Мечтают ли андроиды об электроовцах - Филип Дик

Мужчина ухмыльнулся.

— Жуткое зрелище, не правда ли? Это путепровод в порту. Очень многие считают, что он испортил весь вид.

— Раньше я никогда не замечал его, — отозвался мистер Тагоми.

— Значит, вам везло, — заметил мужчина.

Он пошел прочь.

“Безумный сон, — подумал мистер Тагоми. — Нужно проснуться. Куда сегодня запропастились педикебы?” Он пошел быстрее. Все вокруг было каким-то тусклым, наполненным сизым дымом. Пахло чем-то горелым. Угрюмые серые здания, тротуар, какой-то особенно бешеный темп движения. И до сих пор ни одного педикеба!

— Кеб! — крикнул Тагоми, все прибавляя шагу.

Безнадежно. Только автомобили и автобусы. Автомобили, похожие на жестокие огромные орудия разрушения, невиданных доселе форм. Он старался не глядеть на них и смотрел только перед собой. Это какое-то искажение зрения особо зловредного свойства, расстройство, вызвавшее нарушение чувства пространства. Горизонт впереди изгибался.

Словно какая-то жуткая болезнь неожиданно поразила его.

Нужна передышка. Впереди грязная забегаловка, внутри одни белые, все поглощены едой. Мистер Тагоми толкнул деревянную вращающуюся дверь. Запах кофе, нелепый музыкальный автомат в углу, оглушительно ревущий.

Он поморщился и стал проталкиваться к стойке. Все места были заняты белыми.

Мистер Тагоми громко вскрикнул, давая понять о своем намерении. Несколько белых оглянулись. Однако никто не покинул своего места, никто не уступил ему стула. Они просто продолжали свой ужин.

— Я настаиваю, — громко сказал мистер Тагоми первому же белому.

Он прямо-таки крикнул ему в ухо.

Мужчина отодвинул чашку и проговорил:

— Полегче, япошка.

Мистер Тагоми посмотрел на остальных белых. Все они следили за ним враждебными глазами, и никто из них не шевельнулся.

“Загробное существование, — решил мистер Тагоми. — Горячие ветры занесли меня неизвестно куда. Что это за видение? Выдержат ли мои чувства все это? Да, “книга мертвых” подготовила нас к этому: после смерти перед нами промелькнут многие, и все они будут казаться враждебными нам. Каждый станет противостоять этому в одиночку. Ужасный путь — и всегда через страдания, перерождение. Страшная иллюзия”.

Он отпрянул от стойки и выбежал из закусочной. Дверь проскрипела за спиной, следующая ее створка подтолкнула Тагоми на тротуар.

“Где я? Вне своего мира, своего пространства и времени. Серебряный треугольник сбил меня с толку. Я сорвался со своих швартовых, и меня ничто не удержит: вот конец всех моих попыток, урок мне навсегда. Зачем идти вразрез своему мироощущению? Для того, чтобы полностью заблудиться, потеряв все указатели и другие знаки, которыми полностью можно было бы руководствоваться? Нужно прекратить это ужасное брожение среди теней, снова сосредоточиться и вернуться в свой мир”.

Он ощупал карманы, но серебряного треугольника не обнаружил. Он исчез, остался на скамейке в парке вместе с портфелем. Катастрофа.

Сгорбившись, Тагоми побежал по тротуару назад в парк. Дремавшие бездельники удивленно глядели ему вслед, когда он мчался по дорожкам.

Вот та скамья, и портфель стоит возле нее.

Серебряного треугольника не было видно. Тагоми стал искать вокруг. Да вот он, упал в траву и лежит почти незаметно там, куда он его в ярости зашвырнул.

Тагоми снова сел, стараясь восстановить дыхание — слишком уж он запыхался.

“Еще раз обращу внимание на треугольник, — сказал он себе, немного отдышавшись. — Внимательно погляжу на него, считая, ну, хотя бы до десяти, но медленно и громко. Что за идиотские сны наяву! Соперничество наиболее пагубных аспектов, присущих юности, и совсем нечистая непорочная невинность истинного детства. Но именно это в любом случае я и заслужил. Сам во всем виноват. А вовсе не мистер Чилдан или ремесленники. Надо винить только собственную жадность. Разве можно силой что-нибудь понять?”

Он медленно считал вслух, а затем вскочил на ноги.

— Проклятая глупость, — резко проговорил он.

Туман рассеялся.

Тагоми огляделся.

Муть уменьшилась, так ему, во всяком случае, показалось. Теперь он должным образом оценил язвительные слова святого Павла о том, что иногда мы видим мир в кривом зеркале. Это не просто метафора, а проницательный намек на оптические иллюзии.

Мы действительно все видим в искаженном виде в самом глубоком смысле этого слова: наши ощущения пространства и времени — порождение нашей собственной души, и иногда эти ощущения изменяют нам — ну, как расстройство среднего уха нарушает координацию движений, и это случается даже тогда, когда просто каким-нибудь необычным образом наклоняешь голову. И чувство равновесия исчезает.

Тагоми положил серебряную безделушку в карман пальто и некоторое время сидел с портфелем на коленях. “Что я должен сейчас сделать? — спросил он себя. — Пойти и снова посмотреть на это отвратительное сооружение. Как это назвал его прохожий? Портовый путепровод. Если его еще можно увидеть”.

Но Тагоми чувствовал, что ему страшно двинуться с места.

“И все же я не могу просто так сидеть здесь. На мне лежит бремя обязанностей, которые я должен выполнять. Как разрешить эту дилемму?”

Два маленьких мальчика-китайца с шумом бежали по дорожке. Стайка голубей захлопала крыльями и взлетела. Мальчики остановились.

— Эй, молодые люди, — позвал их мистер Тагоми.

Он стал рыться в кармане.

— Подойдите сюда.

Мальчики настороженно приблизились.

— Вот десять центов.

Мистер Тагоми бросил им монету, и мальчики стали, толкаясь, бороться за нее.

— Выйдите на Керми-стрит и посмотрите, есть ли там педикебы. Потом вернитесь и скажите мне.

— А вы дадите нам еще одну монету, когда мы вернемся? — спросил один из мальчиков.

— Да, — ответил мистер Тагоми. — Но вы должны сказать мне правду.

Мальчики пустились по дорожке.

“Мне могут посоветовать, — подумал мистер Тагоми, — подать в отставку и жить в уединении, может, даже покончить с собой”.

Ом вцепился руками в портфель. Внутри лежало оружие, так что с этим никаких затруднений не будет.

Мальчишки примчались назад.

— Шесть! — кричал один из них. — Я насчитал шесть.

— А я пять, — тяжело дышал второй.

— Вы уверены, что это педикебы? — поинтересовался мистер Тагоми. — Вы отчетливо видели, то водители крутят педали?

— Да, сэр, — вместе выпалили мальчишки.

Тагоми дал каждому по десятицентовику.

Они поблагодарили его и убежали.

“Назад в контору и за работу”, — решил мистер Тагоми. Он встал и поудобнее взял портфель. Обязанности зовут. Еще один, заполненный текущими будничными делами день”.