Одна сотая секунды - Иулсез Клифф

— Да. Что опять?

А у той пары девочка уронит на пол игрушечного зайца и разревется, прежде чем мать успеет его поднять.

Женщина откинула ложечку.

— Маша, блин…

Послышался детский рев, становящийся все громче и громче. Мелькнул переживший не одну стирку заяц, серо-голубой, смеющийся, с приклеенными глазами. Один глаз начинал отваливаться.

Мир. Просто мир, давший второй шанс.

Я достала из сумочки мобильник, неловко, не сразу приноравливаясь, пролистала список контактов, нажала вызов.

Гудки. Между гудками даже не сотая доля секунды, а целая вечность. За время этой вечности рождались и умирали вселенные, совершались открытия и покорялись звезды, прокатывались волнами эпидемии и исчезали народы, взрывались атомные бомбы и рождались дети.

Не сдавались, не отступали друзья, то смело, то нервно глядя в грядущее.

Стонали от душевной боли, задрав морды к небесам, глупые драконы.

— Александр? Здравствуйте, вас беспокоит Каролина Белотырь, помните такую? Да, я тоже вас рада слышать.

А слова сами собой, легко и без усилий, выскальзывают, складываются в предложения, передают самую суть.

— Александр, мне надо срочно оформить кое-какие документы.

Мир же дал второй шанс?

— Да, по квартире, у вас удивительная память. Если через пару часов подъеду, вас это устроит?

И нужно быть последней балбеской, чтобы им не воспользоваться.

— Через полтора? Да, устроит. Спасибо.

Второй шанс, второй звонок.

Совершить? Ведь обратного пути точно не будет. Не останется запасных вариантов. Не сработает запасной выход, и некуда уже будет отступать.

Мой безупречный ноготь коснулся кнопки, задержался.

Всего лишь нажать надо, а я не решаюсь.

Нет, пусть не будет никаких планов Б.

Ответ прозвучал практически сразу, только один гудок проскочил.

— Привет Андрей. Не хочешь встретиться вечером? Часов в… одиннадцать?

Андрей в хорошем расположении духа, бархатистый вкрадчивый голос переливается, лоснится.

— Нет, ничего не случилось. Вернее, случилось. Мне надо будет уехать по своим делам.

Глава 41

Почему именно это место? Наверное, потому что я здесь родилась, потому что здесь все началось. Ветер бил в лицо, отталкивал, не позволял. Ветер не верил, что что-то может получиться, он уговаривал — яростно, зло, находясь на грани истеричного буйства. Даже слезы проступили, мелкие, бесцветные.

Серое небо. Серый город.

С такой высоты он прекрасен.

Мерзнут руки. А ведь уже весна, теплее должно быть.

…сначала я хотела драгоценности, как и квартиру, подарить квартиросъемщикам — та милая пара робко мечтала о втором ребенке, да жилищные условия не позволяли, все приходилось скитаться по чужим углам. Но передумала, представила, сколько может возникнуть вопросов и разборок. Улучшив момент, когда дома никого не было, я открыла квартиру своим ключом, разворошила тайник и сгребла все свои сокровища в первый попавшийся непрозрачный пакет.

Пакет отправился в мусорный контейнер в конце двора.

Александр обещал со всем разобраться. Основные бумаги были оформлены, оставались мелкие детали, в которых я могла уже и не принимать участия. Наверное, я стала лучшим клиентом Александра, если измерять все деньгами.

А встречу с Андреем пришлось перенести на следующий день. Во-первых, я элементарно запуталась со временем, забыв, что в часе всего шестьдесят минут, а в сутках — двадцать четыре часа.

Шестьдесят… двадцать четыре… как же это неудобно, оказывается.

Вторая причина была важнее. Вторая причина таилась в двух папках с собранным материалом. Лица, имена, статьи из электронных изданий — я, как ненормальная, терзала Интернет, выискивая каждую крупицу информации обо всех жертвах, распечатывала, бежала в магазин за новыми картриджами, снова распечатывала…

Разговор с Андреем получился тягостный, мучительный не словами, а необходимостью кривить душой и подлавливать момент, чтобы добавить дозу яда в чашку с коричневыми разводами на стенках.

Гений, то ли биолог, то ли химик, оказался сообразительным. Уже падая, безуспешно пытаясь зацепиться за край немытой плиты, он спросил лишь одно:

— За что?

Наверное, этот взгляд будет преследовать меня до конца жизни — понимающий, угасающий и все равно не верящий, что он, мастер своего дела, получил удар в спину от едва ли не самого близкого человека. И мне стало его очень-очень жаль, мне захотелось тут же все изменить, повернуть время вспять, почти признать, что я по-своему люблю этого человека с такими милыми морщинками, разбегающимися веером от уголков пытливых глаз. И все же, в моей любви к нему не хватало каких-то штрихов, которые могли бы сделать ее реальной.

— За это, — я выложила на стол папку.

Андрей умный, он все сообразит, когда очнется. У него мозгов хватит, чтобы найти противоядие. А если не успеет… что ж, мир избавится, хотя бы на время, от одной разновидности отравы. Ну, или, по крайне мере, будет использовать его разумнее.

Впрочем, вряд ли.

Сложнее было с Веселовским, молодым и претенциозным бизнесменом, привыкшим исподтишка убирать неугодных конкурентов чужими руками. Хотя, чем ему мешали старики из других городов, не имеющие никакого отношения к компьютерной индустрии, я так и не поняла. Но и он получил свою дозу яда в комплекте с папкой.

Вот и все, верный талисман, ты отслужил свое.

Ветер подхватил с моей разжавшейся ладони опустевший шприц, покатил его по темному настилу крыши, прибил к каменному выступу, опоясавшему по периметру площадку.

С замком все же удалось справиться, хватило обычной шпильки. Хотя в этот раз потребовалось времени чуть больше, как будто бы руки отвыкли от привычных действий.

Все? Все сделано?

Я выбила из полупустой пачки сигару, прикурила. Поблажка, конечно, но эта сигарета действительно последняя, независимо от того, что произойдет дальше. Признаю — слишком беспечно, слишком. Сейчас там, внизу, все переполошатся, догадаются выбежать на крышу, схватят, скрутят руки за спиной… Зачем?

Наверное, затем, чтобы последний раз все как следует продумать.

Страха не было, это хорошо. Впрочем, еще возникнет, наверное. Но — не сейчас.

«Слышишь, Юси? Я не боюсь».

Ах да, я снова забыла, что нет больше никакой Юси. Есть только возящийся в себе сумрачный город, привыкший ко всему, помнящий столько всего, что мог бы создать миллионы миров. Или нет? Для того, чтобы создать новый мир, нужно пройти череду страданий и унижений? Этот город прошел, и еще пройдет.