Голоса - Борис Сергеевич Гречин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Господь с вами, Марк Аркадьевич! — едва не рассмеялся я. — Почему мне должно быть обидно? У меня нет этой медной дощечки, и салютов я тоже не запускал».
«Нет, неверно! — возразил Герш. — Вы устроили яркое короткое представление на нашем факультете. А про вашего визави тоже не спешил бы с выводами. Сигнальные ракеты — это не «Искандеры», но они тоже нужны: они освещают путь. Трагедия того нашего государя, предреволюционного, была в том, что от него ждали боевых ракет, а он умел запускать только сигнальные. Он обозначал смыслы и пути, которые были совсем не ко времени: разворот в Азию, интерес к Дальнему Востоку, железная дорога до Романова-на-Мурмане, христианские ценности как святыня и опора для общества… Вот вроде бы и надо ему за эти искорки, хоть они не пришлись к эпохе, сказать спасибо, а не смеяться над молодым крымским прокурором за её якобы «царебожие», правда?»
«Да, это умно! — согласился я. — Сам я над Натальей Владимировной никогда не иронизировал, не думайте. Ну, а из своих сегодняшних снов помню только один. И тоже, смешно сказать, исторический! Хотя как посмотреть… Я должен перенести цесаревича через ручей или горную реку: у него очередное обострение его болезни, он не может ходить. Боюсь повредить ему, но через реку перебраться нужно. В ней — множество водорослей, а на конце этих водорослей растут, простите, глаза, и они смотрят на нашу переправу совершенно бесстыже, видят её совсем не тем, чем она является… Там же, во сне, я понимаю: это — символ: я должен для него сделать что-то, что он сам сделать не может. Чувство большой жалости…»
«А какой это был царевич: наш или Алексей Николаевич?» — вдруг спросила Марта.
«Так ведь и нашего зовут Алексеем Николаевичем! — улыбнулся я ей. — Они в моём сне отчего-то не разделялись, так что затрудняюсь вам ответить…»
«О, государь! — прочувствованно произнесла девушка. — Я ведь тоже, как и вы, очень его люблю. Но я не могу перенести его через этот ручей, и я не представляю, что его ждёт, если он останется на этом берегу. Может быть, монашество. А он даже ни одной девушки не узнал: как жалко! Как я была бесконечно заторможена всё это время! Почему я только в двадцать один год окуклилась? — она коротко спрятала лицо в ладони, напоминая Настю в берёзовой роще намедни. — Простите, я ненадолго выйду, — добавила она, вставая. — И то: скоро прибудем, надо же умыться…»
Снова она нас покинула. Марк как-то неопределённо крякнул, а Борис задумчиво поскрёб ногтём щёку.
«Марта словно пороховая бочка, даже страшно находиться рядом, — заметил он. — И зачем так драматизировать? Царевич живой, здоровый, и совсем ничем не хромает, и в монастырь тоже пока не собирается. Просто есть люди, которым мало интересны девочки… и мальчики тоже, не подумайте! — оговорился он сразу. — Именно аскетического типа, как она верно сказала. Ну, или она просто не в его вкусе».
«Девчонка и сама не знает, чего хочет, — добавил Марк. — «Я его очень люблю» — как вам? Значит, любит, если так говорит, не по-сестрински, а даже по-женски. Как у неё, интересно, совмещается… Но что ж тогда она весь месяц щёлкала клювом? Да и он простофиля… Вот поглядите, ваше благородие, что бывает, когда люди слишком усложняются! Проще надо быть, и всё делать в своём возрасте. Надо не половое воспитание в школах вводить и не резинку объяснять как натягивают, это все сами сумеют, а надо, чтобы в каждой школе была специальная такая бабёнка, которая бы с девочками говорила за мальчиков и за жизнь. Только вот где найдёшь таких? Эх, беда…»
[8]
— Прибыли в Могилёв мы рано утром и, немного подумав, решили дойти до нашей гостиницы, чтобы оставить вещи, а после гулять по городу налегке, — вспоминал Андрей Михайлович. — «Вещи» в подлинном смысле слова, правда, имелись у одной Марты: нас стеснял только её небольшой дорожный чемодан на колёсиках. Все остальные ехали почти без багажа, но женщинам, в отличие от нас, мужчин, требуется масса разных бытовых мелочей ради обустройства своего гнёздышка, а это гнёздышко они способны свить где угодно. Марк подал шутливую идею сдать её чемодан в камеру хранения. Девушка выразительно посмотрела на нашего «Гучкова» как на полного дурака: мол, как же тогда она будет им пользоваться? А я выразил джентльменскую готовность помочь ей донести этот чемодан. Марта поблагодарила, но отказалась, и, выдвинув складную ручку, покатила его за собой.
Долго ли, коротко ли, но мы добрались до нашей гостиницы, верней, «мини-отеля», как она называется на её собственном сайте. Марта, заметил я с некоторым удивлением, перед
