Nomen Sanguinis. Имя крови - Олеся Константиновна Проглядова

– Потому что кое-что знаю, чего не замечаешь ты…

Иштар проснулась. Она прошла к жаровне, куда сама перед сном кинула пучок полыни, и улыбнулась. Время подумать еще было, но его оставалось все меньше и меньше. Она понимала, что Ллуг вмешается, если она не передумает, и ей надо было опередить его или…

«Или… Было ли это „или“. Не слишком ли я доверилась незнакомцу?» – думала Иштар. Она не знала. Но понимала, глядя на скопления людей, что предает их – тех, кто так щедро одаривает ее, прибавляя ей сил. Она слышала жаркий шепот будущих матерей о своих детях, пинающихся в утробах, и плакала о том, что не все из них выживут, если она решится на задуманное. Она слышала шепот в ее честь, когда влюбленные сплетались в объятиях, и грустила, что по ее вине их разлучит смерть. Она не хотела этого. И злилась оттого, что Ллуг так крепко проник в ее мысли. Это он указал ей на последствия мести, когда она была уже так близка к справедливому наказанию предавших ее. Он воззвал к жалости и состраданию.

Она становилась задумчивее после их встреч, и это беспокоило ее. Иштар даже провела магические обряды против заговоров любви, против влияния Великих, против колдовства, но ничего не помогло.

«Месть должна свершиться. Я должна избавить себя от врагов», – подумала Иштар. И тут же услышала, словно кто-то шепчет позади нее: «Всегда есть другой способ».

Иштар тряхнула головой, отгоняя мысли. Надо было поразмыслить о скором празднике и о тех, кого она отблагодарит особо. Великая хотела вплести Буннаниту в кружево ритуальной оргии, но потом решила, что не отдаст ее никому. В мыслях девушки она видела, что она не желает этого, и согласилась на ее невысказанную просьбу. В конце концов, дар богине приносили добровольно и от самого своего сердца. Что ж, Буннанита останется ее личной служанкой, а дальше можно будет решить ее судьбу. Может быть, Иштар возьмет ее в Вечность, а может, та надоест ей и отправится в другой город. Пока же Буннанита будет благословлена священной силой богини. Иштар лично порезала себе запястье и смешала черную кровь с травами под светом своей звезды.

Иштар слушала гимны в свою честь, которые уже долгое время пели в преддверии празднества. Трубили трубы, все настойчивее отбивали ритм барабанщики, счастливые пары ждали часа, чтобы обменяться клятвами, и сады наливались зеленью от концентрации силы. Иштар вдыхала аромат цветов на террасе, расправив черные крылья, пока незримая, но уже ощутимая для людей.

– Буннанита! – произнесла она, чувствуя присутствие служанки в коридорах и вернулась в комнату.

Девушка почтительно склонилась.

– Поднимись!

Буннанита стояла, опустив глаза в пол.

– Я знаю, что была жестока с тобой. Мне больно самой оттого, что я подвергла тебя допросу. Ты чиста сердцем и не держишь зла, твоя любовь греет меня, и я решила, что в эту ночь награжу тебя.

– Присутствие рядом с тобой – уже великая честь, моя Госпожа! – Щеки девушки вспыхнули.

– О! Я знаю о твоих мечтаниях, Буннанита. Мужчина не коснется тебя. Я освобождаю тебя от ритуала.

У служанки расширились зрачки. Ее сердце забилось так часто, что Иштар засмеялась.

– Это еще не все. Ты получишь напиток, который позволит тебе быть со мной долго, так долго, сколько могут лишь те, кого я отмечаю особо. Только не падай ниц, – опередила ее Иштар, подойдя и взяв за руки. Она наклонилась и поцеловала ее. Потом подала ей чашу. – Пей, я дарую тебе свою кровь в знак своего расположения. Ты будешь моей наперсницей. Ты будешь связана со мной и вберешь частичку моей силы. Но и ты откроешь мне себя, дабы наши узы были крепки. В будущем это поможет тебе перейти в Вечность.

Иштар быстро порезала руку Буннаниты. Девушка даже не поморщилась, алая человеческая кровь капала во вторую чашу. Иштар подняла руки к звезде в знак благодарности и почтения к тому, что она давала ей. Чаша заискрилась.

– Пей, Буннанита, ты достойна награды за службу мне эти месяцы.

Буннанита пригубила напиток. Закашлялась. Затем решительно допила. Ее глаза подернулись пеленой, и она упала на колени, задыхаясь.

– Это скоро пройдет, – произнесла Иштар и залпом опустошила свой сосуд.

Иштар поняла, что что-то не так, когда уже было поздно. Чаша выпала из ее рук и покатилась по полу, оставляя капли черной, как ночное небо, крови.

Крылья Иштар внезапно обрели плоть, и совиные когти стали зримы. Небо потемнело за окнами, и на террасу сели десятки сов, сотканных из мрака.

– Что?! – прошипела Иштар. – Этого не может быть!

Буннанита лежала на полу и смеялась – звонко и взахлеб. Ее глаза менялись от темно-карих к цвету аметиста, что украшал кольцо Иштар. Волосы приобретали оттенок золота. Черты лица становились мужскими. И лишь сердце колотилось так же часто, как у Буннаниты.

Лицо Иштар исказилось от ужаса и гнева. Как она могла не замечать это биение?! Такое заметное, такое понятное! Она же слышала его каждый день и каждую ночь! Наяву и во снах! Сама Иштар, кого называют богиней любви, была обманута любовью! И лишь сейчас ей стало очевидно – у Бунниниты и Ллуга сердце билось одинаково.

Ллуг с улыбкой поднялся, нелепый в одежде Буннаниты, он не вызывал смеха, ибо был опасен в своей силе.

– Как я могла попасться на это? – Иштар сжала кулаки.

Ллуг снова засмеялся, и богиня кинулась к нему, пытаясь когтями разорвать артерии на его шее. Он увернулся и перехватил ее руки, крепко прижимая богиню к себе, словно пытался с ней слиться в единое целое. Иштар вырвалась.

– Все это время ты наблюдал, ты подглядывал, ты манипулировал мной и моими слугами. Истинно: отвести глаза легко уверенным в своей силе. Я была так слепа! Ты же признался, что сам подбросил полынь. Но охранные знаки… – Иштар задохнулась, осознав вдруг, кому лично дала своей крови, награждая и даря частичку своего благорасположения. – Это я, я лично дала тебе разрешение остаться в день твоего появления – ты ничего не нарушил, и знаки приняли тебя. А теперь ты испил моей крови, данной тебе добровольно… Что ж, Ллуг, ты победил. Я в твоей власти. Что ты хочешь от меня? Что сделаешь теперь, когда связал меня по рукам и ногам?

Иштар гордо выпрямилась.

– Ты кое-что забыла, Иштар. – Ллуг смотрел на нее задумчиво, потом грустно улыбнулся. – Ты тоже выпила моей