Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Бронн смотрел на сармата озадаченно.

— Его род знает толк в садах и садках, — предводитель подтолкнул Уттунри к сарматам. — Но в других ремёслах не силён.

Вепуат в растерянности поднял руку к шлему и тут же опустил.

— Сады и садки?.. У нас негде жить, Уттунри. Там жарко, тут тесно…

— Здесь места вдоволь, — предводитель широким жестом обвёл «столярку». — Все будут рады помочь жрецу Пламени.

— Ага, — пробормотал Вепуат. — В общем, спать и есть он будет тут. Наша еда ему не пойдёт. А насчёт работы… Надо подумать. Уттунри, пойдём пока с нами.

…Гедимин задвинул дверную створку и оглянулся. Бронн незаметно проскользнул мимо сарматов и теперь стоял у тропы, дожидаясь их. Гедимин заставил себя не смотреть на ангары, набитые песком и гравием, и каменные конструкции позади них. «Бронн… Вот Текк’т-переселенец был бы кстати. А что нам делать с Бронном? Тем более — с одним? В строительстве от него никакого толку. Была бы пара тысяч…»

— Уттунри, — Вепуат присел на корточки рядом с Бронном. — Держать тебя для красоты мы не можем. Из растений у нас только иглица…

Бронн навострил уши.

— Иглица в каменном холме, где мясо? — пропищал он, указывая на «курган». Гедимин мигнул. Из-за торца «столярки» эту постройку разглядеть, конечно, было можно, но в таких подробностях…

— Угу. Знаешь, как за ней ухаживать?

Бронн дёрнул ухом.

— Всё уже хорошо сделано. Она там в хорошем холоде и до мяса не доберётся. Хочешь её пересадить в погреб? Я тогда знаю, но… — он замялся и потеребил шнурки на шее. — Камня вот мне не дали. Так что — один я всё не дотащу. Если кто-то поможет…

Вепуат качнул головой.

— Пока ничего пересаживать не будем. Погреб ещё не достроен… М-да. Куда нам тебя тогда… Так. С эшку-тэй дело имел?

Его скафандр надулся, расправляя крылья, и высунул из-под перьев хоботок. Бронн отпрыгнул назад.

— Эшку? Хищные эшку? — он опасливо прижал уши. — Летучие глаза нергонов? Мы такое не растим. Еды в них мало.

Вепуат хмыкнул.

— Есть их тебе никто не даст. Если покажу, как за ними ухаживать, — справишься?

— Они же с него размером, — пробормотал Гедимин. Он уже представил, как два «трилобита», всадив когти в плечи Бронна, тащат его к обрыву. «За раз не сожрут. В хоботок не пролезет. Но если растрепать о камни…»

— Нергонские твари слушают только нергонов, — отозвался Бронн. — Меня — не будут. Могу кормить, чистить. Если они привязаны.

— Уже что-то, — пробормотал Вепуат. — Я им скажу тебя не трогать. Если бы ты был покрупнее… Стоп!

Он резко развернулся к душевой и уставился на «дирижабль» над крышей. Туун-шу надоело дёргать тросы из стороны в сторону. Теперь он «плавал» по кругу — два пролёта по часовой стрелке, два против. Бронн, проследив за взглядом сармата, издал сдавленный писк.

— Кто-то рвался в жрецы Пламени, — мрачно сказал Вепуат. — В этом зверьке внутри есть полости. Из них Кьюссы им управляли. И я туда не пролезаю. А вот ты пройдёшь легко. Идём. Буду вас знакомить.

— Во имя великого Пламени, — еле слышно пропищал Бронн, прижимая обе руки ко лбу — прямо к нашитому на шапку знаку радиационной опасности. Гедимин тихо отступил за ангар. «Из внутренней полости „трилобит“ его не вытащит. Не сожрёт. Если только у них кожное пищеваре… Да нет, чушь. Кьюссы не перевариваются — и Бронн выживет. А я… пойду-ка я подальше.»

…Двое Сэта стояли над прядильным агрегатом. Защитный купол был цел — взломать его ещё не успели. Гедимин шагнул к ним и встал так, чтобы прикрыть поршневую машину. Со вчерашнего дня её не включали, и вроде бы взрываться было нечему — но сармат помнил, что стало с первым механическим подъёмником.

— Ничего не трогать, — отрывисто сказал он. — Опасно.

Мастер-ткач шевельнул ухом.

— Мы чувствуем дыхание льда, — сказал он. — Как говорит Кут’тайри — Равные Куэннам поистине держат в руках все стихии. Мы на такую власть не претендуем. И всё-таки — что эта сложная вещь делает с асааном? Для чего ей столько нитей?

Гедимин беззвучно хмыкнул. Из-под кожуха устройство механизма практически не просматривалось — только и видны были шипы веретён и тянущиеся к ним нити.

— Она их делает, — ответил он. — Вон там, внутри, моток волокна. Это механическая прялка.

Сэта переглянулись и зашипели. Ткач хлопнул себя по запястью, сбивая пламя, и развернулся к Гедимину.

— Это вещь, на которой сидят за работой дети Пламени? Каждый прядёт свою нить? Удобно ли — в такой тесноте?

— Она сама прядёт. Все нити одновременно, — Гедимин жестом отодвинул аборигенов от станка и приподнял кожух. Сэта зашипели громче. Ишха протянул руку к нитям.

— Эта вещь ничего не делает. О чём ты говоришь? Но нити хорошие. Дети Пламени быстро учатся.

— Отойди, — буркнул Гедимин, поднимая защитное поле между Сэта и машиной. Ему было не по себе. «Надеюсь, не дойдёт до диверсий…»

Он слегка приоткрыл клапаны, не разгоняя машину до полной мощности, — и так, когда привод шевельнулся, а веретёна закачались, ускоряя вращение, Сэта отступили к стене. Их силуэты быстро размывались, превращаясь в плазменные облака. Гедимин уже думал показать им зеркало, когда облако, потускнев, превратилось в очень озадаченного Ишху. Его взгляд скользил по веретёнам и вытянутому вдоль них приводу.

— Она не путается в нитях, — пробормотал Кут’тайри. Он отступил к самой стене, но за работой машины следил пристально. Ишха что-то прошелестел, постукивая когтем по когтю. Гедимин перекрыл клапаны и встал у механизма, настороженно глядя на аборигенов. «Машина должна работать круглые сутки. Стоит она тут, у гнезда Сэта. Куда, если что, её можно перенести? В реакторный бункер?»

— Это достойная уважения вещь Пламени, — Ишха сложил руки в