Горбун - Вероника Кузнецова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Горбун молчал, и это молчание как бы подтверждало подозрения Ларса. Что стоило Дружинину сказать, что было совершено убийство, но убили не меня?
Мистер Чарльз шагнул к двери и совершенно загородил её от меня, а Ларс, меж тем, уже входил в прихожую. Я оказалась в глупейшем положении и не знала, предпочла бы я оставаться за спиной англичанина до тех пор, пока не выяснится недоразумение, или выступить вперёд и сказать Ларсу, что у нас очень плохие для него новости.
Дядя горбуна, который не подозревал о возникшей проблеме, шагнул в сторону, я оказалась прямо перед Ларсом и увидела, как лицо его залила смертельная бледность, а из горла вырвался глухой крик, похожий на рычание. Наверное, он уже успел увериться в моей смерти и теперь осознал, что вместо меня и Иры убита может быть только Нонна.
Словно слепой, Ларс продолжал идти на меня. Мистер Чарльз, застывший рядом со мной от жуткого зрелища, какое являл собой писатель, опомнился и опять оказался между мной и Ларсом. Но последним впечатлением, которое буквально пригвоздило меня к месту, было выражение пристального, холодного интереса, с каким горбун смотрел на писателя. Как же жесток был этот человек, если задумал такое дело и сумел его осуществить.
— Вы живы, Жанна! — воскликнул Ларс. — Какое счастье!
— А почему Жанна должна умереть? — спросил Дружинин.
— Какое счастье! — повторил писатель. — Я так за неё боялся! Ночью мне снились кошмары… Было предчувствие…
Теперь я стояла рядом с мистером Чарльзом и видела, что дурные предположения не покинули датчанина, а углубились и, наверное, приняли правильное направление, потому что говорил он, еле шевеля дрожащими серыми губами, лишь бы оттянуть время, отдалить неизбежный момент, когда подтвердятся его подозрения. Впрочем, я домысливала за Ларса, а его состояние, может быть, объяснялось только реакций на нервное напряжение, которое охватило его внезапно и так же внезапно отпустило.
— Как я испугалась! вздохнула Ира, бледностью соперничавшая с любимым.
— Но что же произошло? — беспокойно спрашивал Ларс. — Почему здесь полиция?
Дружинин хранил молчание, жёстко поглядывая Ларса. Если у него были свои счёты с писателем, то теперь он сводил их, и это было низко и подло.
— Леонид, что случилось? — почти шептал датчанин.
Леонид! Когда-то я находила, что это имя подходит Дружинину благодаря интеллигентности, мягкости, доброте, но теперь мне казалось унизительным, почти кощунственным, что страшного, жестокого, злобного горбуна зовут так же, как звали моего брата.
Я не могла дольше терпеть мучения датчанина.
— Сюда заезжали Нонна и Петер с дочерью, — сказала я.
Ларс поднял на меня измученные глаза и жадно ловил каждое слово.
— Мы уехали, а Нонна осталась, — продолжала я. — А когда я вернулась…
Продолжение мне не давалось.
— Там, где должна была лежать Жанна, лежала ваша жена, Ларс, — холодно закончил горбун.
Ира вскрикнула и закрыла лицо руками, а Ларс долго оцепенело стоял на одном месте, потом застонал и с трудом добрался до кресла. Он не плакал, не причитал, но его молчание и неподвижность говорили обо всей безысходности его горя.
В это время появился Петер. Он растерянно посмотрел на горбуна, лицо которого приняло скорбное выражение, на Ларса, на Иру и, наконец, на меня. Мистер Чарльз кратко и тихо попросил Петера помочь Ларсу, а сам отвёл меня в сторону, чтобы хотя бы не мешать, если принести утешение мы не могли.
Петер подошёл к своему родственнику, и Ира, опомнившаяся от потрясения, подсела к Ларсу с другой стороны, в чём-то убеждая его и проявляя нежность и терпение. Мы с мистером Чарльзом молча смотрели на них, сознавая своё бессилие. Горбун подошёл к нам, и я подумала, как это ни странно, что волею судьбы я постоянно нахожусь рядом с убийцей, когда есть свидетели и поэтому я в безопасности, но, когда преступнику ничто не мешает осуществить свои планы, меня не оказывается в ожидаемом месте или появляется неожиданный свидетель. А Дружинин с грустью и сочувствием смотрел на меня, что было для меня едва ли не более невыносимо, чем откровенная ненависть, которая прорывалась у него в присутствии Ларса. Он почувствовал моё отношение к нему или боялся, что не сможет до конца выдержать роль и чем-нибудь выдаст себя, поэтому отошёл и не мучил меня своим присутствием и необходимостью притворяться.
Мистер Чарльз заговорил. Половину слов я не понимала, смысл ускользал от меня, но тембр его голоса и интонация действовали на меня как успокоительное. Я бы так и продолжала стоять около него, но приехал Хансен, и его появление вырвало меня из состояния бессмысленного покоя.
Дружинин обрисовал перед ним картину происшедшего, полицейский задал мне все необходимые вопросы, а потом увёл меня в сад и там расспросил очень подробно, заставив вспомнить в малейших деталях, кто и когда приезжал в это утро, что говорил, во что был одет и как себя вёл. Потом он осторожно вернулся к убийству, попросив указать, сколько времени я пробыла в доме, пока не вышла за Нонной и не нашла её тело.
Какой пыткой было для меня рассказывать малейшие подробности и умалчивать о такой важной улике, как ключ, потерянный Дружининым, найденный мной и мной же возвращённый убийце. Мне было стыдно за свою глупость или, точнее, за своё помешательство, я не смогла бы объяснить своего поступка, поэтому я не в силах была в нём признаться.
Однако умница-полицейский что-то подозревал, потому что особое внимание обратил на визиты горбуна, утренний и вечерний.
— Вы говорите, что он приезжал вместе с родственником, а в парке лорд Олбермейль был один? — пожелал уточнить он.
Но и я желала быть абсолютно точной.
— Я сказала, что видела только лорда Олбермейля, но не утверждаю, что господина Дружинина не было поблизости или он не ждал его в машине.
Сложный оборот с двойным «не» вызвал лёгкую заминку, быстро и без моей помощи преодолённую, поскольку смысл напрашивался сам собой.
— Ясно, — кивнул Хансен. — Наверное, вы пережили большое потрясение, Жанна. Жаль, что я не мог приехать сразу же. Я провожу вас в гостиную, а мне бы хотелось поговорить с Ириной.
Хансен провёл классический допрос свидетелей, побеседовав с каждым наедине, а потом, вместо того, чтобы арестовать горбуна, распрощался с нами и уехал, оставив полицейских и пообещав прислать им смену.
Постепенно первое потрясение, подкосившее Ларса, проходило, но на смену ему должна была придти тупая ноющая тоска. Одно было хорошо: что рядом с ним была Ира. Я впервые порадовалась за их связь, которую раньше осуждала. Всё-таки сознание, что есть человек, который тебя любит и готов разделить с тобой горе, очень утешает.