Огнеслава (СИ) - Гамаюн Марина

— Эй ты! Откуда взялась? Чьих будешь? — спросил один из подоспевших караульных.

— Племянница я тётки Прасковьи, что княжьих детушек нянчит, — ответила, подражая говору простых девок, Огнеслава.

— Врешь! Племянница Просковьи с нашей княжной в Зеяжск уехала! А ты, видать, ведьма, раз невесть откуда взялась. А ну говори, что за огонь тут занимался, конюшню поджечь хотела? — не поверил ей молодец.

Огнеслава внутри похвалила отцовых воинов за бдительность, а вслух сказала:

— А ты отведи меня к тетке, тогда и посмотрим, кто правду говорит. Не по своей воле я здесь оказалась, но ничего дурного не мыслила.

— Эх, изворотливая какая! Давай сперва в яме посидишь, а потом разберемся, что ты такое! — попытался схватить её за плечо караульный.

— Стой на месте! — гневно приказала Огнеслава, поняв, что парнишка молодой и в лицо её скорее всего не знает, она взглянула на него в упор. — Дотронешься, рука отсохнет. Светает. Прасковья уже на ногах. Зови немедленно. Если не признает меня, можешь делать что хочешь, а до того опасайся!

— Видать, точно ведьма, — боязливо произнес напарник смельчака. — Может послать человека в терем?

— В своём уме? Что из-за каждого, кто попросит, будешь в терем бегать. Может ей самого князя позвать?

Небо всё светлее, скоро на дворе будет не протолкнуться. Нужно скорее оказаться внутри. И тут на её счастье из конюшни неподалеку вышел дед Деян. Подойдя чуть ближе, он любопытно взглянул на собравшихся вокруг девицы воинов.

— Доброго утречка, молодцы. Чего шумим? — поинтересовался старик.

— Да вот, ведьму поймали, — отозвался один из парней. — Говорит, племянница тетки Прасковьи, а сама конюшню поджечь собиралась.

— Да что ты! — всплеснул руками Деян, приглядываясь к девице.

Слыша знакомый голос, Огнеслава подняла голову и улыбнулась старику.

— Здравия, дедушка Деян. Проводи меня к тетке Прасковье, — приветливо сказала она.

— Кня… — едва не подпрыгнул на месте Деян, но увидев предостерегающий взгляд, засуетился. — Квасена, ты ли?

— Я дедушка, — утвердительно кивая ответила Огнеслава.

— Ох, вы и олухи! — запричитал дед. — А ну подите прочь! Запугали девицу! Племянница это Прасковьи, но другая.

— Какая другая? — растерялась стража.

— Какая, какая! Забава сиротка была, а у другой-то сестры Прасковьи пятеро ребятишек! — Деян сочинял прямо на ходу, уж что-то, а сказки складывать он умел. — Это младшенькая, Квасена. Пойдем, пойдем дитятко, я тебя доведу.

Стража переглянулась, перечить не стала, но и полностью отпускать не собиралась. Так всей толпой и пошли к Прасковье. Как не пытался дед Деян подготовить няньку, пока ходил за ней в терем, всё равно, стоило ей увидеть лицо Огнеславы, схватилась за сердце и едва удержалась на ногах. Заохала, запричитала, чуть не плача. Ну, тут уж караульные рукой махнули и вышли вон. Избавившись от лишних глаз, Огнеслава распрямилась и заговорила уже совсем иначе.

— О том, что я здесь, помалкивайте, — строго сказала она. — Соскучилась я, попросилась у супруга к матушке погостить. Князь Аскольд, — её голос предательски дрогнул, но она быстро взяла себя в руки, — князь Аскольд колдует, силою магии перенес он меня в родительский дом, чтобы никто в Зеяжске не узнал, ведь нельзя княгине отлучаться!

— А что же он тебя на двор отправил, раз тайна? — удивился Деян. — Что бы было, если б я мимо не проходил?

— Ошибся, видимо, — уверенно ответила Огнеслава. — В прошлый раз, я в светлице своей оказалась, а в этот, почему-то на дворе.

— Так уж не первый раз? — тараща глаза, уточнил дед. — Вот так чудеса!

— Не первый. Но до этого, я только с матушкой виделась, а теперь вот пришлось и вам открыться.

— Ох и похорошела же ты! — удовлетворившись объяснениями, разглядывала воспитанницу няня — Повернись! Красота!

— Это ж, как далеко… — размышлял Деян, — а тут раз, и уже здесь! Чудно!

— Всё, иди, иди делом займись! — погнала его за двери Прасковья. — И смотри, чтобы никому! Понял?

— Да, понял, понял! — отмахиваясь, скрылся за дверью старик. — Раскудахталась! Будто я сам не разумею…

Вдоволь налюбовавшись и расспросив о житье в новом доме, Прасковья заперла Огнеславу в своей коморке и отправилась за княгиней. Утро, народу в тереме кишит, а ну, как увидят? Вмиг по свету разнесут, что княжна погостить приехала!

Огнеслава присела на лавку. Тело ломило, но сильнее всего напоминали о себе запястья. Подняв рукава рубахи, она взглянула на ожег и обомлела. На покрасневших участках кожи ровными линиями проявлялся рисунок. Переплетения знаков и символов, слегка искрилось в, падавших из окна, лучах утреннего солнца. Удивленно рассматривая руки, она пыталась понять, есть ли у этих знаков какой-то магический смысл. Мысль о том, что это простой ожег, пропала напрочь.

Заскрежетал ключ. Одернув рукава, Огнеслава поднялась. Она выглядела хорошо, просто прекрасно. Для родного города даже её повседневное платье роскошно. Нужно следовать той лжи, что она уже озвучила. Нужно держать себя в руках. Нужно чтобы никто не знал. Но когда она увидела маму, её родное лицо, оказалась в теплых объятьях и, по привычке уткнулась носом в плечо, вся решимость рухнула. Наедине с самым родным на этом свете человеком, чувства взяли верх, и Огнеслава разрыдалась, словно дитя.

— Мамочка… — ревела она, — мамочка, как же мне плохо…

— Тише, тише, — баюкала её княгиня, борясь с собственными рыданиями.

Глава 54 Дом

Слезы не бесконечны, когда они кончились, мать потребовала объяснений. От её глаз ничего не утаить, но Огнеслава больше не та юная княжна, что жила здесь прежде. Она знала, змея, наверняка, сейчас выглядит, как княгиня. Там, в Зеяжске, никто и не узнает о пропаже государыни, так уже было однажды. Поэтому, не пряча настоящих чувств, она рассказала матери о подлой ведьме, которая околдовала князя, приняла её облик и выгнала Огнеславу из дворца. Не нужно им знать ни про змей, ни про соколов, ни про угрозу с юга. Раньше старшие всегда видели, когда Огнеслава пыталась соврать, но теперь ей верили без сомнений. «Я выросла, матушка, ложь с моих уст звучит, как правда…» — думала она — «Прости мне это, но иначе я не смогу защитить ни сына, ни мужа…»

Выслушав, мать велела отдыхать и ни о чем не беспокоиться, она поговорит с отцом, вместе они обязательно найдут способ помочь. А пока стоит отправиться в свою светлицу, что до сих пор пустует. Прежде всего, нужно заботиться о жизни, что зреет под сердцем и собственном здоровье. Огнеслава согласилась, послушно последовав за Прасковьей, укрытая от посторонних глаз длинным плащом.

— Как же чудесно, что останетесь погостить! — радовалась Прасковья. — Пойду, велю баню истопить, да на кухне потороплю. А вы пока переоденетесь, сейчас пару девок пришлю, чтобы помогали.

— Прасковья, а о Зорянице, сестре моей двоюродной, ничего не слышно? — спросила Огнаслава.

— Так она же за боярина Потапова, Златогоста Доброжировича, замуж вышла. Всё хорошо у неё, как сыр в масле катается, то охоты, то пиры устраивает. Только и знает, что серебром раскидываться… Эх… Разорит она боярина, видят боги, разорит. И никто-то ей теперь не указ, ни мать, ни отец. Даже ваш батюшка пытался повлиять, да всё бес толку!

— А живут они где?

— Так здесь и живут, Зоряница далеко от столицы уезжать отказалась. До усадьбы Потаповых рукой подать, день, через день, в город наведывается, — недовольно ворчала Прасковья. — Ей бы в тереме за рукоделием сидеть, а она по лавкам купеческим шастает! Добрая же девица была, кто знал, что так испортится!

— Хотела бы я с ней повидаться… — грустно улыбнувшись, произнесла Огнеслава.

— Матушка ваша строго настрого запретила. Велено молчать о вас и никого не пускать, — сообщила Прасковья. — Ладно, пойду я. Сейчас девок пришлю. А вы пока отдыхайте, отдыхайте…

Дверь со скрипом затворилась, раздался скрежет замка. «Похоже, я сильно напугала матушку, раз так осторожничают, даже дверь в светлицу заперли, хотя сюда без приказа всё равно никто не войдет», — подумала Огнеслава. Она решила не дожидаться помощниц и начала переодеваться сама. Сняла головной убор, развязала пояс, и тут на пол вывалился миниатюрный свиток, размером в половину ладони. Присела, пытаясь вспомнить, откуда он, но не смогла. Подняла, развернула и обомлела.