Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

– Повезло,– заметил я.

– Нам? Да. Так сказать, с поличным… А вот владельцу «Волги» – увы! С перепугу тут же выложил, что ездит сюда регулярно.

– Кто такой?– поинтересовался я.

– Пенсионер. Пчеловод. Тут всё есть,– похлопал он по папке с делом.– Протоколы, показания. Соседей опросил. Как выяснилось, к Байгаровой приезжали опорожнять бак не только племянничек, но и сам Воронцов. Соседский парнишка запомнил номера машин.

– И этого жулика хотели в директора! – невольно вырвалось у меня.

– Вот бы где он развернулся! – сказал Фадеев.

– Ну что ж, Владимир Гордеевич,– подытожил я.-Теперь, насколько я понимаю, все выяснено. Пора закругляться.

– Нет, Захар Петрович, пока рано.– Следователь порылся в папке.– На счету этой гоп-компании, как мне кажется, еще одно преступление, посерьезнее остальных…

Я вопросительно посмотрел на Фадеева.

– Не знаю, правда, кто инициатор, но исполнитель…– Владимир Гордеевич на время замолк.– Короче, есть предположение, что авария с этим Дорохиным не случайная…

– Вы хотите сказать, подстроена?

– Ну да! Понимаете, Захар Петрович, мне не давал покоя рассказ Кочегарова, как Воронцов с дружками расправлялся с неугодными ему шоферами из бригады…

– Одно дело,– заметил я,– припугнуть, избить. Но подстроить аварию…– Я задумчиво покачал головой.– Покушение на убийство! Это очень серьезно, Владимир Гордеевич.

– Понимаю,– вздохнул следователь.– Но вот что получается. По заключению экспертов, авария произошла из-за отказа тормозов.

– Конкретнее?

– Сейчас объясню. Тормозная система автомобиля действует по гидравлическому способу. То есть когда водитель нажимает на педаль, его усилие передается через тормозную жидкость, находящуюся в специальном резервуаре. Но в этот резервуар может попасть воздух. Для того чтобы его стравливать, существует так называемый штуцер стравливания тормозной жидкости. Поняли?

– Конечно,– откликнулся я.

– Так вот, в автомобиле Дорохина этот самый штуцер отсутствовал. Тормозная жидкость вытекла. Таким образом, когда Дорохин, увидев автобус, хотел затормозить на спуске, то не смог. Тормоза просто-напросто не работали.

– А почему штуцер отсутствовал?

– По всей видимости, он был привинчен, как говорится, на живую нитку или же имел дефект на резьбе. То, что до аварии тормоза действовали исправно, сомнений не вызывает. Дорохин ведь съездил в Матрешки и уже возвращался в Зорянск. Значит, штуцер потерялся по дороге.

– Но, может, это все же случайность?

– Сомневаюсь. Дело в том, что на раме машины Дорохина удалось обнаружить отпечатки пальцев Коросты-лева…

Следователь замолчал, ожидая моей реакции.

– Важный факт,– сказал я.– Но поймите, Владимир Гордеевич, Коростылев и Дорохин работают в одной бригаде, ставят машины в одном гараже. Мог же Коростылев зачем-то полезть под машину товарища по работе?

– А что ему делать под чужой машиной?

– Это не я скажу, а Коростылев,– заметил я.– Если вы обвините его в аварии. И найдете сотню причин! Мол, что-то показалось не в порядке, хотел помочь. В конце концов, сам Дорохин просил!

– Хорошо,– горячо продолжал Фадеев.– А зачем лезть под машину вечером, тайком? И главное – накануне аварии!

– Есть свидетели?

– Конечно.– Владимир Гордеевич хлопнул рукой по раскрытой папке.– Один из шоферов, некто Мокеев, видел, как Коростылев возился под машиной Дорохина. Именно накануне аварии. Вот его показания.

– Мокеев не мог ошибиться? Может, Коростылев был под своей машиной?

Фадеев прочел протокол допроса свидетеля. Показания были весьма убедительны. А насчет ошибки… Коростылев водил ЗИЛ, а Дорохин – КрАЗ. Спутать трудно. Тем более у последнего на радиаторе была приделана хромированная эмблема «Чайки» – причуда прежнего водителя.

Я вспомнил, что видел эту эмблему, когда Дорохин приезжал в прокуратуру

– Мне повезло,– сказал Фадеев.– Разбитая машина Дорохина сейчас находится в ГАИ. Как доставили с места аварии, так до сих пор И стоит там. Если бы забрала автобаза, то отпечатков Коростылева могли бы и не обнаружить.

– Врачи разрешили встречу с Дорохиным?– спросил я.

– Мне – нет. Только жену пускают, да и то на несколько минут.

– Ясно… И что вы намерены предпринять дальше?

– Прежде всего надо взять под стражу Коростылева. Прошу утвердить постановление на его арест.

– А что предъявите?

– Пока – хищение бензина.

– Считаете, брать под стражу необходимо?

– Да, Захар Петрович. В интересах следствия. Уж больно его показания сходятся с показаниями Воронцова и Пикуля…

– А как насчет обвинения в покушении на убийство' – спросил я, подписывая постановление следователя на арест Коростылева.

– Буду раскручивать… Вы не представляете, как необходимы показания самого Дорохина!

– Представляю, Владимир Гордеевич. Попытаюсь связаться с его лечащим врачом…

Коростылев был взят под стражу. В хищении бензина он признался сразу. Да и отпереться было трудно: Фадеев представил неопровержимые доказательства.

Воронцов же отрицал свою вину, хотя против него свидетельствовали Байгарова и ее соседи. На допросах бывший бригадир (он был отстранен от этой должности, как только было предъявлено обвинение) держал себя вызывающе. На очной ставке с Байгаровой обвинял родственницу Коростылева во лжи.

Фадеев в отношении Воронцова пока ограничился подпиской о невыезде.

Наконец мне удалось уговорить хирурга, лечащего Дорохина. Он разрешил переговорить с Николаем, но под наблюдением врача.

В больницу мы поехали вместе с Фадеевым. Дорохину делали перевязку и нас просили подождать.

Мы сидели с Владимиром Гордеевичем в белых халатах в коридоре, и тут появилась Аня, жена Николая. С хозяйственной сумкой, из которой торчал блестящий колпачок термоса.

Аня похудела, осунулась. Перенесенные волнения не просто дались. Но в глазах ее светилась надежда.

– Вытащу я Николая! – сказала она уверенно.– Врач говорит, будет жить, а это самое главное! Господи, почему я не послушалась его и не осталась в деревне? Вы знаете,– продолжала она, обращаясь почему-то только ко мне,– я ведь в первые дни не отходила от него ни на шаг. Он бредил… Как, мол, можно губить землю…

Мы с Фадеевым незаметно переглянулись: Николай наверняка имел в виду слив солярки.

– Как только встанет на ноги, увезу его в колхоз,– заключила Аня.– Насовсем. Я уже сказала у себя на работе. А что? Если Коля так любит землю, надо жить и работать в деревне…

Нам с Фадеевым сообщили, что можно зайти в палату.

Дорохин был весь в бинтах. Нога – на растяжке. Меня он узнал с трудом. Чтобы не упустить ни единого слова, Фадеев решил записывать беседу на магнитофон. Тем более врач дал нам всего пять минут.

– Вспомните, пожалуйста,– спросил шофера следователь, когда я представил его,– перед аварией вы не проверяли тормозную систему на вашем КрАЗе?

Дорохин тихо произнес:

– Проверял.

Видимо, он и сам уже задумывался, что произошло с его машиной там, на двадцать седьмой километре.

– Все было в порядке?– продолжал Фадеев.

– Да, в порядке,– как эхо, повторил Николай.

– Вы утром проверяли, перед выездом?

– Нет, накануне… Готовлю машину с вечера, чтобы утром сразу в рейс… Привычка с армии… Полная боевая готовность…

– Штуцер стравливания тормозной жидкости проверяли?– задал вопрос Фадеев.

– Сменил до этого за три дня… Новенький поставил…

– Собственноручно?

– Да.

– Теперь попрошу вас ответить откровенно,– сказал Владимир Гордеевич.– Кто-нибудь вам угрожал?

Дорохин закрыл глаза.

Врач, внимательно наблюдавший за ним, тревожно выпрямился на стуле.

Следователь повторил вопрос более настойчиво, добавив, что это очень важно.

– Слышу я, слышу,– открыл глаза Николай.– Герман тогда допытывался, зачем я был в прокуратуре… Я ответил, что это не его дело. Тогда он сказал: «Ну, гад, если накапал…» И отошел…

– Когда это было?

– Дня за два перед аварией…

Он снова закрыл глаза. Врач прервал допрос…

– Все стало на свои места,– воскликнул Владимир Гордеевич, когда мы сели в машину, чтобы ехать в прокуратуру.– Понимаете, не хватало одного звена. Очень важной детали! Я, впрочем, мог догадаться и сам. Но упустил из виду…

– То, что Дорохин приезжал в прокуратуру? – спросил я.

– Ну да! Что получается? Николай побывал у вас. Затем обнаруживают слитую в Берестянкин овраг солярку, поднимают на ноги весь город… Начинается следствие, я выхожу на автобазу номер три!… Воронцов решил, что Николай «накапал»… Понятно?

– Еще бы. После этого – значит, вследствие этого! Вы считаете, что именно так подумал Воронцов?