Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

– Надо было зайти к Лукину.

– Заходил. Высмеял меня. И еще пригрозил. Бросаю, мол, тень на лучшую бригаду в области…

– А вы и. отступили?– покачал я головой.

У Фадеева на скулах заходили желваки.

– Нет у меня бесспорных фактов,– хмуро произнес он и добавил: – Еще нет…

– Ну, хорошо,– примирительно сказал я.– Как вы намерены разобраться с котлованом?

– Пришел за помощью. Понимаете, задумал я одно дело. Хочу вызвать геологов из области. На третейский суд… Но пока будет идти переписка…

– Я вас понял, Владимир Гордеевич. Ускорим. Через областную прокуратуру. Готовьте постановление о назначении экспертизы…

Редактора нашей городской газеты Назарова за глаза называли «колобком». Кто пустил это прозвище, трудно сказать, но Ким Афанасьевич и впрямь походил на колобка. Маленького росточка, кругленький, с короткими ножками, он был очень подвижный и не мог долго устоять на одном месте. Подкатится, задаст несколько вопросов или бросит пару фраз и тут же спешит дальше.

Вот так же своей быстрой семенящей походкой подошел ко мне редактор «Знамени Зорянска», когда мы случайно увиделись в горисполкоме.

– Ну как, нашли злоумышленников?– спросил он

– Каких?– не понял я.

– Да кто слил в Берестень солярку…

– Следствие идет,– неопределенно ответил я.

– А успехи есть?– не унимался Ким Афанасьевич.– Нас донимают телефонными звонками и письмами. Хотелось бы подкинуть читателю свеженькую информацию… Я пришлю к вам нашего корреспондента?

– Преждевременно,– сказал я.

– Понимаю, понимаю,– поспешно произнес Назаров.– Следственная тайна. Ну что ж, подождем… А общественность бурлит, возмущается… Ну хоть что-нибудь, Захар Петрович, а?– с надеждой посмотрел на меня редактор.

– Увы, Ким Афанасьевич, ничем не могу помочь вам,– ответил я.

Назаров с сожалением вздохнул и покатился дальше.

На следующий день, развернув «Знамя Зорянска», я увидел на четвертой полосе аншлаг, набранный большими буквами: «Еще раз о Берестене». Под ним шла подборка писем читателей, которые продолжали клеймить загрязнителей, и пространное интервью со знатным бригадиром шоферов Германом Воронцовым. Наш местный маяк не жалел красок, обличая тех, кто поднял руку на чудо природы – Берестень-озеро.

«Однако же выкрутился,– подумал я про «колобка».– Нашел-таки выход».

Когда я показал газету Фадееву, он усмехнулся:

– Не пожалел для родственничка места…

– Кто?– не понял я.

– Да редактор,– ответил Владимир Гордеевич.– Воронцов– его зять.

Это было для меня новостью.

– Лишняя реклама никогда не помешает,– продолжал Фадеев, как мне показалось, неодобрительно.

– Передовик… По-моему, ничего предосудительного,– заметил я.

Хотя мне и не очень понравилось это. Ким Афанасьевич мог «преподнести» зятя несколько поскромнее: в предисловии к интервью заслуги и достоинства бригадира перечислялись слишком уж пышно.

– Можно было бы и без эпитетов,– сказал следователь, словно отгадав мою мысль.– Вот я думаю: не специально ли?

– Что вы имеете в виду?– поинтересовался я.

– Понимаете, Захар Петрович, мне кажется, что кое-кому не нравится мое внимание к особе Воронцова. И вообще, в данное время…– Фадеев замолчал.

– У вас появились новые факты?

– Да,– кивнул следователь.– Правда, документы будут через день-другой… Специалисты из области, которых я пригласил для проведения экспертизы, подтверждают, что почва котлована под универсам – суглинок. Именно суглинок, а не песок, как твердят строители… Наши геологи не ошиблись… Выходит, превращать твердую землю в сыпучую надо было, чтобы иметь липовые тонны и тонно-километры, то есть из ничего получать деньги… Алхимики, да и только!

– Насчет суглинка точно?

– Точнее не бывает,– кивнул следователь.– Я говорил с экспертами. Анализы. Наука! Сидят, пишут заключение… Теперь сами понимаете: Воронцов – передовик, маяк, так сказать, а чем занимался…

– Ну и ну,– покачал я головой.

– Но это еще не все.– Фадеев помолчал, подумал.– Ладно, Захар Петрович, пока делиться не буду Может, ошибочка. Но есть одно соображение. Надо проверить. Хочу съездить сегодня с Орловым… Тут неподалеку от Зорянска…

Я не стал допытываться. Придет время, расскажет.

Утром следующего дня, придя на работу, я увидел у себя в приемной человек семь ребят с учителем Бабаевым. Среди мальчишек и девчонок сразу узнал тех самых дозорных «голубого патруля», которые подняли тревогу,– Руслана, Роксану и Костю.

Все были крайне возбуждены. Лишь один Костя сидел на стуле тихий-претихий. Под глазом у него багровел синяк.

Приглашенные в кабинет ребята присмирели. Я попросил рассказать о случившемся спокойно и по порядку.

– Помните, Захар Петрович,– начал учитель,– я вам говорил, что наш патруль решил обследовать город и окрестности, нет ли еще где слива горючего?

– Как же, помню,– кивнул я.

– Так вот,– продолжал Бабаев.– Они нашли еще одно такое пятно.

– У Желудева, где старая церквушка! – не выдержав, выпалила Роксана.

Я прикинул: от Берестянкина оврага, а вернее, от того места, где был обнаружен злосчастный слив, так напортивший озеру, было километров пять.

– Это второе пятно,– сказал Бабаев.– По рассказам дозорных, приличное…

– Ага, большущее!– пояснил кто-то.

На него зашикали.

– Ну, ребята решили устроить засаду,– рассказывал дальше учитель, когда в кабинете стало тихо.– Вчера вечером они попытались задержать сливальщика – и вот результат…

Олег Орестович показал на Костю. Тот повернулся, стал отчетливо виден синяк.

– Ох и врезал он мне! – сказал мальчик, не скрывая гордости от того, что был героем события.

Я еле сдержал улыбку. Хотя ситуация была скорее драматическая.

Затем Руслан рассказал, как они обнаружили пятно горючего, как мерзли три часа в кустах, как «застукали» шофера в тот момент, когда он шлангом пустил из бака на землю струю топлива.

В это время дозорные и выскочили из своего укрытия.

– Мы показали свои удостоверения «голубого патруля» и попросили шофера предъявить документы,– в полной тишине вел свой рассказ Руслан.– Нарушитель обругал нас. Нецензурно. Залез в кабину и хотел ехать. Тогда мы встали перед машиной. Он вылез, оттолкнул Роксану и меня. Да так, что мы упали. Тогда Костя назвал его бандитом…

– А что? – воскликнул герой с фингалом.– Поднять руку на девочку!

Теперь я уже не смог сдержать улыбку. Улыбнулся и Олег Орестович.

– Продолжай, Руслан,– сказал учитель.

– Нарушитель ударил Костю и уехал. К сожалению, товарищ прокурор, задержать его мы не смогли…

Эти слова мальчик произнес так, словно докладывал командиру где-нибудь на погранзаставе.

– Ну а теперь я задам несколько вопросов… Значит, вы обнаружили горючее на земле вчера днем. Почему не дали знать кому-нибудь из старших? Ну, хотя бы Олегу Орестовичу?

– Мы думали… Мы хотели…– начал было Руслан и умолк, растерянно оглядываясь на ребят, словно ища у них поддержки.– В общем…

– В общем, играли в сыщиков,– мягко, но в то же время с укором перебил его учитель.– Я, Захар Петрович, уже сделал им внушение. По-моему, они поняли. Это дело серьезное. Опасное даже. Для этого есть милиция. Хорошо – кончилось синяком… И еще. Я сам узнал только сегодня утром, в школе. И сразу к вам. Директор нас отпустил.

Полученная информация имела важное значение. Теперь нам был известен номер машины водителя, которому мешал излишек горючего.

Я позвонил директору школы и попросил разрешения задержать еще немного учителя и учеников: надо было дать показания следователю Фадееву.

– Мое присутствие необходимо? – спросил Бабаев.– Ведь это не я нашел место, а ребята…

– Нужно, Олег Орестович,– сказал я.– По закону, допрашивать несовершеннолетних имеют право только в присутствии педагога или родителей… Вы, как говорится, под рукой. Сами понимаете, время дорого. И я вас прошу.

– Конечно, конечно, Захар Петрович. О чем речь!– тут же согласился Бабаев.

Когда после допроса дозорных Владимир Гордеевич зашел ко мне, я спросил:

– Боевые ребята, не правда ли?

– Слишком,– вздохнул следователь.– А если бы этого Костю не кулаком, а монтировкой?…

– Я уж им прочел тут нотацию. Да еще раньше – Бабаев.

– Отличный мужик Олег Орестович. Говоришь с ним и даже не замечаешь, что инвалид… Я вообще только напоследок разглядел, что у него вместо руки протез…

Фадеев рассказал, что удалось выяснить на допросах в подробностях.

– Водитель установлен? – спросил я.

– Пикуль. Роман Егорович. С третьей автобазы.– Фадеев сделал паузу и добавил: – Из бригады Воронцова.

– Опять Воронцов! – вырвалось у меня.