Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса - Леонид Васильевич Милов

Красные окна были очень небольшими, длина их косяка, то есть боковины коробки окна (отсюда их иногда называли “косящатыми”), чаще всего достигала 30–70 см. Конечно, они были больше волоковых. Англичанин У. Кокс отмечал, что в избах новгородских крестьян “окна были не такие крошечныя”, как волоковые[1673], т. е. речь шла о красных окнах.

Расположены были красные окошечки высоко от пола. На гравюрах того времени видно, что окна чаще были на уровне плеч человека, то есть в окно выглядывала лишь голова. Вполне возможно, что в таких случаях при топке печей по-черному дым мог выходить и из этих окон, а нижний уровень слоя дыма тем самым повышался, что создавало больше удобств в доме во время топки.

Крайне ограниченное число окон создавало вечные сумерки в избе, но тем самым изба была теплее и экономилось топливо.

В степных районах красные окна имели, по-видимому, одну окончину, а не двойную, как обычно, притом не всегда со стеклами. А.Т. Болотов пишет о степной избе, где он квартировал, что у красного окна “…вместо окончины натянута кожуринка какая-то на лучок”[1674]. В Поволжье, возле Саратова, И.И. Лепехин отметил, что в белых избах тамошних жителей оконницы были “из требушины коровьей, из сомовой или белужей кожи”[1675]. В более северных районах окончины зимою были двойные. С.В. Друковцев, например, наставлял помещиков следить за крестьянами, чтобы окончины были двойные, светлые и плотные, “дабы… ветер и стужа проходить не могла”[1676].

Ограниченность пространства избы заставляла крестьян иметь в помещении лишь крайне необходимые вещи. У. Кокс всюду отмечает в домах лавки по стенам, деревянные столы, глиняные горшки на полках и т. п.[1677] И. Георги пишет, что “в избе около стен деревянные прилавки или скамьи на деревянных ножках… К переднему углу избы находится длинный деревянный стол. А в углу, на стене изображения или угодников божиих, почитаемых российскою церковью, или же лик Спасителя и Богоматери на полках… К полкам прикреплены восковыя свечи…, а инде лампады с деревянным маслом”[1678]. У. Кокс всюду видел “по средине избы” лампаду, сосуд со святой водой и, конечно, “иконы, грубо писанныя на дереве”[1679]. Есть упоминания и о наличии в крестьянских избах стульев[1680]. В описании Владимирской губернии обращается внимание на то, что лавки и полки часто украшены фигурными вместо карнизов досками[1681]. На полках стояла разнообразная утварь: деревянные блюда, чашки и ложки, ножи, плошки глиняные, глиняные мисы, деревянные кружки (вместо десертных тарелок), чаши, глиняные горшки, железные сковороды и другая “поваренная” и столовая посуда. В самой поварне стояла на полках, лавках и полу кухонная утварь, молочная посуда (крышки, кувшины), ведра, кадки. Иногда бывала у крестьян медная и оловянная посуда (не для кислых блюд!)[1682].

Вещи, в том числе одежда, часто висели в самой избе на стенах и шестах. Шесты, видимо, были элементом старой конструкции дома, где не было потолка. Вещи хранились и в холодных горницах, клетях, сенниках, в сундуках и поставках с веревочными рукоятками. “Некоторые к тяжелым сундукам приделывают колесцы или широкия полозы, как у саней”[1683]. Разумеется, такие элементы обстановки были лишь у богатых крестьян. У бедных немощных крестьян было иначе. Бедный крестьянин имел “мало рубах и один кафтан”[1684].

В русской крестьянской избе в страшной тесноте жили, как правило, 8–10 человек. Так было, в частности, в большинстве уездов Тульской губернии. В одном из вариантов топографического описания этой губернии 1780 г. есть точные цифры числа жилых изб в уездах. Соотнеся эти данные с числом душ мужского пола, можно более или менее точно установить населенность этих изб (принимая женскую половину населения примерно равной мужской). Такие данные охватывают как помещичьих, так и государственных крестьян. Сделанные расчеты показали, что в Тульском, Каширском и Чернском уездах на крестьянский дом приходилось 4,8–5,0 душ муж. пола или 9–10 чел. обоего пола. В Крапивенском, Белевском, Епифанском, Веневском и Алексинском уездах – 4,0–4,5 душ муж. п. или по 8–9 человек на дом. А в Новосильском и Богородском уездах по 5,6 души муж. пола или по 11 человек на дом[1685]. По Московской губернии мы располагаем более точными данными на 1787 год. На крестьянский дом в Московском у. в среднем приходилось 6,45 души обоего пола (чел.)[1686]. Это, видимо, наиболее комфортные условия жилья. В Воскресенском, Никитском, Богородицком, Клинском и Дмитровском уездах 7,37–7,77 чел.[1687] В Подольском, Волоколамском, Рузском, Бронницком, Коломенском, Верейском и Можайском уездах 8,14–8,68 чел.[1688] Наибольшая скученность была в Серпуховском и Звенигородском уездах (9,14–9,87 чел.)[1689]. Тот же очень высокий уровень плотности населения в жилом помещении отмечают наблюдатели по Тверской губернии. В Зубцовском, Краснохолмском, Вышневолоцком, Осташковском и Ржевском уездах в одном доме живут по 2 семьи[1690]. Если на среднюю семью приходилось 4 человека, то 2 семьи составят 8 человек. В Старицком, Тверском, Кашинском, Корчевском в одном доме “живут по большей части две семьи”[1691]. Наибольшая скученность была в Бежецком и Весьегонском уездах, где в одном доме жили “по две и по три семьи”, т. е. до 12 человек на избу[1692]. Разумеется, часть крестьян (прежде всего зажиточные, часть дворцовых, государственных крестьян) жила в лучших условиях. Но так было далеко не везде.

Составители топографических описаний по северу России (Архангельская губ.) практически дают те же сведения и по государственным крестьянам. В Шенкурском уезде, например, “в одной избе от 6 до 10 человек и более живут”[1693].

В связи с этим самая острая проблема в избе – место для сна. Разумеется, в условиях крайней тесноты о кроватях не было и речи (исключения, конечно, были). Спали на лавках и прилавках. Стоящие в красном углу избы лавки – “коники” были специально рассчитаны для сна. Спали, конечно, и на печи, но главным образом старики и дети. Условия в избе были очень неблагоприятными для всех, особенно для детей. Наблюдатель по Тверской губернии отмечает: “Зимою все генерально страждут кашлем и простудою: неминуемым следствием их образа жизни в черных