Одна сотая секунды - Иулсез Клифф

— Арвелл, а не слишком ли… — и осекся король, поймав пронзительную стрелу взгляда, пущенную бездонным зрачком.

— Не слишком, — протянул Рутхел, — пойдем, начнем твое собрание.

И, ни на кого не глядя, направился к входу в башню.

Не было ничего особенного во внутреннем пространстве здания, здесь время замерло раз и навсегда, свято храня традиции. Тянулись грубо сколоченные скамьи, лежали нетронутые листы, стояли чернильницы с перьями. Чадили свечи, давая слабый свет. Лишь нелюди в облике людей и величайшие маги нарушали сумрак и аскетизм роскошными одеяниями из парчи, атласа и бархата, сверкая каменьями и благородными металлами.

— Все вон, — устало произнес Арвелл. — Цирк закончен, можете отправляться по домам.

— Но ведь… — кто-то вякнул — то ли самый смелый, то ли не признавший в оборванце того самого грозного Рутхела.

— Что, Скайнер? Считаешь, что я больше не хранитель?

Поджал хвост пес, склонил голову, опасаясь навлечь на себя еще больший гнев.

— У кого-то еще есть особое мнение?

Зашевелились, стали медленно и нехотя подниматься, брести к выходу, стараясь не встречаться взглядом с драконом. Правда, один отделился. Статный зрелый красавец, на голову выше Арвелла, приблизился к Рутхелу, поклонился.

— Можешь, хранитель Рутхел, не верить, но я рад твоему возвращению.

— Спасибо, Стенхал.

— Позволишь один вопрос?

— С твоим сыном все в порядке.

— Благодарю.

Арвелл кивнул, принимая благодарность.

Остались мы трое. Сомкнулись двери.

— Смотрю, ты основательно подготовился, Равид. Перья на заказ делали, да? Да.

Прошлась ладонь по столу, тронула чернильницы, небрежно смахнула чистые листы, не запятнанные судьбоносным текстом.

— Ар… у тебя кровь…

— Переживу, — усмехнулся дракон. — Ну что стоишь столбом? Давай посидим, поболтаем, как старые друзья.

Равид выглядел так, что еще немного, и он обмочится прямо в штаны от такого вкрадчивого и будто бы даже доброжелательного тона. Не спасали ни корона, ни роскошное одеяние, ни осознание собственной значимости.

— Не стой, давай, достань кубки и свое лучшее вино, разлей. Жену мою не забудь, этой леди нужно отдохнуть, расслабиться. А то, знаешь ли, ей пришлось совершить нелегкий путь.

— Да, да… конечно.

Руки тряслись, едва не роняли драгоценную посуду, не смогли открыть бутылку. А, может, все нормально? Может, обойдется? Арвелл вздохнул, как вздыхает учитель, видя бесплодные попытки упрямого ученика. Сам откупорил вино, разлил.

— За твое возвращение? — Робко предложил король.

Мальчишка, просто мальчишка, едва ли старше меня. Ему бы на сцену, а не на трон. Блистать своей ангельской внешностью и собирать охапками фанатичных поклонниц.

— Нет, — поморщился дракон, — не стоит. Предлагаю другой. Давайте за преданных и верных. Вот ты, Равид, многих таких знаешь? Верных и преданных?

— Д-да.

— Повезло, — хмыкнул Арвелл.

Сдвинули кубки, молча выпили.

Дракон сел на стол, провел пальцем по изгибу бутылки.

— Знаешь, дорогой мой друг, у меня было очень много времени для того, чтобы поразмышлять. Я все думал, чем тебя не устраивала моя персона, что ты так лихо решил совершить перестановку кадров. Кстати, поделись, на кого сделал ставку?

— Я не… не надо Рутхел, этого.

— Ты был не в курсе? — Предостерегающе растянулись в усмешке губы. — Равид, ну что ты, в самом деле-то?

Король сгорбился, спрятал лицо в руках. Не властитель передовой страны, а провинившийся мальчишка, которого отчитывает старый и добрый учитель. Но кончится терпение у наставника, и тогда неминуемо взвизгнет розга, хорошенько приложившись к оголенной заднице.

Как же он жалок в своем страхе.

— Как ты мог на меня такое подумать? На своего короля?

Блеснули сквозь раздвинутые пальцы, отразив трепыхание огня, пронзительные глаза.

— Я же сказал, — вздохнул дракон, — у меня было очень много времени, чтобы подумать и сложить фрагменты в логическую цепочку. Итак, кто?

— Скайнеры, — процедил Равид, не отнимая рук.

— Скайнеры, да… Деньги, значит? Правильно, деньги. Эх, зря ты Солейну поверил, зря.

— А что ты хотел? — Вдруг, тонко, по-девчачьи завопив, вскочил король. — Что я долго буду позориться перед всем миром? Ты — голодранец! Нищий! Случись что, так от тебя пользы вообще никакой не будет. Что, полетишь, полыхнешь огнем на врагов, да? Не я, ты позор нашей страны!

— Да чего ты так нервничаешь, Равид? Успокойся, разлей еще вина. Давай, давай, наливай, я соскучился по столь прекрасному вкусу. И подумай кое о чем. Вот он я, сижу перед тобой. Дракон, если что. И ты думаешь, что я, потомок древнего рода, нищий? Позволь тебя уверить, мой король, что это не так.

Король молчал, вцепившись в кубок, как в спасение.

— Как ты понял? — С трудом разлепились пересохшие губы.

Я с тревогой смотрела на дракона. Он выглядел беспечным, умиротворенным, и лишь особо пристальный взгляд позволил мне обнаружить холодную расчетливую ярость, бурлившую в его душе. И кровь, когда же остановится эта кровь, окончательно превращающая выглядевшую со стороны почти дружеской беседу в какой-то невменяемый трагифарс?

Рутхел пригубил вино, блаженно зажмурился.

— Неплохо, неплохо…почти как у меня. А, ты спрашивал, чем себя выдал? Ну, тут совсем все просто. Футурологический храм, Равид.

— Мальчишка, — сдавленно процедил мужчина.

— Да, в том числе и мальчишка.

Медленно таяли толстые свечи, плясали блики по стенам, отражались в глазах сидящих.

— Ты убьешь меня? — Просипел сдавленно король.

— Ну, не говори глупостей. Люди тебя иногда даже любят, тебе к лицу корона… Тем более, что ты прекрасно знаешь, что меня куда сильнее власти интересует наука. Нет, Равид, я не стану тебя ни убивать, ни свергать, мне не нужна революция в Фортисе.

Вино, дорогое, впитавшее в себя солнце и воды теплого южного края Фортисы, стояло в горле тошнотворным комом, мешающим не то что говорить, дышать. Хорошо, что мне все же не нужно раскрывать рта, по крайне мере, пока.

— А что же тогда? — Прорезался нормальный тон, чуть деловитый, но в больней мере удивленный.

Дракон ответил, как по бумаге прочитал — сухо и без эмоций:

— Ты останешься на троне, будешь приветствовать людей, принимать гостей, растить сына, заботиться о супруге. Но отныне каждый твой шаг будет согласован с подобранными мною советниками. Не с теми подхалимами, которыми ты себя окружил, а с серьезными людьми. Начнешь своевольничать — дорого поплатишься. Погибнет хоть один, и я обнаружу, что не своей смертью — украсишь своей головой одну из моих комнат в замке. Понятно тебе?