Мечтают ли андроиды об электроовцах - Филип Дик

— Нет. Это сделано фирмой “АГ Хемис”, дома продается повсюду. Когда мне не спится, я всегда пользуюсь этим. Сейчас я дам тебе воды.

Он поспешил в ванную.

“Лезвие, — подумала она, — я проглотила его, теперь оно режет мне плоть. Наказание за то, что я, будучи замужем за евреем, якшаюсь с гестаповским убийцей. — Она снова ощутила на глазах слезы, боль сжигала ее сердце. — За все, что я совершила. Полный крах”.

Юлиана выпрямились.

— Но ты же не одета!

Он отвел ее в комнату, усадил и тщетно принялся натягивать на нее трусики.

— Нужно, чтобы тебе привели в порядок голову, — объяснил он жалобно. — Где же эта женщина?

Она медленно, с трудом выговорила:

— Из волос нужно сделать швабру, которой можно отмыть пятна с голого тела. Как ни беги от крючка, он всегда найдет тебя. Крючок господа Бога.

“Пилюли разъедают меня, — решила Юлиана. — В них, наверное, скипидар или какая-нибудь кислота. Буду гнить заживо до конца моих дней”.

Джо взглянул на нее и побледнел, “Должно быть, он читает мои мысли, — поняла она, — с помощью какого-то своего устройства, которого я не смогла обнаружить”.

— Эти пилюли, — промямлила Юлиана. — От них какая-то слабость, голова кружится.

— Но ты же не приняла их!

Он указал на ее сжатый кулак, капсулы были все еще там.

— У тебя что-то с головой? — заметил Джо.

Он казался ей каким-то тяжелым, медлительным, как некая инертная масса.

— Ты очень больна. Мы не можем ехать.

— Не нужно доктора, — попросила Юлиана. — Сейчас все будет в порядке.

Она с усилием улыбнулась, глядя на него, пытаясь по выражению его глаз понять, как ей это удалось.

— Я не могу взять тебя к Абендсену, — заключил Джо. — Во всяком случае, сейчас. Завтра, может, тебе станет лучше. Попробуем завтра. Мы должны.

— Можно мне опять в ванную?

Он кивнул, едва ее слушая. Она вернулась в ванную и снова закрыла за собой дверь.

Еще одно лезвие она зажала в руке и снова вышла в комнату.

— Бай-бай, — проговорила она.

Когда она открыла дверь в коридор, он взревел и кинулся за ней.

Вжик!

— Это ужасно, — вымолвила она. — Они режутся, мне следовало это знать.

“Защита от тех, кто вырывает сумки, от разных ночных бродяг. Теперь я определенно могу с ними управиться. А этот куда запропастился? Хватает себя за шею, исполняя дикий танец…”

— Пропустил бы меня, — попросила она. — Не стой на дороге, если не хочешь получить еще один урок. Хотя и от женщины.

Высоко подняв лезвие, она подошла к двери и открыла ее. Джо сидел на полу, прижав ладони к горлу.

— Гуд бай, — улыбнулась она, и закрыла за собой дверь.

Устланный ковром коридор. Женщина в белом халате, что-то напевая под нос, катила тележку от двери к двери время от времени осматриваясь. Она оказалась перед Юлианой. Женщина подняла голову и глаза ее вылезли из орбит, а рот от удивления открылся.

— Ну, конфетка… — проговорила она, — ты просто пьяная, тебе парикмахер не поможет. А ну, вернись-ка в номер и надень что-нибудь, пока тебя не вышвырнули из этого отеля. Боже милосердный!

Она открыла перед Юлианой дверь.

— Вели своему приятелю, чтобы он привел тебя в чувство, а я скажу горничной, чтобы она принесла горячий кофе. Ну, скорее, прошу тебя, иди к себе.

Она затолкнула Юлиану в номер, захлопнула за ней дверь и покатила тележку прочь.

Юлиана наконец догадалась, что это парикмахерша. Оглядев себя, она увидела, что на ней и вправду ничего нет. Женщина была права.

— Джо, — сказала она, — они меня не выпустят.

Она обошла кровать, нашла свой саквояж, открыла его и вывалила одежду. Белье, затем кофта и юбка, пара туфель на низком каблуке.

— В таком виде уже можно, — решила она.

Найдя гребень, Юпиана быстро причесала волосы. Затем уложила их.

— Представляю себе. Эта парикмахерша была права, когда чуть не свалилась с ног.

Она встала и пошла искать зеркало.

— Да, так лучше.

Зеркало оказалось на дверце гардероба. Подойдя к нему, она внимательно оглядела себя, поворачиваясь из стороны в сторону на носках.

— Я так растерялась, — произнесла она. Она поискала взглядом Джо.

— Вряд ли я соображала, что делала. Ты, наверное, что-то не то мне дал. Что бы это ни было, вместо того, чтобы помочь мне, оно только меня доконало.

Продолжая сидеть на полу, прижимая одну сторону шеи, Джо хрипел:

— Послушай Ну и хороша ты. Перерезала мне аорту, артерию на шее.

Хихикнув, она хлопнула себя рукой по губам.

— Боже, какой ты чудак. Ты умудряешься все говорить шиворот-навыворот. Аорта у тебя в груди. А ты имеешь в виду сонную артерию?

— Если я встану, — пояснил Джо, — я истеку кровью за две минуты. Пойми это. Так что окажи мне хоть какую-то помощь, пришли врача или вызови “скорую”. Ты понимаешь, о чем я говорю? Ты сделаешь это? Ну, конечно, сделаешь. Договорились: ты позвонишь или сбегаешь за кем-нибудь?

Чуть поразмыслив, она согласилась:

— Хорошо, попробую.

— Приведи кого-нибудь ради моего спасения.

— Сходи сам.

— Да рана же не закрылась.

Кровь сочилась сквозь его пальцы, Юлиана это видела. На полу образовалась лужа.

— Я боюсь двинуться.

Юлиана надела свою новую шубу, закрыла новую кожаную сумку, подхватила саквояж и пакеты, принадлежащие ей, сколько могла унести. Особенно тщательно она уложила большую коробку с голубым итальянским платьем. Открывая дверь в коридор, Юлиана обернулась:

— Может, я смогу пригласить администратора. Там, внизу.

— Да, — с надеждой отозвался Джо.

— Очень хорошо. Я скажу им. И не ищи меня в Канон-Сити, потому что я туда не собираюсь возвращаться. Ведь при мне почти все ассигнации Рейхсбанка, так что я, несмотря ни на что, в выигрыше. Прощай.

Возле лифта ей помогли хорошо одетый пожилой бизнесмен и его жена: они взяли у нее пакеты и передали их внизу в вестибюле коридорному.

— Спасибо, — поблагодарила их Юлиана.

Коридорный понес вещи через вестибюль перед отелем, а она нашла служащего, который объяснил ей, как добраться до автомобиля. Вскоре она уже стояла в прохладном бетонном подземном гараже, ожидая, пока служащий выведет наружу ее “студебеккер”. Юлиана вынула из сумки горсть мелочи, дала служителю на чай и через мгновение уже выезжала по тускло освещенному пандусу на темную улицу, блестящую от света фар автомобилей и неоновой рекламы.

Швейцар в ливрее лично уложил ее сумку и пакеты в багажник и улыбнулся ей так чистосердечно, что она, прежде чем уехать, дала ему огромные чаевые. Никто не пытался ее остановить, и это даже удивило ее. Никто даже бровью не повел.