Аналогичный мир - 3 (СИ) - Татьяна Зубачева

Эркин передал Жене приглашение Кольки.

— Конечно, пойдём. Я думаю, сделаем так, Алиса, не вози по тарелке, мы пойдём пораньше сразу к ним. Ты с Колей пойдёшь на бой, а мы… мы что-нибудь придумаем.

Эркин вопросительно посмотрел на неё, но Женя уже занималась Алисой, и он понял, что сейчас продолжать не стоит. Но… но почему?

И заговорил об этом, когда Алиса уже давно спала, на завтра всё приготовлено, а они были в спальне. Он лежал на кровати, а Женя расчёсывала на ночь волосы.

— Женя, — тихо позвал Эркин.

— Да, милый, — откликнулась она, не оборачиваясь.

— Ты не хочешь идти. Почему?

— Куда? К Коле?

— Нет, на кулаки.

Женя положила щётку а подзеркальник, тряхнула головой, рассыпая волосы по спине и плечам. Эркин молча ждал. Женя подошла к кровати, откинула на своей стороне одеяло и легла, потянулась погасить лампу и уже в темноте наконец ответила.

— Я боюсь, Эркин.

— Боишься? — он порывисто приподнялся на локте. — Чего, Женя? Да я…

— Я за тебя боюсь.

— За меня?! Что ты, Женя, да я их всех пораскидаю. Веришь?

Женя тихонько засмеялась и погладила его по плечу.

— Конечно, верю. Но… но а вдруг… вдруг кто ударит тебя?

— Женя, это… — он запнулся, подбирая слова, и повторил услышанное сегодня в бытовке: — Это же не драка, а гуляние.

Женя снова засмеялась и, мягко притянув к себе, поцеловала в щёку.

— Посмотрим, милый, давай спать.

— Давай, — согласился Эркин, вытягиваясь рядом и обнимая Женю за плечи.

На улице солнечно, людно и весело. Казалось, весь город вышел на прогулку. Масленица! Это ж не чего-нибудь, а… а ну чего объяснять, каждый сам понимает. И в Старом городе шум, веселая беготня… Эркин уверенно вёл Женю и Алису, здороваясь и обмениваясь поздравлениями со встречными. Оказывается, многие его помнили по святочной «стенке» и теперь желали победы.

В Колькин двор он и вошли именно в тот момент, когда тот в одной рубашке выскочил за чем-то на крыльцо.

— О! Здорово, Мороз! — радостно заорал он и тут же поперхнулся, увидев Женю и Алису. — Ух ты-и! — и прокашлялся. — Вот это здорово, заходите, милости просим.

И, пока они раздевались в сенях и Эркин помогал Жене и Алисе, как-то шмыгнул мимо них в кухню, и Эркин успел услышать:

— Мама Фира, гости пришли.

Эркин поглядел на Женю, и она с улыбкой кивнула, показывая, что услышала и поняла. Так что они помедлили в сенях, дав хозяевам время навести самый необходимый порядок.

Когда они вошли и поздоровались, мама Фира обрадовалась им, но извинилась, что не прибрано, Женя сказала, что это пустяки, Колобок, цепляясь за юбку мамы Фиры, исподлобья смотрел на Алису. Из горницы вышел Колька и, глядя на маму Фиру, еле заметно кивнул. Эркин заметил и спросил:

— Семён спит?

— Нет, проснулся давно, — улыбнулся Колька и Жене: — Идёмте, познакомлю вас.

Семён в свежей рубашке уже ждал. Он поздоровался за руку с Женей, потрепал по голове Алису и нарочито громким шёпотом сказал Эркину:

— Ну, Мороз, ты и хват! Такую красавицу умыкнул.

Женя рассмеялась вместе со всеми. Немного поговорили о всяких пустяках и погоде. Колобок притащил кошку, зажав её поперёк живота, и Алиса занялась ею. А Женя очень просто сказала, что пусть Коля и Эркин идут, а они с мамой Фирой подойдут потом. Мама Фира горячо согласилась, и Колька кивнул:

— Пошли, Мороз. Пока заведёмся да разогреемся, они как раз подоспеют. А то чего им лишнего на холоде.

И Эркин не стал спорить. Может, и впрямь так лучше будет.

Они оделись и пошли.

Как и на святках на пруду было много народу. А на дальнем конце пруда, где берег был заметно круче, возвышалась сложенная из снега…

— Крепость это, — объяснил Колька, заметив удивлённых взгляд Эркина. И засмеялся: — Штурмом брать будем.

Они подошли к одной из групп мужчин. Эркин узнал светлоусого вожака «стенки», Рябыча, Леонтия, стоявшего против него на «стенке», и улыбнулся, подходя.

Внизу, на пруду ещё бестолково сшибались мальчишки, но уже колготились на склонах, залихватски сплёвывая и ругаясь, парни. Эркин заметил среди полушубков рабскую куртку. Да… да это тот самый малец, джи. Значит, прижился. Здорово, молодец!

Продолжая степенные разговоры о том, какую весну и лето обещают приметы и как на хозяйстве и урожае скажется, мужчины изредка посматривали на пруд, отпуская краткие и очень точные замечания и характеристики драчунам.

— Смотри-ка, ловок, — обмолвился кто-то, когда смуглый парнишка в тускло-чёрной куртке метким ударом вышиб очередного противника.

— Это Новик-то?

— Чей пацан?

— Да старика, у Ключинихи квартирует.

— Из беженцев, значит?

— Ну да.

— Смотри-ка, увернулся.

— На встречный поймал. Ловок.

— Да, не ломит дуром.

— В силу войдёт, крепкий боец будет.

Эркин невольно кивнул. Да, от ударов уходит хорошо и сам бьёт неплохо, разумно. Но это пока противника серьёзного нет. А мужчины уже тоже спускаются, сплёвывая и растирая подошвами бурок окурки. Парни расступаются, образуя круг. Так, мальцу пора уходить. Эркин сумел перехватить его взгляд и кивком показал — отваливай. Понял, подобрал сброшенную в горячке боя облезлую ушанку и вышел из круга. Кто-то из мужчин с одобрительной насмешкой крепко хлопнул парнишку по плечу. Смотри-ка, покачнулся, но устоял.

В круг вошёл кряжистый рыжеусый мужчина в ярко-рыжей лисьего меха ушанке.

— Ну, мужики, — он хохотнул, оглядывая круг, — кто рисковый?

И в круг шагнул Леонтий.

Эркин, стоя со всеми, в полурасстёгнутом, чтоб в случае чего быстро сбросить, полушубке, внимательно следил, как один за другим выходили мужчины против рыжеусого и вылетали, выбитые его ударами. А бьёт… сильно, но одинаково, нет, можно выбить, выбьет…

— Ну чё, мужики, неужто бойцы повывелись? — смеётся Рыжеусый.

Эркин уже дёрнулся было вперёд, но на его плечо легла широкая ладонь Рябыча и слегла отодвинула.

— Успеешь, молодой, — Рябыч вышел в круг. — Давай, что ли, Мефодий, давно мы не бились.

— Давай, — кивнул Рыжеусый.

Эркин уже заметил, что от ударов почти не уклоняются, главное — самому ударить сильнее, выбить противника. А это кто, чуть выше по склону встали? Никак те трое с завода. Ты смотри, как вырядились.

Эркин следил уже не столько за боем — здесь всё ему ясно, а за ними. Кожаные куртки, нет, рубашки, обшитые по рукавам бахромой, на груди нашиты кусочки меха и бусины, и штаны с бахромой, надо же, без шапок, и как у тех в резервации ремешки поперёк лба, и перья воткнуты. Ну… ну, чудаки — пришло ему на ум недавно усвоенное слово. Уж если решили из племени уйти, то на хрена такое, ходили бы, как все, а то выпендриваются.

Выбив рыжеусого, Рябыч ещё немного постоял в кругу и вышел сам со словами:

— Пускай молодые ещё порезвятся.

А в круг одновременно шагнули двое. Эркин их не знал и, когда один из них вылетел, дёрнулся было войти, но его опередил Колька.

Колька бился совсем по-другому, с хитрыми вывертами и не выкинул противника сразу, а поиграл с ним, заставляя промахиваться, под радостный гогот толпы.

Биться против Кольки Эркину не хотелось, и он подождал, пока Колька тоже, как Рябыч, выбив ещё двоих, выйдет сам.

— Здорово ты! — сказал он раскрасневшемуся взлохмаченному Кольке.

— А! — польщённо откликнулся тот. — Не велика мудрость.

Эркин задумчиво кивнул. И тут в круг вышел старший из индейцев, сбросив на снег свою куртку и оставшись полуголым. Уклонился от кулака выскочившего из толпы белобрысого парня, обхватил того поперёк туловища, приподнял и бросил, прочно впечатав спиной в утоптанный снег, и колено к горлу… Круг взволнованно загудел: по правилам или не по правилам. Отпустив поверженного, индеец улыбнулся с насмешливым презрением, и Эркин решительно шагнул вперёд, одним движением откинув назад полушубок и ушанку.

Их схватка оказалась слишком быстрой для зрителей. Выкинув индейца из круга так, что тот в палении сбил с ног ещё двоих и проехался голой спиной по снегу, Эркин кивнул двум другим индейцам.

— Оба идите! Ну?!

Они бросились на него с двух сторон и тут же отлетели, отброшенные сильными точными ударами.

— Ага-а! — злорадно взревел кто-то.

Эркину показалось, что это кто-то из бригады, но думать некогда: на него уже шёл кряжистый, чуть не шире себя самого русобородый мужик.

Эркин слегка отклонился, ровно настолько, чтобы дать его кулаку коснуться своего плеча, чтоб не подумали, что он удара боится, и сам ударил его в грудь против сердца, и тут же вдогон уже только кос тяшками в основании шеи. Грузное тело тяжело рухнуло на снег.

— Ух ты-и-и!

— Ну, силён парень!

— Ты смотри, как он!