Мечтают ли андроиды об электроовцах - Филип Дик

— Это новая жизнь моей страны, сэр. Начало в виде крохотных, едва пробивающихся семян красоты.

Изобразив на лице заинтересованность, мистер Тагоми взял несколько вещиц, чтобы внимательно осмотреть их. Он решил, что в них существовало нечто новое, что оживило их. Закон Тао пробивался даже здесь. “Когда все окружено тьмой, первые проблески света неожиданно оживляют все вокруг, самые темные глубины. Мы все близки меж собой, каждому доводилось сталкиваться с чем-то похожим, точно так же, как я столкнулся здесь сейчас… и все же для меня это всего лишь металлолом. Я не могу восхищаться этим, подобно Чилдану, к несчастью для нас обоих, но от этого никуда не уйти”.

— Весьма милые вещицы, — пробормотал Тагоми.

Он положил безделушки на место.

Мистер Чилдан вымолвил:

— Сэр, этого не понять так, сразу.

— Простите.

— Новая точка зрения воцарится в вашей душе.

— Вы прямо-таки обрели новую веру, — улыбнулся мистер Тагоми. — Хотелось бы и мне так. Но, увы, не могу.

Он поклонился.

— В другой раз, может быть, — пообещал он Чилдану.

Чилдан проводил его к выходу. Мистер Тагоми заметил, что он даже не пошевелился, чтобы показать другие товары.

— Ваша новая вера весьма сомнительного вкуса, — иронизировал мистер Тагоми. — Похоже, что вы пошли не совсем перспективным путем.

— Прошу прощения, — улыбнулся мистер Чилдан.

Он не проявлял, однако, ни малейшего раболепия перед Тагоми.

— Но все-таки я прав. Я вижу совершенно ясно в этих предметах пока еще только созревающей зародыш будущего.

— Да будет так, — согласился мистер Тагоми. — Но ваш англо-саксонский фанатизм отнюдь не привлекает меня.

И тем не менее определенно возникла какая-то надежда. Своя собственная надежда в своей душе.

— До свидания.

Тагоми поклонился.

— Я на днях еще загляну к вам. Возможно, тогда мы сможем проверить, сбываются ли ваши пророчества.

Мистер Чилдан поклонился, ничего не ответив.

Захватив с собой портфель с кольтом сорок четвертого калибра, мистер Тагоми вышел из магазина. “Я покидаю это место с тем же, с чем и вошел, — размышлял он. — Поиски продолжаются. Поиски чего-то, что мне нужно, чтобы я был в состоянии возвратиться в этот мир. А что, если я куплю одну из этих странных, непонятных вещей, буду хранить ее, смотреть на нее вновь и вновь, размышлять, а впоследствии, благодаря ей, найду свой путь? Сомнительно. Это годится для Чилдана, но не для меня. И все же, если кто-то, пусть даже всего один, находит свой путь, значит, есть выход. Даже если мне лично и не удастся его найти. Я завидую”.

Повернувшись, мистер Тагоми зашагал назад к магазину. Там на пороге до сих пор стоял мистер Чилдан и смотрел на него.

— Сэр, — обратился к нему мистер Тагоми, — я куплю одну из этих вещиц, любую, которую вы сами выберете. Веры у меня нет, но сейчас я согласен ухватиться и за соломинку.

Он еще раз проследовал за мистером Чилданом к застекленному прилавку.

— Я неверующий, буду носить это при себе, время от времени поглядывать на вещицу, раз в день, например. Месяца через два, если я так и не увижу…

— Вы можете вернуть ее за полную цену, — предложил мистер Чилдан.

— Благодарю вас, — поблагодарил мистер Тагоми.

Ему стало лучше. Он понял, что иногда нужно пробовать все подряд. И в этом нет ничего предосудительного, совсем наоборот, это признак мудрости, правильной оценки сложившейся ситуации.

— Это успокоит нас, — заметил мистер Чилдан.

Он вынул маленький серебряный треугольник, украшенный орнаментом из пустотелых капель, черный снизу, яркий и наполненный светом сверху.

— Спасибо, — сказал мистер Тагоми.

Мистер Тагоми добрался на педикебе до Портсмут-сквер, небольшого открытого парка на склоне холма, который возвышался над Керни-стрит и полицейским участком.

Он устроился на скамейке под солнцем.

По мощеным дорожкам бродили голуби в поисках пищи. На других скамейках плохо одетые люди читали газеты и дремали.

Некоторые там и тут лежали прямо на траве, и, казалось, спали.

Вынув из кармана картонную коробку с названием магазина Чилдана, мистер Тагоми подержал ее в руках, как бы стараясь согреться ее теплом. Затем он открыл коробочку и извлек из нее свое новое приобретение, чтобы здесь, в этом маленьком саду для стариков, оставшись с ним наедине, внимательно осмотреть.

В руках у него оказалась маленькая мудреная вещица из серебра. Подобно микроскопическому волшебному зеркальцу, она отражала полуденное солнце. Или, Тагоми вгляделся, и в ней содержалось нечто, скрытое от взора, что улавливало солнечные лучи.

Значит, что-то все-таки в ней есть — размеры, форма. Он продолжал почтительно ее рассматривать.

Принесет ли она ему мир, как предсказывал Роберт Чилдан? Прошло пять минут, десять. Тагоми уже не мог сидеть просто так.

“Время. Увы, вот чего нам всегда не хватает. Что же такое у меня в руках? Пока еще не вышло все мое время. Прости меня, — подумал мистер Тагоми, обращаясь к безделушке, — мирские хлопоты всегда заставляют нас подниматься и что-то делать”.

Огорченный, он принялся укладывать вещицу. Еще один последний, полный надежды взгляд. Он снова оценивающе посмотрел на приобретение, вложив в этот взгляд все накопившееся в нем сомнение. Как ребенок доверчиво прижимает к уху случайно найденную на берегу моря раковину и слушает в ней морской гул. Только здесь ухо заменило глаз. “Войди в меня и научи, что делать, объясни, что все это означает и почему. Сгусток понимания событий в одной маленькой безделушке. Слишком многого я хочу от нее и поэтому остаюсь ни с чем”.

— Послушай, — смиренно обратился он к вещице. — Разве я прошу так много?

“А что, если я злобно встряхну ее, как старые, остановившиеся часы? — Он так и сделал: вверх-вниз. — Или как кости, перед решающим броском. Чтобы разбудить спящее в них божество. Никому не известное”. Мистер Тагоми снова яростно потряс зажатую в кулаке вещицу и потом опять принялся смотреть на нее.

“Ты маленькая вещица, ты — пустышка, — подумал он. — Нужно ее обругать, испугать”.

— Мое терпение кончается, — проговорил он тупо.

“Ну и что дальше? Выбросить тебя в канаву? Подышать на тебя, потрясти, снова подышать? Принеси же мне выигрыш!”

Он рассмеялся. Какая бессмыслица — здесь, на самом солнцепеке. Какой спектакль для прохожих. Он тайком огляделся, но никто на него не смотрел. Старики посапывали, как и прежде. Тагоми облегченно вздохнул.

“Ну, кажется, я уже все перепробовал, — решил он, — умолял, старался вникнуть, угрожал, философствовал, сопоставлял. Что еще можно сделать? А может, просто побыть здесь еще чуть-чуть? Может, все-таки что-нибудь случится? Когда-то я был ребенком, и мысли мои были ребяческими, по теперь я вырос и перестал по-детски воспринимать мир. Тогда было проще. Теперь я должен искать ответы на свои вопросы другими способами. А значит, и мой подход к этой вещице должен быть другим, соответствующим моему теперешнему мироощущению. Подход должен быть научным. Следует логически осмыслить каждый аспект классическим методом Аристотеля”.