Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Проснулись? — Айзек выглянул из кабины и погасил дальний свет. — Это кстати. Надо кое-что вынести из фургона. Лёгкое, но громоздкое.

Он спрыгнул в люк, и Гедимин услышал его оживлённый голос и растерянное бормотание филков. Потом загудел подъёмник. Сармат зашёл в лабораторный отсек. Обогнавший его Вепуат уже рассматривал контейнеры в ячеистой плёнке. Их тут было сотни две, каждый — с крупным символом биологической опасности на крышке.

— Оч-чень интересно, — пробормотал Вепуат, глядя то на крышку, то на сигма-сканер. — Это сарматский мутаген. Филков наших дорабатывают до кондиции…

В отсек заглянул кто-то из медиков, на ходу надевая шлем. Гедимин посмотрел на его выпуклые глаза, вытянутый нос и треугольные, странно подвижные уши, и его передёрнуло.

— Им что, не хватает мутаций? По мне, они и так уже…

Вепуат, кивнув медику, закинул за плечи рюкзак с мутагенами и протянул Гедимину лямку второго.

— Это для размножения. У них же икрометание, ты, небось, слышал. А такой механизм… он не быстро включается.

Филк-медик сердито фыркнул.

— Вот обязательно об этом говорить⁈

— Извини, — пробормотал Вепуат. Гедимин боролся с желанием включить сигма-сканер. «Икрометание? Ассархаддон, чтоб его… Мне, когда я с ним работал, оказывается, ещё повезло… Икрометание, мать моя пробирка… Интересно, как это, и что при этом… Не. Неинтересно.»

От жилого модуля Гедимин свернул к душевой. Хотелось не просто ополоснуться, а стереть с себя кожу. Долго мыться ему не дали — в душевую заглянул Айзек.

— Едем? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. «В крайнем случае, посидим до утра в ангаре у Маккензи. Может, там будет спокойнее. Хотя бы без мутагенов…»

Айзек криво ухмыльнулся.

— Подожди. Осталось одно дело. Реактор…

Пол душевой едва заметно дрогнул. На стене закачались подвешенные шланги.

— То-то и оно, — пробормотал Айзек, глядя под ноги. Второй толчок заставил его широко расставить пальцы. В жилом модуле забормотали, зашуршали дверными створками. Третий толчок был слабее — Гедимин почти его не почувствовал, только ручеёк в водостоке на миг сменил направление.

— Сегодня ещё потрясёт, — деловито сказал Айзек. — День Камня — и, похоже, сильный. Так что до темноты сидим и ждём. Я бы сам лучше сидел в ангаре у Маккензи, но…

Он развёл руками. Гедимин уткнулся взглядом в стену. «Вот как они все залезают в мозги? Я вот так и не научился.»

— Что с реактором? — спросил Вепуат, и Гедимин запоздало насторожился. «Реактор? Мы же запечатали главный корпус…»

— Последний сброс энергии, — Айзек щёлкнул по запястью. — Надо будет вынести накопитель в камеру сброса — и выжать из него всё до кванта. В камере мы его и оставим.

— А реактор… — заикнулся было Гедимин. Айзек резко качнул головой.

— Остановлен — и хорошо. Излучать будет вхолостую, но — так всем спокойнее. Кенен! Излучатель у тебя? Тогда — идём.

Гедимин молча двинулся за ним. Кенен Гварза шёл впереди, держа в руках маятниковый излучатель. Гедимин косился на фонари вдоль стен и думал о них и о «термоэлементах» — от согревающих помещение до приводящих в действие поршневые машины. «Хватит им заряда на месяц? Если не будет сильных дней Льда или Мрака… А, мать моя колба! Кто поручится, что их не будет⁈ Надеюсь, излучатели вытянут. И никто не полезет к реактору что-нибудь заряжать. Скафандры у них…» — он досадливо поморщился. «Слой фольги… Надо бы нам найти кусок Сфена Лучей. Разрабатывать его самим и не мучать Скогнов. Эта планета набита ирренцием и ипроном, а мы… Вот чем я полтора года занимался⁈ Вернусь — буду искать. Даже если до него сутки пути…»

Мотор загудел, раздвигая массивные створки. Гедимин удивлённо мигнул. Открывать нижний люк было незачем — ничего, кроме темноты, там не было. Фонари осветили пустую накопительную сборку, часть машинного зала, аварийную лестницу…

— Донесёшь накопитель? — спросил Айзек, проверяя височные пластины. Гедимин кивнул. Ступеньки его выдержали — он сам трижды испытывал их, пока монтировали камеру сброса. Горячее щупальце коснулось виска. Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Заберём у тебя лишнюю энергию. Чтоб не дошло до протечки и взрыва…

Пузырь защитного поля перекрыл коридор оттока снаружи. Гедимин поднял экранирующую створку, и белесая плёнка вспыхнула зеленью. Реактор, даже с опущенными управляющими стержнями, отчаянно «фонил». Невидимые волокна липли к коже, в грудь дул тёплый, не задерживаемый скафандром ветер.

Накопитель был тёмно-тёмно-синим и грел руки. Гедимин покосился на светящиеся твэлы. «Что-то ты лишнего навыделял,» — мелькнуло в голове. «Если бы показания приборов хоть где-то записывались…» — он взглянул на рамочный радиометр. «Сейчас вот — больше нормы. А давно оно так, и как себя до этого вело…»

— Спи, — сказал он, коснувшись твэлов. Можно было уже не осторожничать — после «общения» с накопителем всё равно предстояло долго мокнуть в санпропускнике. Волокно коснулось виска. Пол под ногами едва заметно дрогнул. Здесь, в главном корпусе, толчки ощущались слабее всего — не зря Гедимин полгода возился с демпферами.

«Оно ту-ут,» — прогудело внутри черепа. «Пора у-уходить.» Волокна растаяли так быстро, что кожу тронуло холодком. Гедимин поёжился и ускорил шаг. «Реактор дело говорит. Не знаю, кого он чует, но мне оно тоже не нравится.»

Яркий зелёный луч бил в потолок почти две секунды, прежде чем накопитель посветлел. Вепуат стоял поодаль, сканировал толщу скалы над станцией и едва заметно кивал, стоило Гедимину на него покоситься. Излучение сквозь батарею каменных линз уходило в небо, не успев «заразить» скалу над ними — так говорили приборы, и сармат надеялся, что они не врут.

— Запись показаний… — пробормотал Айзек за его спиной. — Даже не знаю. Разве что операторов заставить. Каждые пять минут или чаще…

— В таких записях важна непрерывность, — буркнул в ответ Гварза. — Или непрерывно, или — ключевые моменты. Начало смены, конец часа, конец смены. И все беспричинные скачки. Ты лучше подумай об ЭСТ-излучении. Его фиксировать