Двойная спираль. Забытые герои сражения за ДНК - Гарет Уильямс

приходится вести умной женщине, чтобы быть принятой научным миром, который часто рассматривает женщин лишь как средство отвлечься от серьезной умственной работы». В эпилоге он признает, что его «первые впечатления от нее, как в научном, так и в личном плане (как они приведены на предыдущих страницах этой книги), часто были ошибочными». Тем не менее он оставил этот ущербный портрет без изменений; в конце концов, его исправление лишь повредило бы хорошему роману.

«Двойная спираль» была бомбой, которая вызвала много косвенного ущерба. Она уничтожила связи, соединявшие один из самых известных дуэтов в истории науки. Крик, в конце концов, простил Уотсона, но их непринужденный симбиоз так никогда не восстановился. Макс Перуц также отдалился; Уотсону пришлось публично извиняться[1265] в журнале Science за намек на то, что Перуц передал конфиденциальные кристаллографические данные от Франклин.

Неудивительно, что «отвратительная» пародия Уотсона на Розалинд Франклин вызвала яростную негативную реакцию. Аарон Клуг написал подробные убедительные статьи[1266] о внесенном ею «решающем вкладе»; построчный анализ ее лабораторных журналов убедил его, что она была всего «в двух полушагах» от того, чтобы открыть двойную спираль в феврале 1953 года. Три книги также были призваны устранить несправедливости[1267], допущенные Уотсоном. Одна из них, написанная сестрой Франклин, является уравновешенной и основывается на фактах. Другие две, в попытке «выразить протест, который Розалинд уже не может выразить сама», воскрешают ее в виде трагической героини, жертвы мужского шовинистского свинства и иконы феминизма – этот персонаж был также незнаком знавшим Франклин.

Основной жертвой профранклиновского возмездия стал не Уотсон, а Морис Уилкинс, который был представлен непосредственной причиной угнетения и бедственного положения Франклин. То, что его представили «самым ярким демоном»[1268], заставило Уилкинса написать автобиографию, как «мою попытку ответить на эти вопросы и рассказать мою версию истории». Уилкинса легко было задеть – в конце концов, он обращался за помощью к психотерапевту, чтобы справиться со спором относительно авторства, – и то, как повлияла на него эта история, болезненно очевидно из его сухого изложения в автобиографии.

Когда Франклин видела Уотсона последний раз, они были друзьями; так почему же он к ней прицепился? Ее колючий характер и отказ поделиться своими результатами с Уилкинсом сделали ее явной целью. И конечно, она не могла подать иск или хотя бы потребовать извинений.

«Двойная спираль» принесла бессмертие своим главным героям. Парадоксально, но основным бенефициаром оказалась Розалинд Франклин, которая теперь навсегда связана с двойной спиралью так же крепко, как Уотсон, Крик и Уилкинс. Саму Франклин это могло бы удивить. Для нее ДНК была чем-то вроде форм углерода в угле: один из этапов ее карьеры, после которого она пошла дальше.

Джим Уотсон также закрепил за собой место в истории с помощью своей книги. Он мог быть блестящим лидером упряжки весной 1953 года, но через 12 лет его можно было спутать с одним из участников гонки, не занявшим призовых мест. Крик и Уилкинс все еще были на пике формы, а Уотсон выжал из себя лишь одну незначительную научную статью после получения Нобелевской премии в 1962 году. Он ушел из лаборатории; как сказал Эрвин Чаргафф[1269] (вероятно, с сарказмом), он стал «способным эффективным администратором от науки».

Возможно, «Двойная спираль» стала для Уотсона прощанием с непосредственной исследовательской работой. Если одновременно это была попытка спасти себя от забвения, то она оказалась удивительно удачной.

Глава 26

Оглядываясь назад

Двойной спирали потребовался длительный срок, чтобы завершился процесс, описанный Уильямом Блейком[1270]: «То, что ныне доказано, некогда только воображалось»[1271]. В марте 1953 года воображаемое стало теоретическим конструктом с разумной долей вероятности, что он соответствует действительности, но Морису Уилкинсу потребовалось еще семь лет на уточнение структуры ДНК. Окончательное подтверждение[1272] подоспело лишь через 25 лет после этого благодаря рентгеновскому исследованию с высоким разрешением, проведенному в отношении коротких отрезков искусственной последовательности ДНК, специально созданной в лаборатории.

Структура ДНК изначально была обречена на то, чтобы быть разгаданной. Она не похожа на статую, которую невозможно вообразить внутри блока каррарского мрамора и которая могла быть создана лишь рукой Микеланджело. Напротив, она напоминала невероятное полезное ископаемое, безразлично ждущее момента, когда будет сколот последний кусок материнской породы и оно предстанет во всей красе. Фрэнсис Крик признавал, что кто-нибудь открыл бы двойную спираль в течение двух или трех лет, и размышлял о том, кто бы это сделал, если бы «Уотсон был убит теннисным мячиком»[1273]. Не он сам, полагал Крик, с чем соглашался и Брэгг[1274]: «Энтузиазм Уотсона был просто огромен; я не думаю, что Крик когда-нибудь сделал бы это». Крик полагал, что Розалинд Франклин была всего в «двух шагах» от решения в начале 1953 года, но затем вышла из игры, переключившись с ДНК на вирусы. Аарон Клуг полагал, что она подошла даже ближе; одна из его пометок на копии ее лабораторного журнала гласит просто: «Почти у цели». По мнению Крика, Морис Уилкинс отставал от Франклин, хотя Уилкинс чувствовал, что Крик никогда до конца не оценил, как мучительно близок он был к пониманию того, что на самом деле означает соотношение оснований. А где-то за Уилкинсом шел Лайнус Полинг, которому потребовалось поразительно много времени, чтобы признать ошибки собственной злополучной модели.

Повествование о двойной спирали является превосходным примером истории, которая пишется победителями. Публичную лекцию Джима Уотсона 2005 года[1275] можно найти в Интернете под двумя чуть-чуть отличающимися заголовками: «Как мы открыли структуру ДНК» и «Как я открыл структуру ДНК». На самом деле, это открытие не было сольным выступлением или даже выступлением дуэта. Оно было кульминацией эпической саги, действие которой разворачивалось в течение восьми десятилетий на двух континентах с участием сотен людей. Уилкинс представил участников в виде человеческой пирамиды, в которой находящиеся вверху стоят на плечах у тех, кто шел раньше.

Из всех действующих лиц лишь двое осваивали совершенно новые области – Фридрих Мишер, когда он открыл нуклеин, и Фред Гриффит, когда он показал, что генетический материал может искусственно передаваться от одного живого организма другому. У всех остальных уже было что-то, на чем они могли основывать свою работу. Эти два подлинных первопроходца, как и большинство других действующих лиц, теперь давно