Одна сотая секунды - Иулсез Клифф

Ну а я что? Я честно пыталась принять участие во всеобщем деянии, но в плане хозяйственности не слишком превзошла супруга, больше мешая трудящимся, чем помогая. Я то болталась на кухне, то путалась под ногами у Рады, непроизвольно ломая ее представления об идеальном дружеском ужине, то просто развлекала гостей рассказами о всяческих эпизодах, случившихся и в этом мире, и в прежнем. Правда, и это занятие оказалось не таким уж легким, постоянно приходилось отклоняться от основной темы и пояснять мелкие и незначительные детали. В конце концов, я, несколько устав, отправилась просто шататься по замку.

— Эллис, — я поймала девушку, — все нормально?

Взглянули печально пронзительные небесные глаза. Так, что на этот раз случилось? У нас тут самый натуральный праздник, веселье сейчас через край перельется, а мелкая опять в унынии с трагическим видом и кислой миной. Вот только не говори, что мне нужно будет все бросить и снова отправиться в какие-нибудь непечатные дали, чтобы спасти очередного идиота.

— Ну, ты чего, а?

Она смутилась, но, переборов стеснение, выдавила из себя.

— Понимаешь, Карма… мне так неловко из-за всего произошедшего. Я так хотела, и вот… отступилась. А если бы не отступилась, то…

Она замолчала, но собралась с силами, продолжила:

— Я просто поняла, что я не могу отказаться от своей работы… от своего дела. Но даже не это главное. Просто я постигла, что никогда не смогу полететь с Арвеллом. Понимаешь? А ему нужна ты, ты можешь с ним покорять небеса.

Все понятно. Если я сию же минуту не прерву это безобразие, то мне придется выслушивать почти точный пересказ ее никчемного письма. Сейчас… вдох, выдох, доброжелательный вид… погнали!

— Не переживай, — я приобняла девушку за плечи, — так бывает. Лучше скажи, ты заметила того мальчика, Сандера?

Лучший способ прервать пустую беседу — это переключить собеседника на что-то другое.

Эллис, смутившись, зарделась.

— Значит, заметила. Ну и что тогда стоим? Помнишь, чему я тебя учила? Скажу по секрету, этот парень гениален. Мало того, он вроде бы мечтает перебраться в Роузветл.

— Так мне идти к нему? — Робко дрогнули шикарные густые ресницы.

— Нет, стучать-колотить, на уши мне плесень вешать!

Зря я так, конечно, но зато и эффект возник: мелкая улыбнулась, выпрямилась и, для проверки вильнув бедром, отправилась покорять трепетное мальчишеское сердце.

Давай, давай, не подведи меня, не опозорь мою школу.

Едва исчезла Эллис, как сразу, будто бы вынырнув из пустоты, возник Арвелл.

— Учила, значит? — Он обнял меня со спины, легонько куснул за плечо.

Терпеть не могу! Все люди обладают недостатками, и это нормально. Но так, чтобы состоять исключительно из недостатков?! Первый раз встречаю. И ведь кому так повезло? Правильно, ходячий недостаток достался именно мне в качестве мужа. Из серии, блин, «нарочно не придумаешь»!

— Ну что за дурацкая привычка? — Возмутилась я. — Как лошадь прямо!

— Мне напомнить о том, что ты делаешь ночью? — Тихое ехидство намекнуло о том, что я действительно рискую получить развернутое описание с упоминанием каждой мелочи.

— Так. Молчать.

Арвелл усмехнулся, зарылся лицом в мои волосы и игриво протянул:

— Есть деловое предложение. Не желаешь ли, пока тут все активно разбирают наш дом по камню, исчезнуть на пару часов? Сегодня очень хороший ветер.

— О, весьма заманчиво, — улыбнулась я, — ладно, твой укус и попытка шантажа прощены.

Просто мирно и незаметно свалить? Как же! О предстоящем полете услышали дети. Алех и Ольгед, те еще сорвиголовы, бросились к дракону, наперебой совершенно бесцеремонно прося их покатать. Рада, к своему несчастью оказавшаяся поблизости, имела, что называется, бледный вид. Вот уж никогда не думала, что увижу такой выраженный стыд на лице своей подруги. Впрочем, стыд быстро ушел, сменившись опасным сверканием в глазах, явно обещавшим интересный разговор Габриелю, не привившему элементарных правил приличия детям.

Ну-ну. Думаю, старый Солейн не останется в долгу и найдет, что ответить своей беспутной дочери.

— В другой раз, хорошо? — Подмигнул Арвелл.

Мальчишки, несколько разочарованные отказом, все же пришли к выводу, что другой раз — это тоже неплохо, и с гиканьем и топаньем унеслись в недра замка.

Ветер действительно был хорош. Вряд ли удастся подняться высоко, да и последствия о бое с вампиром давали еще о себе знать, но в целом полет обещал быть потрясающим.

Рвались невысокие, но пенные волны, возмущалось, рокоча, море. Серое небо иногда давало прореху, и тогда с высот веером падали зеленоватые солнечные лучи, бриллиантовым светом зажигая воды.

— А веревка где? — Спросила я, сообразив, что чего-то не хватает.

— А разве нужна?

Нет, вот здесь я уже вообще не поняла. Все мозги там, в двадцать седьмой реальности остались? И теперь пора постучать по скворечнику с вопросом «Есть кто живой? Ау! Отзовитесь»? И ведь видно, что издевается, наслаждается прямо-таки гаммой чувств, отразившихся на моей физиономии. И за что, спрашивается, я вообще тебя люблю, а?

— Нет, не готовая твоей женой быть, — тихо пробормотала я себе под нос.

Увы, дракон услышал, все веселье тут же с него хлынуло.

— Почему, Карма?

Так, кажется, полет накрывается медным тазом. Ну вот кто меня за язык-то потянул? А теперь поздно сокрушаться, придется оправдываться, как-то объясняться. Я с сожалением глянула на волны, на далекое небо.

— Ну… не могу я сидеть дома и изображать образцово-показательную домохозяйку. Не мое это… Не хочу я сидеть в клетке, когда в жизни существует столько всего интересного.

Вот и вывалилось признание. И что теперь дальше?

Дракон вылупился на меня, как деревенский простак на городскую стриптизершу.

— А я, что, заставляю тебя обеды мне готовить и на работу носить? Или я тебе что-то запрещаю? Карма, чем хочешь, тем и занимайся! Своими камнями, наукой, или чем ты там хочешь.

— То есть… — опешила я и не нашлась, что ответить.

Зато у Арвелла набралось слов на целую тираду.

— Нет, все же вы, женщины, невозможные существа. Сначала что-то придумываете, потом тщательно формируете на своих выдумках теорию, затем начинаете свято в нее верить и обвинять всех вокруг в том, чего и в помине нет. Логика вообще отсутствует.

Простите, что? Кто меня только что безмозглой назвал?

— Что? — Взъярилась я. — На себя бы посмотрел, гений! У самого логика на две ноги хромает и ползает на костылях. Нет, чтобы сказать мне о своих чувствах сразу. И об этом — тоже! Конечно! Надо молчать, юлить, изображать страдальца, влипать во всевозможные неприятности, трепать всем нервы. Разумеется, Арвелл же у нас самый умный…