Двойная спираль. Забытые герои сражения за ДНК - Гарет Уильямс

Через 10 дней журнал Nature опубликовал письмо, направленное ранее Астбери[1307] относительно термина «молекулярная биология». Как человек, «первым занявшийся популяризацией этого названия», Астбери объяснял, что он первоначально имел в виду. Задачей молекулярной биологии было объяснение как структуры, так и функций биологических молекул. Знать их пространственную форму недостаточно; мы должны понять, за что они отвечают и как они функционируют.

Последнее слово должно быть предоставлено старому другу и сопернику Астбери – Дж. Д. Берналу. В некрологе, написанном им для Королевского общества[1308], Бернал прощался с «одним из самых характерных персонажей героической эпохи кристаллического анализа», человеком, «принадлежавшим к великой традиции тех, кто делал эксперименты лишь на основе сургуча и веревки» и, прежде всего, «тем, кто заставлял тебя радоваться жизни».

ДНК не была главным козырем в руках у сэра Лоренса Брэгга, когда журнал Nature опубликовал статьи о двойной спирали в апреле 1953 года; число кристаллографов Кавендишской лаборатории было меньше количества ядерных физиков и специалистов новой науки – радиоастрономии. Более того, знакомство Брэгга с ДНК было кратким, поскольку он покинул Кембридж 1 января 1954 года, чтобы пойти по стопам своего отца.

Он стал фуллеровским профессором[1309], а впоследствии – директором Королевского института. Ему было 63 года, на пару лет больше, чем было сэру Уильяму, когда тот стал директором в 1923 году, а задачи, в целом, были похожими: организация вновь сбилась с пути и позволила своей исследовательской работе атрофироваться, дополнительную остроту ситуации придавал судебный иск со стороны его предшественника, жаловавшегося на несправедливое увольнение. История повторилась, и Брэгг-младший возродил публичные лекции и рентгеновскую кристаллографию, а также привлек Перуца и Кендрю в качестве приглашенных исследователей. Значительный успех выражался, среди прочего, в создании первой в истории пространственной модели белка (миоглобина, созданной Кендрю в 1958 году) и структуры лизоцима, интереснейшего фермента с антибактериальными свойствами, который содержится в слезах.

Как и его отец, Лоренс Брэгг стал лицом британской науки и великим старцем научного мира. Его сила «увлекать, стимулировать и возбуждать» изящно выражалась в публичных выступлениях, в том числе в транслировавшихся по телевизору рождественских лекциях. Он был также заметен на международном уровне; сообщение Розалинд Франклин на Гордоновской конференции 1956 года о том, что ее модель ВТМ была выбрана для демонстрации на грядущей Всемирной выставке в Брюсселе, он направил в качестве президента Международного зала науки.

Период работы Брэгга в институте, оживляемый «незабываемыми» вечеринками для сотрудников на базе отдыха на побережье Саффолка, был «для него самым счастливым», но возраст и проблемы со здоровьем начали брать свое. Новость октября 1962 года о том, что четверо его подчиненных получили две отдельные Нобелевские премии, пришла в самое неподходящее время; он был в больнице в тяжелом состоянии в результате осложнений после плановой операции. Празднование пятидесятелетия его собственной Нобелевской премии, на котором присутствовало свыше 20 британских лауреатов, состоялось в институте в сентябре 1966 года. В том же году ему была присуждена медаль Копли Королевского общества, через 21 год после того, как сэру Генри Дейлу не удалось вручить эту награду Освальду Эвери в Нью-Йорке.

Когда он наконец добрался до выхода на пенсию, то воспринял ее с энтузиазмом и принялся писать автобиографию. Она могла бы стать захватывающим чтением – в конце концов, основанное им подразделение в Кембридже стало лучшим в мире, если судить по количеству Нобелевских премий, – но на этот раз он не завершил свой проект. Он скончался в больнице в Суссексе 1 июля 1971 года.

Дж. Д. Бернал, человек, заставивший слово «эрудит» звучать обыденно, был одним из самых ярких бриллиантов этой саги, при этом каким-то неизъяснимым образом поврежденным. Он придерживался мнения, что страницы его биографии должны быть окрашены в разные цвета, и Дороти Ходжкин выдвинула предположение, какие цвета могли бы подойти: обычный белый для науки, красный для политики, синий для выражения его интереса к искусству и пурпурный для личной жизни.

Бернал разделял способность Оскара Уайльда вдохновлять, восхищать и эпатировать, зачастую одновременно. Блеск его науки вдохновлял не одних кристаллографов и структурных биологов. Ч. П. Сноу превратил его в Константина[1310], «блистательного молодого ученого» в романе «Поиски»; а лондонский таксист[1311], врезавшийся в потрепанный автомобиль «остин» Бернала, был рад признать свою вину, когда «Мудрец» начертил по пыли на дверце его машины ньютоновские законы движения.

В политическом плане Бернал оставался «красным как адское пламя»[1312], даже когда его взгляды подверглись проверке на прочность советским вторжением в Венгрию (1956 год) и Чехословакию (1968 год). Он принимал активное участие в деятельности Всемирного совета мира[1313] с многочисленными командировками («слишком многочисленными для его собственного блага», по мнению Ходжкин) для совещаний с деятелями вроде Никиты Хрущёва и Мао Цзэдуна. Он потерпел поражение в 1965 году, когда Хрущёв объявил, что Трофим Лысенко[1314] в течение 30 лет разрушал советское сельское хозяйство и публично лишил его всей власти.

Личная жизнь Бернала[1315] (слово «частная» тут не очень уместно) была куда более яркой, чем просто «пурпурная». Его отношения с противоположным полом были заметно асимметричными (он всего один, а их много), и его жене приходилось мириться с тем фактом, что он может быть лишь «верным на свой собственный лад». В то же время Фрэнсис Крик описывал его как «единственного гения, которого я когда-либо встречал, принимавшего во внимание чувства других людей»[1316].

Последнее десятилетие жизни Бернала[1317], 1960-е годы, было «все более сложным», из-за серии ударов, после которых его возможности оказались существенно ограничены. К моменту выхода на пенсию в 1968 году после 30 лет работы в колледже Биркбек он был прикован и инвалидному креслу, и на научные заседания его требовалось нести вверх по лестнице. Тем не менее он счел для себя обязательным посещение учредительного заседания Британского общества социальной ответственности в науке в Королевском обществе, проходившего под председательством Мориса Уилкинса. В какой-то момент Бернал стал «очень несчастен» от утраты «способности изменить положение дел в мире», но он оставался очарован наукой, будь то структура инсулина, открытая Дороти Ходжкин, или сферические частицы кремнезема, привезенные с поверхности Луны.

Он мирно скончался у себя дома всего через три месяца после Лоренса Брэгга, 15 сентября 1971 года. Его некролог для Королевского общества был