Одна сотая секунды - Иулсез Клифф

— Менее получаса… — и красноречиво кидает взгляд на неподвижного дракона.

Мигнул и погас свет. Лишь последние всполохи вечера кровью высветились за окнами.

— Эй? Что со светом? — Ридий обернулся к окну, прижался лбом к стеклу. — Нет, только у нас, похоже…

А я, подскочившая, не могла ответить, еще ничего не чувствовавшая, но уже пораженная подсознательным чутьем беды, смотрела на оцепеневшую от ужаса Раду, видевшей своим совершенным зрением что-то невообразимо ужасное за моей спиной. Что там? Поверну… не повернусь уже, слишком поздно, слишком твердо держит что-то, пронзающее ледяным холодом.

— Разве кончилось? — Дыхнул тленом в ухо шелестящий голос.

Невольный вопль булькнул и застрял в горле.

— Вот ты, значит, какая, девочка, мешающаяся под ногами.

Тянулась рука Рады к «игольнику», но разве он здесь поможет? Разве что-то сделают мелкие иголки древнейшему бессмертному существу, почти нежно прижавшего меня к себе, если они только не из сплава серебра и чего-то еще, особенного? Угомонившаяся тошнота снова набрала обороты. Эй ты, придурок мертвый, если ты так будешь меня сдавливать, то сейчас точно весь пафос закончится!

Но мне оставалось лишь судорожно хватать ртом воздух и нервно сглатывать горчащую слюну, боясь совершить случайное движение — слишком щекотно касались горла изогнутые бурые когти, способные оборвать мою жизнь одним несильным взмахом.

— О, маг-настройщик, приятно видеть столь редкий экземпляр, — прошипел, видимо, так насмехаясь, Басертан Солейн. — Впрочем, я разговори…

И я отлетела на пол, оглушенная ударом, откатилась.

Рот наполнился теплым и соленым. Брызнули редкие капли крови, в темноте показавшиеся черными, когти вампира полоснули не по моему горлу, а по еще продолжавшей движение руке Далима. Время! Остановленное на какие-то мгновения время, скорее всего бездумно, просто чтобы опередить движение Старшего.

Я быстро, путаясь, поползла к окну. Черт! К двери же надо! Нет, просто подальше от этого чудовища.

Блеснули, прочертили прямые белесые линии выпущенные иглы. Я обернулась — лицо вампира, безжизненное, иссушенное, мало подобное человеческому, сминалось, скомкивалось оберточной бумагой. Побежал трещиной лысый серый череп, но тут же пропал, распался тенями.

Тени через мгновение снова обрели форму, уже клонящуюся над слабо зашевелившимся Арвеллом.

— И это все? — Издевательский шелест заполнил комнату.

— Нет, — на тощей обвисшей шее сомкнулись сильные пальцы.

Арвелл… но и он не в силах ничего сделать. Вампир выскользнул из руки, тенью мелькнул, лезвием острого когтя вспорол столь податливую и мягкую плоть. Вот и все, нет дракона.

— Мимо, Солейн, — прохрипел Рутхел.

Он едва стоял на ногах, но безумный огонь в глазах, хищно согнувшиеся пальцы, искривленный оскал рта позволили блеснуть какой-то робкой и совершенно необоснованной надежде.

Вновь запредельный и невероятный рывок, и две сцепившиеся тени совершили какой-то нереальный, невозможный бросок.

Брызнуло во все стороны стекло, посыпались камни, вызвав крики ужаса на улице.

— Ар… — Выдохнула я и тоже совершила невозможное.

Наверное, это простая истина: если мужчины дерутся, то самым глупым будет со стороны женщины — это участвовать в этой драке. И, тем не менее, я, заходясь от пронзившей жути, судорожно цеплялась за костистые гребни и молилась всем неведомым богам лишь об одном — только бы не сорваться, не сорваться, не рухнуть туда, вниз, на стремительно удаляющуюся землю.

Боже, ну зачем я бросилась следом, прыгнула совершенно бездумно? Непроизвольная попытка удержать супруга? Скорее всего. Только сейчас, хватаясь за гребни, ступая ногами на них, как на лестничные перекладины, медленно и упрямо ползла к холке, в надежде хоть как-то удержаться в этом безумном полете.

Черный могучий дракон тащил древнюю тварь в небо, в свою стихию. Вампир судорожно бился, преображался, менялся, распуская полотна иссохших крыльев.

Выше, выше. И зачем, скажи? Что тебе поможет в небе?

— Так, значит, Рутхелл? — Расхохотался Солейн.

Он привычно выскользнул из когтистых лап, исчез на мгновение и распластался черным флагом над головой дракона.

— Помериться силами, да? Зная, что у тебя нет ни единого шанса, да?

Из горла Арвелла вырвался лишь яростный рык.

— Тебе не победить, Рутхел.

Вспороли, выдирая с мясом чешую, когти шею. Ящерица глупая, ну на что ты надеешься? Ты ведь даже не видишь своего врага с этой стороны, ты плюнул наугад огнем и промазал. Арвелл, милый, я лаже крикнуть не могу, а не то что вступить в бой!

Обагрилась кровью спина, стала скользкой. Снова вонзились когти в свежие раны, погрузились в обнажившиеся мышцы.

— Ах ты дрянь паршивая! — Процедила я и с удвоенной силой стала ползти уже не к более удобному и безопасному участку хребта, а к мертвому уроду, с удовольствием потрошащего моего дракона. Чего ты добиваешься, Солейн? Хочешь добраться до артерии, оборвать ее, вырвать жизнь?

Погрузились пожелтевшие клыки в плоть, сбилась слаженная работа крыльев, исчезли все звуки, заменившиеся ровным гудением в заложенных ушах.

Умрем мы, ящерица, ибо никто не в силах победить древнего вампира. Даже тебе с ним не справиться, большой и сильный дракон, продолжающий, не смотря ни на что, уже просто, не сражаясь, тянуться в высь, к редким краснеющим облакам. И все же я отталкиваюсь вперед, срываюсь, хватаюсь, снова тянусь, чтобы неловко шлепнуть по костистой лапе, впившейся когтями под чешую.

Никакой реакции, только нижняя челюсть старается быстрее сомкнуться с верхней, ища заветный сосуд. Ну же, Арвелл, сделай что-нибудь! Спали его к чертям! Уничтожь!

Но тебе не развернуть так голову, чтобы хоть как-то зацепить Солейна, не выгнуться. И я продолжаю бессмысленно стучать, царапать ногтями присосавшегося паразита.

Прокатилась волной судорога от головы до хвоста, обвисли беспомощные крылья, и все же, преодолевая саму смерть, взмахнули снова, и еще раз, и…

…и в моих глазах переливаются цветные всполохи, и я уже сама на грани потери сознания, то ли от нехватки кислорода, то ли от стремительных перепадов давления, то ли от ужасающего холода. Поганая слабость разжимает руки, и приходится стискивать до боли зубы, чтобы все же не слететь, не отпустить дрожащий гребень.

Арвелл, безумец… что же ты делаешь?

Взмах, как бессильный, бесполезный скребок по воздуху…

Мертвеющий край солнца выстрелил последними лучами и померк.

Все.

Ветер смахнул с черной спины прах и отпустил молодого дракона, так бездумно погнавшегося вслед за солнцем. Отказали крылья, и великолепный зверь, восхитительный и смертоносный хищник камнем рухнул вниз.