Отец и сын, или Мир без границ - Анатолий Симонович Либерман

столу), Женя выплеснул на него стакан клюквенного сока, которым тот и истек. Вся столовая была в восторге, даже повариха (начитанный Женя упорно называл ее кухаркой). Любитель соли в чужих тарелках, правда, сказал Жене: «Ты не украшение жизни» (видимо, он не раз слышал это про себя), но сок охладил его. Жалобы на нас не последовало. Свитер, видимо, отдали в чистку или пожертвовали в благотворительных целях.

Меня поражало, почему я и Женя заняли такое неподобающее место в жизни той семьи. Через несколько месяцев после истории с соком успокоившийся и обсохший пакостник по какому-то поводу сказал Жене: «Я успеваю по всем предметам лучше тебя. Твои родители бьют тебя, если твои отметки хуже моих». Хотя он и в самом деле учился лучше Жени, его успехи были нам глубоко безразличны. Били ли его самого, если он вдруг не получал высшего балла?

Детей в той школе отличала проявлявшаяся в любой мелочи внутренняя гнусность. Ее принято ассоциировать с «буржуями», торгашами, но я уверен, что в привилегированных школах вроде тех, куда я по глупости рвался в Англии, дела обстоят не лучше, если не хуже. А о нравах закрытых учебных заведений написаны тома. Наш знакомый, который брал Женю на хоккей, был хозяином газеты и какого-то канала и, кажется, совладельцем (или что-то в таком роде) хоккейной команды. Он часто звал Женю на матчи, но не было времени, и я ему постоянно отказывал. Наконец я отпустил Женю на какой-то четвертьфинал, и Женя рассказал об этом в школе, пояснив, кому он обязан столь грандиозным благодеянием. Один из его соучеников удивился: «Вот не думал, что у тебя такие связи». Естественно, в рубашках с надписями и теннисках на занятия никто не приходил. Все следили за одеждой друг друга и постоянно переодевались. Можно было явиться на урок с экстравагантной цепью на шее. Я глубоко пожалел, что в «Аркадии» не было формы.

Постоянно обсуждались доходы родителей и карманные деньги – порой весьма значительные суммы. Все ездили на каникулы во Флориду и прочие скучные места, но никто никогда не говорил о школе как о месте, где чему-нибудь учатся. Все знали: школа существует только для внушительного аттестата и для того, чтобы подготовить выпускников к тестам для поступления в знаменитые колледжи и университеты; со своей задачей она худо-бедно справлялась. Женя в один из таких университетов и поступил.

К весне с основными неприятностями удалось кое-как справиться. Из особо активных гонителей осталась некая Х., которая при виде Жени просто из себя выходила: дралась и дразнилась. В школе Женя встретил несколько старых знакомых, в том числе девчушку из детского сада, любившую тогда малыша, с которым полдня лежала в обнимку. Оба ребенка были прелестны. Теперь она превратилась в злобную кобылу, нападавшую на Женю в школьном автобусе. Ее речь на конкурсе восьмых (американских) классов под названием «Мой первый бюстгальтер» имела большой успех. Приятель обожаемого Джона, принятый когда-то в седьмой класс, бросил школу после двух лет. По рассказам, он сидел за уроками день и ночь и называл обстановку напряженной, что бы это ни значило.

2. Чему там учили: математика

Хаос вместо музыки. Не по графику. Сок из камня

Предварительные разговоры с учителями привели к тому, что Женя пошел по математике не в седьмой, а в восьмой класс: алгебра без геометрии, то есть попал примерно туда, куда и следовало, если не считать неравенств, которых мы с ним совсем не проходили. Учебник показался мне слабым и довольно серым. Преобладали алгебраические действия (то есть преобразования, а задач было мало). Все проходилось быстро и не закреплялось. К тем же неравенствам, занявшим две недели, никто никогда не возвращался. Жене такая система не подходила: он обладал замечательной способностью мгновенно забывать то, что его не интересовало.

Второй год в «Аркадии» прошел, как и следовало ожидать, спокойнее, но не примирил меня с методикой преподавания математики. Темы сменяли друг друга в умопомрачительном темпе: вдруг пошли и иссякли задачи на совместную работу и пропали задачи на уравнения. Ученикам показали схему для решения таких задач. Женя когда-то знал гораздо более осмысленную формулу, но, конечно, забыл ее. На экзамене была элементарная задача на догонку. В формуле, не выведенной, а только заученной, он что-то напутал, и получилось, что ракета не догонит спутник. Этот ответ он и записал.

Как же не догонит, удивился я, если у нее скорость выше? Мое изумление ничуть не смутило его; он был поражен, что его ответ и в самом деле оказался неправильным. Конечно, виноват был он сам (при чем тут методика?). Но если бы преподавание не было столь хаотичным и на каждый тип сделали не пять или десять, а пятьдесят задач, то и результат мог бы оказаться не столь плачевным.

В какой-то момент возникли графики. Линейная, угловая, квадратичная и обратная функция вывалились на класс сразу, как из мешка Деда Мороза. Для каждой функции Женя пытался запомнить вид графика (это требовалось знать), но преуспел в этой долбежке мало. Однажды им задали что-то вроде уравнения с двумя неизвестными (которые тоже прошли необычайно быстро); решить их требовалось по графикам. Я пришел из университета поздно и убедился, что, хотя задание выполнено, все – сплошная чушь. Мы долго рисовали графики и получили ответы. Назавтра учительница сказала, что ответы выглядят слишком сложными, чтобы быть правильными, и предложила изумивший меня способ угадывания по коэффициентам. Я пытался понять, чем мой способ хуже, но так ничего и не добился.

В январе возник новый учитель мистер Д. Мне его расхвалила за несколько месяцев до того одна женщина (мы встретились на каком-то обеде): он-де аналитик и учит красоте математики. Я очень испугался: только не это. От других я слышал противоположные мнения. Впрочем, имея дело с таким математиком, как Женя, нельзя было предсказать ничего. Поначалу он мистера Д. одобрил и даже сказал, что ему интересно. Проходили только функции. Все было крайне просто, но ни я, ни Ника этого языка не знали и помогать Жене не могли. Само собой разумеется, что новые темы не предполагали никакой связи со старыми. Никто не вспоминал корни, деление многочленов, задачи на движение и работу. Зная, что дома помощи не будет, Женя честно старался понять все объяснения, а иногда звонил учителю домой (это разрешалось).

Почему-то очень долго класс обходился без контрольных, а когда таковая возникла, Женя провалился, хотя делал задания исправнейшим образом и вроде бы все понимал. Какие-то вопросы он запорол, какие-то не дописал – словом, получил двойку. Потом учитель разрешил ему подать на отметку