Двойной генерал (СИ) - "Wolf"

Впереди длинный и тяжёлый день, в конце которого не уцелеет ни одной сорокопятки. Измождённый боем комбат уходит с двумя оставшимися в живых сводными расчётами. Приказ командования драться до последней возможности он выполнил. На поле боя дымится три вражеских танка, только «разутые» немцы спешно ремонтируют.

— Не жалей свои орудия, комбат, — так сказал ему комполка, — слабенькие они. Разменяешь по две пушки на один танк, и то хорошо будет.

Он разменял, как приказали. Но всё равно жалко. И немецкая танковая группа вгрызается в Вильнюс. Неужто придётся уходить отсюда?

14 июля, понедельник, время 19:55

Минск, штаб Западного фронта.

Моя смена кончается. Вместе с Болдиным рассматриваем фото авиаразведки.

— «Аврору» ночью выводи. Хватит с неё, — Болдин согласно кивает.

Моему любимому бронепоезду, — они все у меня любимые, — досталось не слабо. Одна зенитная платформа уничтожена прямым попаданием тяжёлого снаряда. Они отдельно стояли. И в середину бронепоезда бомба угодила. Платформа с тяжёлой пушкой разбита вдрызг. Надо восстанавливать мою любимую игрушку.

Ожесточение боёв всё нарастает. Несколько раз отражали попытки форсировать Нярис. Мои войска держаться с трудом, пора их отводить. Почти все свои цели я достиг. Самая главная — срыв неожиданного и мощного удара по Минску.

Те разбомбленные вовремя двести танков — ядро, насколько могу судить, второй ударной группы. Южной. Северная начала своё движение, а южный клин отсечён. Северная группа это мой старый знакомый, «быстроходный Хайнц», генерал Гудериан. Наконец-то он проявился. Узнал это из нескольких источников. И пленные были, и Анисимов распознал на танках знакомые тактические символы.

У меня почти всё получилось. Удар в сторону Минска ослаблен не меньше, чем вдвое. А я почти ничего не потерял. Тридцать шесть самолётов над Вильнюсом? Так я в трофеи тридцать штук взял! Полтора десятка танков Никитин оставил? Х-ха! А сколько нам оставили немцы? И не просто оставили, а целыми мне подарили. Вместе с отремонтированными штук семьдесят. Десять тысяч красноармейцев в санитарные потери? У вермахта не меньше.

Нет, я очень доволен. И не только танками и самолётами. Есть ещё мелкие мужские радости.

— Будем отступать, Иван Васильевич. Всё, как полагается. Пусть оставленные позиции минируют и уходят. И не забывают брать плату за каждую улицу, каждый квартал и каждый дом.

Чьи-то радости на войне обязательно оборачиваются огорчениями для противоположной стороны. Очень я «рад» за своего визави фон Бока. И надеюсь «порадовать» его ещё много раз. За шерстью пришёл? Так я тебя самого остригу.

Стою у окна, выпускаю клубы папиросного дыма. Очередной день неторопливо заканчивается в почти мирном Минске. Чистое небо сияет глубокой синевой. Чистое не только потому, что его не закрывают тёмные облака, но и от чужих самолётов чистое. Мирный облик изредка нарушают только иногда проходящие по улицам армейские части или отряды ополченцев.

Так, что у нас там? Возвращаюсь к столу и карте. Пододвигаю на северо-восток фишку из-под Вильнюса, 26-ую танковую, из Минска 161-ую стрелковую к ним за компанию. Речку Вилию надо со своей стороны прикрыть. Игнорировать «быстроходного Хайнца» не стоит.

Оглядываю генералов. Инженеров тут нет, все в разгоне. Зато Климовских на месте.

— Владимир Ефимович, мне нужны аэродромы. Здесь, здесь и здесь. Пусть даже временные, для подскока. Срочно нужны, иначе Гудериана мы не удержим.

Размышляю. Так не пойдёт.

— Владимир Ефимович, давайте задачу расширим. Для наших ВВС нужно организовать соответствующую службу быстрого оборудования новых аэродромов. Как раз на этом задании и обкатаете всё.

На самом деле, всё это есть. Но для мирного времени. Война меняет правила. Эту службу надо реорганизовать, оснастить и подчинить Копцу.

Вильнюс. Эндшпиль. Вариант Пирровой победы.

16 июля, среда, время 16:10

Левобережный Вильнюс, район ж/д узла.

— Вас ист дас? — фон Боку докладывали о запредельно подлом поступке генерала Павлова, он не обратил особого внимания. А сейчас генерал-фельдмаршал стоит среди своей свиты и тупо таращится на то, что раньше было железнодорожным узлом со множеством полос движения, огромным парком паровозов, многочисленными тупичками для сортируемых и разгружаемых составов.

Там, где раньше кипела паровозно-вагонная жизнь, не было НИЧЕГО. Ничего кроме валяющихся вразброс сломанных шпал и перекрученных взрывами рельсов. Все целые рельсы исчезли. Все целые шпалы испарились. В депо нет ни одного паровоза и ни одного рабочего.

Полтысячи вагонов с разнообразными трофеями вороватому генералу показалось мало. На такое самые гнусные жиды не способны. Словно подлая цыганская обезьяна он даже шпалы с собой забрал! Ш-шайссе!

Конец главы 24.

Глава 25. Юг

Сообщение Совинформбюро от 16.07.41.

«После ожесточённых боёв, нанеся гитлеровским войскам огромный урон, войска Западного фронта оставили Вильнюс. За время сражения в городе наши части и авиация уничтожили до 250 танков, много другой техники. 80 танков были взяты трофеями. Живой силы противника уничтожено до десяти тысяч. Сбито полтора десятка немецких самолётов. Взято в плен пятьсот немецких солдат.

На остальных участках фронта идут бои местного значения».

16 июля, среда, время 16:10

Минск, штаб Западного фронта.

Внимательно слушаем московское радио. Вслед за информсообщением льётся песня Бернеса «Любимый город». Можно и дальше послушать, но работать надо. Поэтому на последних словах Марка Бернеса с сожалением закручиваю ручку громкости.

— Присочинили они там, да, товарищи? — обращаюсь к присутствующим генералам. Сегодня их больше, со мной чуть до дюжины не дотянули. Кроме Климовских, который не всегда бывает, сегодня у нас Мерецков, Никитин и Васильев. Тоже редкие гости.

— А чэго их супостатов жалеть, Дмытрый Грыгорыч? — в суворовском стиле вопрошает Никитин. Генеральский народ улыбается.

На самом деле, не так уж много они там прибавили. Да, суммарно мы 230 танков уничтожили, но из них до 30 восстановили и засчитали трофейными. Живой силы мы, возможно, и больше наколотили, но ведь в сводке осторожно указали число в восемь тысяч. И так во всём.

— Кирилл Афанасьевич, давайте сначала с вами и сразу вам отпустим работать. Хорошо?

Получив согласие, ставлю задачу.

— У тебя осталось сколько-то вагонов с трофейным продовольствием? В основном, консервы?

— Да, Дмитрий Григорич, — кивает генерал, — на данный момент семьдесят восемь вагонов. Два вагона отдал авиации, один — диверсантам…

Терпеливо выслушиваю весь расклад. Никого не забыл, молодец… а нет, кое-кого забыл.

— Два вагона отдай НКВД. Только предупреди их, что один или половину вагона пусть отправляют в Москву.

— Может, тогда три им дать? — неуверенно предлагает Мерецков. — Их больше, чем лётчиков.

— Ну, дай три. Дальше, самое главное. Десять вагонов пусти на продажу в военторг. Кстати, военторг бери под себя. Нам надо закрыть финансовый дефицит. Война войной, а советские деньги должны цениться.

Оживлённо народ включается в спор. Кто-то предлагает сложную систему распределения: для старших командиров, средних и младших и так далее. Кто-то ещё что-то. Продавливаю свою позицию.

— Вы поймите, товарищи. Система должна быть максимально простой, тогда она будет эффективно работать. Старшие командиры, военные, премированные за сбитые самолёты и танки, и тому подобные и так больше купят за счёт премий и зарплат. И не надо ничего накручивать, исчислять, вычислять, следить за исполнением. Сами купят, что захотят.

Генеральский народ кумекает и вроде проникается.

— Чтобы избежать соблазна спекуляций цена должна кусаться, но быть доступной. То есть, каждый день не укупишь, а три-четыре раза в месяц многие могли бы позволить.

— И последнее. Пока в трёх городах: Минске, Барановичах, Белостоке. А там видно будет. Как торговля пойдёт. Так что вопрос с ценами серьёзно обдумайте, Кирилл Афанасьевич. Надо назначить раз и навсегда, чтобы недоразумений не возникало.