Любовь, опять любовь - Дорис Лессинг

Он как будто заступался за себя, стремился в чем-то оправдаться, как ей казалось. Почему? Почему он ощущал потребность просить прощения? За что?

Общение, между тем, приносило им наслаждение.

— Я всегда радуюсь вашему обществу, — говорил Стивен, и в его голосе звучало не только искреннее удовольствие, но и удивление, как будто радость эта оказалась неожиданной для него. Да и о ней не скажешь, что она привыкла к такого рода удовольствию. Работа, работа, работа… Ответственность… А мужчина с таким букетом положительных качеств, разумеется, не страдает от недостатка возможностей… Но вот они вместе и как будто владеют кодом доступа к локусу, где воздух напитан счастьем. Оба иронически улыбаются, покачивают головами, дивясь странному стечению обстоятельств. Ну и ну! Как будто развернули упаковку и нашли в подарочной коробке то, о чем давно мечтали и на что не надеялись. Ее жизнь преобразилась благодаря этому Стивену-как-его-там, влюбленному в покойницу. Эту его странную любовь они тоже пространно обсуждали, и он подтрунивал над собою, сообщал, что запер свою Жюли в крепость, куда Саре нет доступа. «Иначе мне ее от вас не спасти». То и дело упоминают они сумасшествие. «Вы совсем рехнулись, Стивен!» — «Да, Сара, охотно признаю». Однако назвать кого-то в глаза сумасшедшим означает нейтрализовать зловещий смысл слова. Тесный шутливый мирок.

Но не на шутку тревожил Стивен ее иногда, когда они вдруг замолкали и Сара видела, как менялось его лицо: мрачнело, отстранялось. Несомненно, «его» Жюли прочно внедрилась в него, он навещал ее, общался с нею и страдал от этого. Иногда, видя взгляд Стивена, Сара старалась не думать о его значении, как будто боясь заразы. Она научилась предохранять свой внутренний мир, еще общаясь с Джойс. Были моменты, когда она остерегалась вникать в состояние бедной девочки… девушки, опасаясь, как бы не упасть в бездну, из которой нет возврата. Было в Стивене нечто противоречащее его образу жизни, открытому для всех, здоровому, щедрому. Открытому шуткам над Жюли и его приверженности к ней. Сара, к стыду своему, не могла отделаться от Мыслей о колдовстве, которым эта давно умершая женщина влияла на людей. Она воображала Жюли каким-то Орфеем, во тьме околдовывающим жертв музыкой и словами.

Пьесу — или сценарий — Сары Стивен безоговорочно хвалил: «Весьма, весьма… Вы открыли мне глаза. Признаюсь в своей пристрастности. Вы же заставили меня ее увидеть по — новому, более объективно. Не изменив моих к ней чувств. Мы ведь созданы друг для друга, Жюли и я… Да, Сара, притворяться вы не умеете. Вы, скорее всего, не верите, что кто-то создан для вас. Помнится, я тоже так думал. Но всегда есть вероятность, что такой человек — один такой человек — существует. Странно, как мало людей на свете, которые… Но иногда чуешь что-то, как говорят, нутром. Однажды, помню, в Кении… Я служил в Кении, сейчас о ней уже все забыли. Войны, войны… Я встретил женщину. Родом из Индии. Старше меня. И вот… мы сразу поняли друг друга. В такое надо верить. Если не веришь, теряешь лучшее в жизни. И нас с вами тоже объединяет нечто подобное, мы оба это чувствуем. Это не зависит от возраста, пола, расы и всего прочего».

Сара подумала, что это их объединяющее — нечто вроде братства. Причем брат — не такой шут гороховый, как ее кровный братец Хэл, а настоящий, истинный брат. Впервые она подумала, что иметь брата — такого брата — приятно.

Полет в Ниццу. Сара и Мэри в небе над Европой. Мэри сидит, закрыв глаза, губы ее шевелятся. Нет, она не молится. Она бормочет свою мантру рекламщика: «Летом за зрителя дерутся десятки фестивалей, праздников, гастрольных трупп. Фестиваль Жюли Вэрон — один из многих. Моя задача — сделать его лучшим, самым ярким, чтобы затронуть, заманить каждого».

В аэропорту их встретил Жан-Пьер ле Брен, показавшийся им старым знакомым. Смуглый красавец, со вкусом одетый, соединяющий в своей манере поведения уникальнук) французскую корректность, вежливость и практический скептицизм. Как будто в университете он специализировался в праве и анархии, слив их в единый стиль поведения. Англичанок, в которых он видел тоже в некотором роде официальных лиц, он приветствовал безукоризненно вежливо, однако сохранял слегка прикрытую готовность к конфронтации, которую затем отбросил, решив, что гостьи ему пришлись по душе. Он сразу повез Сару и Мэри в лучший ресторанчик Бель — Ривьера «Колин-Руж». Рабочий день в мэрии уже закончился, и он ехал между лесистыми холмами. Сначала погнал, превышая все мыслимые пределы скорости, по асфальту, потом, почти не сбавив газу, по проселку. По этой дороге Жюли каждый день ходила в Бель-Ривьер и возвращалась домой.

— В любую погоду, la pauvre[3]. — Несентиментальные англичанки улыбнулись, наблюдая, как на глазах сентиментального, как и положено, француза появились слезы.

Дорога закончилась, они прошли по каменистой тропе, вышли к поляне между скалами и лесом. Заходящее солнце залило землю алой краской, не одолев интенсивной зелени деревьев. До них доносился шум водопада: очевидно, недавно прошел сильный дождь. От «коровника» мало что уцелело. Если процитировать рекламный буклет Мэри Форд: «Жюли Вэрон поселилась в крохотной каменной хижине на юге Франции и жила в ней с того дня, когда без гроша в кармане сошла с корабля на берег, и до самой смерти. До нее домишко занимал углежог». («Почему бы и нет? — спрашивала Мэри. — Кто-то ведь должен был там жить до нее».) После смерти Жюли хижина долго пустовала, пока фермер Левек, внуки которого все еще живут в этой местности, не устроил здесь хлев. Буря разрушила черепичную крышу домика. До нас дошла бы лишь груда развалин, если бы не вмешательство градоуправления Бель-Ривьера. И теперь вас ждет здесь очаровательная сценическая площадка, на которой этим летом…

От дома мало что уцелело. Полностью сохранилась лишь длинная задняя стена, к которой примыкала боковая, частично развалившаяся и схваченная цементным раствором, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение. За домом сбегал к лесу красный грунтовый склон. Зонтичные пинии, дубы, оливы и каштаны. Иные из них видели Жюли. Воздух полон лесных ароматов. Втроем они прогулялись по месту, где обитала Жюли, где вскоре воссоздадут ее жизнь. Что ж, ее жизнь подвергнется необходимой режиссуре. Актеры выступят возле уцелевшей стены. Музыканты расположатся на низкой каменной платформе — Сара и Мэри тут же принялись требовать увеличения и перемещения платформы, ввиду важности музыки. Жан-Пьер ради приличия повозражал, но вскоре согласился. Переговоры велись на смеси английского и французского — английский лишь ради Мэри, утверждавшей, что какой-то дефектный ген не позволяет ей усвоить иностранные языки. Расхождений выявилось немало. Жан-Пьер, к примеру, ожидал в течение двух недель по двести зрителей каждый вечер. Мэри сделала большие глаза и принялась с жаром утверждать, что посещаемость окажется намного выше. Жан-Пьер не соглашался, мотивируя это местной тематикой и новизной пьесы. Так, не прекращая любезной перепалки, они прибыли в город. Жан-Пьер доставил их в гостиницу и отбыл домой, к семье; отбыл неохотно, уж очень ему понравилась языковая игра с Мэри и франглийский новояз, который они активно сочиняли на ходу; понравилась крупная нестарая, очевидно, в обычных условиях флегматичная женщина, воспаряющая в восходящих языковых потоках и пикирующая в лингвистические воздушные ямы.

В Бель-Ривьере есть три отеля, которые примут труппу. Об этом Сара договорилась на следующее утро перед визитом в мэрию, который оказался чистой формальностью, так как все уже было давно решено и согласовано. Мэри в сопровождении Жана-Пьера отправилась на встречи с потомками Эмберов и Ростанов, семей Поля и Реми. Оба клана проявили полную готовность помочь организации фестиваля, столь полезного для их небольшого городка. Намеревалась она также посетить и музей Жюли Вэрон, осмотреть дом, в котором Жюли жила бы, если бы вышла замуж за Филиппа-печатника. А семья Робера, сына Филиппа? Нет-нет, их уж давно нет в городе. На все это надо не менее трех дней. Сара улетела в Лондон без Мэри.

Позвонила Стивену. Услышав голоса друг друга, они сразу перешли на заговорщический шепот, как дети, скрывающие секреты от родителей. Этот тон они усвоили, когда Четверка утвердила готовый текст. Родители часто чувствуют себя перегруженными и даже воображают, что им угрожает какая — то мнимая опасность. Что ж, Жюли явно угрожала опасность.

— Жюли пойдет по рукам… — проворчал Стивен недовольно.

Сара рассказала о Бель-Ривьере, о домике Жюли. Он был там десятью годами раньше, когда кусты взбирались на кладку, разрушая стены, сталкивали с них камни. Рассказала о трех отелях, каждый из которых использовал в названии имя Жюли. Описала Жана-Пьера. Вслушавшись в ее тон, Стивен сразу спросил:

— И как он ее видит?