Обратный отсчет: Равнина - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Гедимин! — донеслось с холма. Над обрывом стоял кто-то из филков и махал рукой на «юг». Гедимин досадливо сощурился.
— Занят. Сканирую.
— Вепуат очень просил, — отозвался филк. — Там прилетели.
Поднимаясь на плато, Гедимин гадал, как он умудрился не услышать рёва летящего Кейланна и — особенно — грохота при сбросе скорости. Тут же раздалось громкое шипение, а за ним — незнакомый шелестящий голос и электрический треск. У душевой, вертя головой во все стороны, стоял Хассинельг. Увидев Гедимина, он радостно ухмыльнулся и замахал посохом и хвостом.
— Сюда! Уттунри, да вылезь ты оттуда! Тебе такая честь, а ты…
— Гедими-ин! — донёсся из-за ангара придушенный голос Вепуата. — Эти узлы… ты их как затягивал⁈
В полуметре над землёй, почти касаясь её прижатыми лапами, висел туун-шу. Тросы, удерживающие его, витками валялись вокруг. Вепуат сидел на земле, собрав их в кулак, и пытался свободным когтем поддеть узел на лапе. Под скатом крыши, упирающимся в гравий, что-то шевельнулось и тут же замерло.
— Ты что, его отвязываешь? — Гедимин едва заметно сощурился — «опять его куда-то несёт…». — Он же опять начнёт…
— Он под присмотром, — донёсся со спины туун-шу трескучий голос. — Тут есть кто-то, способный развязать верёвку?
Вниз свесилась узкая морда с тройными челюстями. Из затылка и шейных позвонков торчали длинные отростки. Между ними с сухим треском проскочила искра.
— Это он? — похожий голос донёсся с крыши. На её скате, пристально глядя на «трилобита», сидел очень тощий шестилапый ящер. К конечностям прижимались сложенные перепонки. Тонкие шипы вдоль хребта искрили и потрескивали.
— Клеймо срисовано точно, — отозвалось существо со спины туун-шу. — Он. В тот год я готовил двоих. Этого забрали в Джеру.
Гедимин освободил третью лапу «трилобита» и смотал уже ненужные тросы. Животное шевельнулось, но громкий треск заставил его замереть. Ящер прошёлся по его спине и остановился у «люка», ведущего во внутреннюю полость. Он небрежно стукнул когтями по пластинам. Гедимин думал, что туун-шу ничего не почувствует, но в следующую секунду «люк» медленно приоткрылся. Ящер заглянул под пластину, что-то протрещал и нырнул внутрь.
— Зверь сильно обгорел, — тот, кто сидел на крыше, расправил перепонки и спланировал к Вепуату. Сложив крылья, он заглянул «трилобиту» под брюхо и, привстав на четырёх лапах, провёл передней по брюшному панцирю.
— Ты говоришь — бросили привязанным? — ящер повернулся к Вепуату. Между его шипами снова проскочила искра. Вепуат угрюмо кивнул.
— Он был ранен. Подбит. Так и оставили. Даже кровяных камней внутри не было.
— Камень не в полости, — донеслось из-под приподнявшейся брюшной пластины. — Повезло, что вовсе не выпал.
Вепуат вздохнул.
— Он же в полости не пускает. Закинули, куда достали.
— Теперь будет, где надо, — «люк» на брюхе туун-шу закрылся.
— Был ранен и брошен… — пробормотал ящер, высматривая что-то на морде «трилобита». — Киф! Внутри что-то оставлено?
— Обрезки верёвок, — его напарник высунулся из-под боковой пластины. Гедимин мигнул. «Носится по зверю, как по кораблю. Там что, внутри настолько пусто?»
— Он горел снаружи. Внутри ничего не задето, — существо втянуло голову в «люк», и он захлопнулся. Второй ящер встряхнулся всем телом, разбрасывая трескучие искры.
— Сэта. Не имели намерения убить. Но с такими ожогами — умер бы.
Вепуат мрачно кивнул.
— Он даже не вырывался. И весь дрожал. Часто Кьюссы так бросают своих зверей?
— Наше дело — подготовить, — отозвался ящер. — Отдать кому надо и получить плату. Платит Джера хорошо. Значит, должен был умереть…
— Это их трофей по праву, — вмешался Хассинельг; он был чем-то обеспокоен — посох в руке то вспыхивал, то гас. — И ничей больше. Кто бы там за него ни платил.
— Киф! — ящер дёрнул спинными шипами, издав громкий треск. Туун-шу выпучил на него глаза.
— Иду, — из «люка» на спине высунулась голова и тут же скрылась. Туун-шу внезапно раздул бока и выпустил все крылья. Пару секунд спустя он медленно стравил воздух и всё втянул.
— Летать он может, — сказал Киф, выпрыгнув из брюшного «люка». — Дело за всадником.
Он привстал на четырёх лапах, внимательно глядя на сарматов. Хассинельг беспокойно зашевелился.
— Так ты берёшься? Это их трофей…
Шипы на спине существа затрещали.
— Платы за зверя не возьму. Трофей — пусть будет так. Что у вас с Кьюссами — всё равно. Хигесгу не нужны проблемы. Ты платишь — я учу. Кто всадник? Ты? Он?
Гедимин покосился на Вепуата. Он давно видел краем глаза что-то белесое, намотанное на броню, но только теперь заметил, что крылья скафандра плотно прижаты к нему защитным полем. Они ещё трепыхались и скрежетали по металлу — существо пыталось вырваться из кокона.
— Всадник — я, — сказал Вепуат. — Здорово будет летать на этой штуке. Чем ты берёшь плату?
Киф привстал на последней паре лап, вытянувшись во весь рост, и смерил сармата взглядом.
— В полости не влезешь. Нужен второй.
— Уттунри! — Вепуат заглянул под скат крыши. — Видишь? Я говорил, что без тебя не обойтись. Вылезай!
— Карлик? — существо подалось в сторону, разбрасывая искры. — Таких, как ты, не учил. Карликов тоже. Плата огненным камнем. Другого не возьму.
Хассинельг возмущённо фыркнул и махнул посохом. Существа с шипением отпрянули.
— Обещали же взять вещами!
— Камень — вещь, — отозвался кто-то из ящеров, разворачивая крылья. Вепуат шагнул вперёд, придерживая Хассинельга за руку с посохом.
— Потише с
