Двойная спираль. Забытые герои сражения за ДНК - Гарет Уильямс

В середине 1955 года Франклин вновь получала приглашения выступить на международных конференциях в Загребе, Париже и Гордоновской конференции в Нью-Гэмпшире – с докладами не о ДНК, а об угле. На Гордоновской конференции, в том же месте, где Морис Уилкинс рассказывал о кристаллической ДНК четырьмя годами ранее, она вновь встретилась с Жаком Мерингом, откуда отправилась в насыщенную поездку по Америке, посещая лаборатории, завязывая знакомства и делая доклады по ВТМ. В Вудс-Холе ее настиг ураган[1223] и встреча с Джимом Уотсоном, предложившим отвезти ее (вместе с Сиднеем Бреннером) через всю Америку в Калифорнию; она вынуждена была отказаться, поскольку должна была встретиться с Фрэнсисом Криком в Бруклине. Другими запоминающимися моментами был спуск в Большой каньон верхом на муле, встреча с Лайнусом Полингом в Калтехе и Доном Каспаром, молодым кристаллографом из Йеля, также занимавшимся ВТМ.

Вернувшись домой, она с новыми силами взялась за ВТМ. Ее прорывом[1224] стало использование анализа Паттерсона на рентгеновских снимках частиц ВТМ, где отдельные части белковых субъединиц были помечены введенными атомами ртути. Дон Каспар, теперь получивший стипендию на исследования в Кембридже, выразил желание присоединиться к ее группе. Так началось в высшей степени успешное партнерство, одним из ранних результатов[1225]которого была пара статей в журнале Nature, где он показал, что ВТМ был полым, как если бы из початка кукурузы был высверлен стержень, а она доказала, что РНК была завернута спиралью, идущей вверх с внутренней стороны. В результате была создана впечатляющая трехмерная модель ВТМ, достигавшая четырех футов (120 сантиметров) в высоту. (В прототипе использовались ручки для велосипедного руля[1226], которые изображали яйцевидные белковые субъединицы, для чего исследователи подчистили все запасы магазина «Вулвортс» на Оксфорд-стрит.) К этому времени Франклин перепрофилировалась в структурного вирусолога. В марте 1956 года она делала доклад по вирусам на престижном симпозиуме Ciba, проводившемся в Лондоне – единственная женщина, наравне с Криком, Уотсоном, Клугом, Каспаром и 30 другими учеными, получившими международную известность. Примерно та же картина была и на Международной конференции по кристаллографии в Мадриде через несколько недель. Там она особенно хорошо поладила[1227] с Фрэнсисом и Одайл Крик и после конференции отправилась вместе с ними в поездку по южной Испании.

После этого она переключилась на другой вирус, и перед Розалинд Франклин начали открываться более значительные перспективы. Новым объектом ее исследования был полиовирус, бич, державший Америку в страхе (и сразивший Вернера Эренберга – разработчика рентгеновской камеры, с помощью которой она сделала Фотографию 51). Первая вакцина от полиомиелита была недавно представлена Джонасом Солком, но Департамент здравоохранения США все еще продолжал направлять средства на изучение полиовируса, в том числе предоставил крупный грант Франклин.

Хотя полиовирус убивал людей, Франклин не относилась к нему слишком серьезно – точно так же, как она не приняла во внимание помутнение пленочных дозиметров[1228] в Париже и Лондоне, указывавшее на то, что она подвергается слишком сильному рентгеновскому излучению. На работе полиовирус надежно хранился в расположенной неподалеку Школе тропической медицины; дома она сунула его в холодильник рядом с едой[1229]. Полиовирус оказался достойным противником и загадкой, которую она не разрешила до конца, когда – точно так же, как это было с ДНК в Королевском колледже – время ее пребывания в колледже Биркбек подошло к концу.

Франклин была вновь приглашена на Гордоновскую конференцию летом 1956 года, на этот раз – делать доклад о рентгеновской структуре вирусов. Во время пребывания там она услышала от сэра Лоренса Брэгга[1230] о том, что ее модель ВТМ займет видное место в Международном зале науки на Всемирной выставке, которая через два года состоится в Брюсселе. Еще одной вехой стала сделанная на конференции фотография, на которой она сидит рядом с Морисом Уилкинсом, хотя ни один из них не улыбается. К сожалению, во время второй ее поездки по Америке[1231] быстро возникли сложности. Она надеялась провести время с Доном Каспаром, к тому времени вернувшемуся в Йель, но у него умер отец и они встретились лишь мельком. Затем, вскоре после ее 36-го дня рождения, у нее появились приступы боли в области живота, и ей велели показаться доктору по возвращении в Англию; из-за посещения лабораторий в Калифорнии до этого должно было пройти еще четыре недели. К тому времени, как она прилетела обратно в Лондон утром в пятницу 24 августа 1956 года, ее живот вздулся и она не могла застегнуть юбку; тем не менее из аэропорта она отправилась прямиком на работу.

Долгое время ее коллеги не замечали ничего необычного: время от времени она отсутствовала из-за проблем со здоровьем, о которых она никогда не говорила, а они не задавали вопросов. Поскольку ее работа никогда не теряла интенсивности, никто не придавал этому большого значения. В ноябре 1956 года, оправляясь после[1232] «маленькой операции», она проводила время с Криками в доме с Золотой спиралью в Кембридже. Примерно в это время Джим Уотсон упомянул в письме к Аарону Клугу, что он слышал, что «Розалинд неважно себя чувствовала»[1233], и просил передать ей свои наилучшие пожелания. Затем она вернулась на передовую в колледж Биркбек, по-видимому, «восстановив здоровье».

На новый, 1957 год она «выглядела нормально»[1234], по мнению Клуга. В апреле она вновь отсутствовала по болезни, а затем оправилась и встретилась с Доном Каспаром на конференции в Женеве[1235] и провела «чудесные выходные» в Церматте, где мама Каспара фотографировала их на фоне Маттерхорна. Лишь к концу 1957 года ее энергия начала иссякать; она продолжала приходить на работу каждое утро, но уходила в обед. К концу марта 1958 года она работала большую часть дней, но теперь могла лишь очень медленно подниматься вверх по лестнице. Одним из людей, приехавших к ней в то время, был Жак Меринг, который обнаружил, что ее положили в больницу Марсден, специализирующуюся на раке. Он был до слез поражен тем, что увидел. Тем не менее имя д-ра Р. Э. Франклин до сих пор значилось в списке тех, кто будет выступать на заседании Фарадеевского общества в Лидсе в середине апреля 1958 года и крупной международной конференции в Висконсине в августе.

Труды конференции в Висконсине были собраны в увесистую книгу. В ней есть поразительно ясная глава[1236] о «Структуре вирусов, определенной с помощью рентгеновской дифракции», которая составлена Розалинд Франклин,