом сказал Гедимину: «Тихо!» — и взялся за сигма-сканер.

— Пока что споры не созрели, — бормотал он, разглядывая экран. — Мякоть плотная, полости нитевидные. Надеюсь, никого не будет рядом, когда их начнёт раздувать. В таком помещении — рванёт, как фугас.

— А вскрыть заранее — никак? — Гедимин недовольно сощурился. — Сделать проколы, снизить давление… Почему он вообще такой огромный? То, что растёт у местных — гораздо мельче.

— Места много, вот и вырос, — отозвался Вепуат. — У местных тесно… Вот я и думаю — вскроют они его или будут ждать, пока сам вскроется? Мало ли, что у них принято…

Он ещё пару минут изучал внутренности гриба, задумчиво хмыкая и пожимая плечами. Гедимин на экран уже не смотрел. Он думал о четырёх тоннах ядерного топлива. «Ещё немного — и „Элидген“ войдёт в полную силу,» — он тронул височную пластину, проверяя, плотно ли она пригнана после общения с Броннами. «Если только не взорвётся от волнения. Как-то надо осторожнее с ним, что ли…»

13 день Кислоты, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Гедимин, бегом наверх! — выпалил Вепуат в приоткрытый шлюз. Гедимин досадливо сощурился. Никуда бежать ему не хотелось.

— Что там ещё? Огнелюбка проросла?

Вепуат сердито фыркнул.

— Айзек привёз ирренций! — он шагнул обратно в шлюзовую камеру и уже оттуда буркнул:

— Да, проросла. Спасибо, что спросил.

…Холм снова покрылся цветным «ворсом». Гедимин машинально это отметил — и тут же забыл обо всех растениях на свете.

— Спускаем в кассетный цех, — распоряжался Айзек у бронированного прицепа. Под гусеницами проседал гравий — на защитные экраны не поскупились.

— Вепуат, подводи свой… транспорт. Ансур, Эгнаций, вы на погрузке. Гедимин! Ты-то тут зачем⁈ Иди в цех, готовь кассеты к сборке!

…Трубчатые контейнеры из матового серебристого «стекла» казались тёплыми на ощупь. Термометр, поднесённый к их стенкам, показывал плюс пять, — то, в чём их привезли, ещё сохраняло земной холод. Но сигма-излучение просачивалось, и Гедимин, приоткрывший височную пластину, считал секунды — очень скоро хранитель должен был «свечение» заметить.

— Это и есть штука, которой Гедимину не хватало? — Вепуат, наклонив голову набок, разглядывал насос. Скафандр сверкал золотыми щитками — всех «трилобитов», как они ни возмущались, оставили в коридоре и не пустили даже за первый шлюз.

— Лишний газ в стержнях ни к чему, — буркнул Гедимин, не вдаваясь в подробности. Его сердце учащённо билось, разогревая кровь. Ипрон, ирренций, трубки, скреплённые с наконечниками, серебристые хвостовики и каркасы — всё уже ждало, как и транспортёр, и пустой бассейн выгрузки с открытыми ячейками.

— Хм. А что мы должны увидеть? — спросил Вепуат. Он вместе с Ансуром и Эгнацием — все в тяжёлой броне, только двое — в изготовленной на Равнине — стоял рядом с Айзеком над пустой кассетой. Инструктаж собирался проводить Гедимин, но Айзек заглянул ему в глаза — и, махнув рукой, пошёл сам. Гедимин дособирал управляющий стержень и нагрёб в ладонь ирренциевых таблеток. Ровное тепло разлилось от кисти до локтя.

«Оно ту-ут?» — нетерпеливо прогудело внутри черепа. На запястье вспыхнул жёлтый светодиод. Айзек, замолчав, сдержанно хмыкнул.

— Спокойно! Мимо реактора не пронесём, — заверил он кого-то невидимого. — Чем быстрее успокоишься, тем скорее будет запуск.

Щупальца, обвившие руки Гедимина, чуть разогрелись и переползли на лопатки.

— Вам придётся с этим работать, — слышал он негромкий голос Айзека. — В худшем случае — каждые двадцать лет. В лучшем одной загрузки хватит на четыреста, но… Проблема в том, что на деле этого никто не проверял.

Гедимин едва заметно поморщился — заныла повреждённая при «проверке» спина. Сарматы неуверенно ухмыльнулись.

— Раз в двадцать лет? Ну-у… это можно вытерпеть, — сказал Эгнаций. — Значит, это ирренций? Вот он какой… Выходит, если бы мы сюда вошли без брони — тут бы и легли?

Айзек развёл руками.

— Это опасное вещество. Требует огромной осторожности. Но, как видите, Гедимин уже заканчивает первую сборку. Вам пока одна на троих. Начинаете с центральной трубки…

…Можно было подвести транспортёр поближе, но Гедимину хотелось поднять сборку на руках — почувствовать её тяжесть. «Лёгкие они всё-таки. Урановую так не потаскаешь…»

— Вот тут все эти перегородки… — слышал он сквозь шелест тросов голос Ансура. — А если их убрать, а тут три эти штуки — между ними пойдёт реакция?