Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

– Если сделаем, как вы предлагаете,– сказал я намеренно жестко,– стыдно будет до конца жизни!

Лукин подумал, потеребил ус и опять хмуро произнес:

– Да?

– Да, Семен Вахрамеевич,– ответил я.– Вы воевали?

– А как же! В гвардейском полку! Водителем на знаменитых «катюшах»! Закончил войну старшиной…

– Тогда мне и вовсе непонятно: гвардии старшина… Не учить же вас, что за правду нужно бороться…

Я замолчал. Директор тоже некоторое время безмолвствовал, видимо переваривая мои слова.

– Можешь выложить, что вы раскопали?– наконец произнес он.

– Зайдите к следователю,– посоветовал я.– Это будет очень интересно обеим сторонам.

– Сейчас не могу. Вырвался на минутку. Начальство из области прикатило. Завтра – в обязательном порядке! – пообещал Лукин.

– Передайте Воронцову,– сказал я напоследок,– если он не соизволит явиться к следователю по повестке еще раз, то приведем с помощью милиции.

– Передам,– буркнул Лукин.

Назавтра Семен Вахрамеевич не пришел.

– Звонил ему,– сказал Фадеев, зайдя ко мне с материалами следствия.– Секретарша чуть не плачет: Лукина с сердечным приступом увезли в больницу.

Я передал в подробностях наш вчерашний разговор.

– Значит, Лукин не на шутку переволновался… Я вот думаю, Захар Петрович, действительно ли он не знал, что творит Воронцов?

– Трудно сказать. Наверное, догадывался.

– А почему смотрел на это сквозь пальцы?

– На пенсию вот-вот. Хотел спокойно дожить до нее… Ну, что у вас, Владимир Гордеевич?

– Теперь Воронцову не отвертеться,– торжествующе сказал следователь.– Вот результаты экспертиз. В овраге возле Матрешек нет грунта из котлована универсама. А в карьере на Кобыльем лугу – грунт из котлована универсама и больницы с улицы Космонавтов!

– Ясно,– кивнул я.– Но вы сказали, что возле Матрешек нет только грунта из котлована универсама. А из котлована больницы?

Фадеев несколько смутился.

– Понимаете, Захар Петрович, в Матрешках есть земля с улицы Космонавтов, но в небольшом количестве.

– Значит, все-таки есть!

– Всего несколько холмиков. Мы прикинули – машин пятнадцать-двадцать. Кучи довольно свежие. Так что можно с уверенностью говорить: грунт, который предназначался для Матрешек, воронцовская бригада завезла на Кобылий луг. Причем горючее шоферы получили сполна, как если бы ездили в Матрешки. Это я узнал у некой Елены Гусевой. Она отпускает в автохозяйстве солярку. Между прочим, все называют ее Алькой…

– Постойте, постойте, не ее ли имел в виду анонимщик? Помните, был звонок в самом начале расследования?

– Я об этом думал, Захар Петрович. Может, и ее, но ничего интересного она не рассказала. Дебет с кредитом у нее сходится. Правда, когда я стал подробно расспрашивать о всех членах бригады Воронцова, она почему-то вспомнила о Дорохине.

– В какой связи вспомнила?– заинтересовался я.

– Да, говорит, какой-то странный был. Не вписался в бригаду… Молчун… Воронцовские ребята заправлялись каждый день – ездок много делали. А он заправлялся куда реже… Я проверил по документам – норму не выполнял и на восемьдесят процентов… В больнице он еще…

– Как его состояние, интересовались?

– Пока тяжелое. Врачи считают, что кризис миновал, но допрашивать не разрешили.

– Когда думаете допросить остальных членов бригады? Ведь теперь у вас на руках козыри…

– Двоих вызвал на сегодня, остальных – завтра.– Следователь собрал документы в папку.– Понимаете, Захар Петрович, меня удивляет, как и почему Воронцова подняли на щит? Явно видны нарушения.

– В этом вам и нужно разобраться, Владимир Гордеевич. Выходит, какая-то трещинка все же есть. Или у коллектива ослаб иммунитет, вот зараза и проникла…

Лукин знал, что говорил: многие уговаривали, просили и даже требовали у меня замять дело воронцовской бригады. Одни бескорыстно – мол, затронута честь города и разоблачение Воронцова принесет больше вреда, чем пользы. Другие – явно из личной заинтересованности, те, кто его поднимал и опекал, а теперь боялся, что сам окажется в неудобном положении. Характерные доводы приводил мне руководитель областного треста Чалнн, в чьем непосредственном подчинении находилась автобаза.

– Поймите, товарищ Измайлов, что значит у нас в области имя Воронцова,– убеждал он меня но телефону.– Кто больше всех перевыполняет плановые задания? Воронцов! У кого самый большой пробег без капитального ремонта? У Воронцова! Один из первых освоил бригадный метод! Мы хотим выдвинуть его на должность руководителя автохозяйства. На место Лукина, который уходит на пенсию…

– Воронцова?! – вырвалось у меня.

– Ну да, его… Эту кандидатуру поддерживают во всех инстанциях…

Чалин выразил сожаление, что выдвижение молодого способного бригадира не вызывает у меня поддержки.

– Нет уж, увольте,– не выдержал я.– Поддерживать такого человека!…

Я стал рассказывать Чалину, что творят члены бригады Воронцова, в частности – историю с соляркой.

– Ну, это мелочи,– заметил Чалип.

Я возмутился. И сказал, что эти мелочи в кавычках уже не просто нарушения, а нечто похуже. Л перевыполнение плана Воронцовым – липа. Насчет же длительного пробега без капремонта – так на самом деле машины в бригаде не проехали и половины того, что показано на спидометрах…

Руководитель треста попрощался со мной более чем холодно.

А тем временем в ходе расследования наступил переломный момент. Фадеев, по моему совету, выяснил личность каждого члена бригады Воронцова.

– Вместе с бригадиром – шесть человек,– доложил мне следователь.– Пикуль, вы его видели. До этого работал в соседнем районе в колхозе. Звонил я на прежнее место работы. Очень были рады, что Пикуль уволился. Неоднократно имел выговоры за пьянство и прогулы. Чуть что – пускал в ход кулаки…

– Хорошего работничка пригрел Воронцов,– заметил я.

– Слушайте дальше, Захар Петрович… Петр Осипович Коростылев, тридцати грех лег. Имеет судимость…

– Час от часу не легче! – вырвалось у меня.

– Эти двое поступили работать на автобазу полтора года назад, одновременно с Воронцовым… По-моему, самые доверенные дружки бригадира…

– Пикуль и Коростылев,– повторил я.– Продолжайте, пожалуйста, Владимир Гордеевич.

– Юрий Шавырин работает на автобазе уже семь лет. За ним вроде бы ничего нет. Так же как и у Сергея Кочегарова, который в автохозяйстве уже девять лет… Пятый член бригады – Николай Дорохин. О нем вы хорошо знаете: недавно демобилизовался, на автобазе проработал две недели…

– Да, знаю,– кивнул я.– Ну а Воронцов?

– Как я уже сказал, на автобазе он полтора года. До этого жил в областном центре, Рдянске. Сменил не одну профессию – строитель, ремонтировал автодороги, экспедитор… Подрабатывал налево…

– Каким образом?

– Одно время сколотил бригаду шабашников, подряжался в колхозах сооружать разные объекты. Раз чуть было не погорел. Председатель колхоза спрятал фиктивные наряды на строительство, а деньги, видимо, делили с Воронцовым на пару… Воронцову удалось выпутаться – амнистия помогла. Он проходил по делу всего лишь свидетелем…

– Да, прошлое у Германа Степановича, мягко выражаясь, не кристальное,– сказал я.– Моральный облик ясен. Но куда смотрела дирекция автобазы? Как он стал во главе бригады? Почему?

Фадеев взглянул на часы.

– У меня сейчас допрос, Захар Петрович… Думаю, что Кочегаров будет откровенен и прольет свет на феномен Воронцова…

– Почему вы так думаете?

– Понимаете, я Кочегарова еще не вызывал. Так он сам позвонил. Очень хочет встретиться. Прямо-таки рвется ко мне… Хотите присутствовать?

Я принял участие в допросе.

Кочегарову было чуть больше сорока, но в его густой каштановой шевелюре уже серебрилось много седых волос.

Действительно, он решил выложить все начистоту. О фиктивных тоннах грунта и километрах, о том, что шоферы бригады, работающие на дизельных машинах, сливали излишек солярки в Берестянкин овраг, у Желудева и в других местах. Подтвердилось и то, что землю возили не в Матрешки, а на Кобылий луг и в другие окрестные овраги. Верхнюю же, плодородную часть грунта, по договоренности с людьми, имеющими дачи, возили к ним на участки. Не бескорыстно, конечно…

Кочегаров вспоминал, и перед нами открывалась мрачная картина. Одно нарушение рождало другое. Ворох липовых документов оборачивался потоками дизельного топлива, которое выливали на землю. При этом страдала не только природа. Калечились души тех, кто это делал. Цинично и хладнокровно.

– Сергей Васильевич,– спросил Фадеев,– неужели прежде у вас никогда не возникала мысль: что я творю?

– Откровенно?– посмотрел Кочегаров на следователя запавшими глазами.