Обратный отсчет: Равнина - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы точно ничего не можете сделать? — уже более внятно спросил Вепуат; палуба едва заметно дрогнула — кто-то шагнул в отсек. Белый свет коснулся закрытых глаз и качнулся в сторону.
— Дим-мину нужен отдых, — услышал сармат гортанный голос Руниена. — И, если он примет, отвар курруи.
— Не примет, — отозвался Айзек. — Ну что ж, отправляемся. Значит, в ближайшие дни всё будет спокойно?
— Жрецы не видят угроз до первого из дней Металла, — услышал Гедимин сквозь гул закрывающегося шлюза. Кто-то сел рядом и склонился над его шлемом.
— Ты как? Совсем плохо?
— Угхм, — отозвался Гедимин, приоткрыв глаза. Вепуат сочувственно хмыкнул и уселся рядом, обхватив руками колени. Палуба уже колыхалась — бронеход полз вниз по каменистому склону, и каждый толчок отдавался в скрученных судорогами мышцах. Когда «дорога» под гусеницами выровнялась, Вепуат пересел на лавку и начал что-то насвистывать. «А он выдержал,» — шевельнулось в мозгу Гедимина вялое удивление. «Не было приступов. Хорошо. Но — странно.»
…Бронеход ещё полз, когда сармат смог сесть и немного отпить из фляжки — смочить рот и сплюнуть горькую пену.
— Ещё едем? — он машинально посмотрел на часы — и тут же вспомнил, что не засёк время.
— Нашу долину отволокло ближе к центру, — отозвался Вепуат. — Только не спрашивай, как так получилось.
«Мать моя колба!» — Гедимин болезненно поморщился. «Ну, тут всё как обычно. Не успели приехать, как начался бред.»
— Надо будет заново разведать округу, — как ни в чём не бывало продолжал Вепуат. — Искать залежи шихты, ближайший водоём… Всё-таки Экеста нас недолюбливают. Надо было оставить им ворота ветра — пусть бы игрались.
Гедимин прижал ладонь к лицевому щитку. Воспоминания о Равнине успели потускнеть; поднимать их было легко, но неприятно.
Бронеход качнулся, проехал ещё немного, переваливаясь с борта на борт, и замер. Зашипели пневмозатворы.
— Всё, приехали, — сказал хмурый Айзек, заглядывая в шлюзовую камеру. — Наверх — никак, пока дорогу не расчистим. Гедимин, ты на ногах? Отлично. Сейчас…
— Погоди с дорогой, — в пятно жёлтого света шагнул чёрный силуэт. — До рассвета потерпит. Сейчас надо выяснить, что со станцией. Кет, Хепри, на выход!
Шлюз за спиной Гедимина ещё не успел закрыться, когда над машиной поднялся непрозрачный защитный купол. Свет потускнел. В руку сармата кто-то всунул церитовый фонарь со снятым кожухом. Первые жёлтые огни, обогнав его, уже дрожали в трёх метрах выше по тропе. Гедимин включил сигма-сканер и бесшумно ступил на осыпь.
Может, когда-то здесь и был пологий склон — но от него остались только нагромождения обломков, присыпанные гравием. Крупные камни легли друг на друга, как великанские ступени. Чуть выше оголилась отвесная скала. Над ней нависал шестиметровый пласт гравия. Он дрожал и дымился — Вепуат и Гварза прорезали в нём наклонный жёлоб с расплавленными стенками. По ещё горячей, только-только застывшей породе Гедимин вскарабкался на обрыв. Сарматы ушли далеко вперёд и рассыпались по плато — один жёлтый огонь горел на «западе», другой, сдвоенный — на «востоке».
— Гедимин! — Вепуат поднял фонарь выше, освещая накренившиеся стены.
На жёлтом складчатом камне чернели пятна застывшего расплава — здание будто закидало ошмётками полужидкой лавы. Такие же обломки хрустели под ногами. Длинный ангар развернуло вниз ребром; наклонная крыша частично зарылась в гравий. Примерно посередине зияла широкая трещина — здание треснуло надвое. Внутри валялись выбитые крепления шлангов, свисали с потолка надломленные и смятые трубы.
— Ядро Сатурна… — Вепуат заглянул в трещину и подался в сторону. — Пополам порвало! Ты видел?
— Как же тут должно было трясти… — пробормотал Гедимин, чувствуя под рёбрами холодный остроугольный комок. Сканирующий луч «осветил» волны гравия, свежие надломы вдоль обрывов, перекошенный ангар горячего цеха — он съехал к ущелью и навис над ним, грозя рухнуть…
— Кет! Хепри! — Гварза, остановившийся у входа в шахту, высоко поднял фонарь. Складчатую крышку уже сдвинули, и Гедимин, застыв на месте, слышал тяжкий гул открывающихся ворот. «Механизмы работают. Верхний шлюз цел…»
Ангар прядильно-ткацкого цеха покрылся выбоинами, потемнел от расплава и вулканической сажи, но всё-таки не треснул. Гедимин, уже спускаясь в верхний шлюз, оглянулся на «западный» барак. Трещин отсюда не было видно — раскололо только душевую.
— А это позавчера, — услышал он из-под земли голос филка и радостно хмыкнул — «Живы!». — Про вулканы не знаю. Но трясло крепко. Шланги, вешалки, фонари — всё повалилось. Верёвки перепутались. Ткачи, знаю, сильно ругались.
— Фон умеренный, — заметил Гварза, сверяясь с дозиметром, и оглянулся на Вепуата. — Задраить люк!
Поршневая машина загудела, натягивая тросы. Массивные створки двинулись навстречу друг другу. Вверх по шахте ползла собранная из планок клеть; её стенки просвечивали насквозь, да и днище не было монолитным. «Трос не вырвало — уже неплохо,» — перед глазами Гедимина стоял расколотый ангар. «А лифт я доделаю. Времени просто не было.»
Внизу, вдоль всех пустых коридоров, горел свет. Гедимин потянулся к выключателю и почти секунду тупо смотрел на стеклянную пластину, горящую изнутри. Ни выключателей, ни проводки тут, разумеется, не было.
— Кет, проверь водопровод, — бросил Гварза, сворачивая к лестнице; снизу уже доносилось ворчание потревоженных филков, и кто-то быстро поднимался по ступеням. — Хепри — генерация кислорода. Тенгель! Все живы? Раненые есть?
— Зэйдек порезал пальцы, — начал докладывать комендант. Гедимин покосился на его шлем, заброшенный, как капюшон, на спину. Филк на ходу поправлял пояс и возился с застёжками.
— Все спали, — прошептал Вепуат, толкнув сармата в бок. — А мы их подняли среди ночи.
Голоса в жилом корпусе постепенно стихали — разбуженные филки снова расходились по отсекам
