Эдера 2 - Операй

Однако это был не Андреа. Из трубки послышался знакомый баритон:

— Эдера? О, наконец-то! И почему это вы ничего не сообщили нам с Лючией?

— Манетти! — воскликнула Эдера, немало удивившись, что сыщик разыскал ее тут, в Ливорно, в палаццо дель Веспиньяни.

Абонент, сделав эффектную паузу, ответил:

— Да, совершенно верно. А что это голос у тебя такой опечаленный? — удивился Манетти,— ты что — не рада моему звонку?

Эдера вздохнула.

— Рада...

И едва не разрыдалась — она так надеялась, что это звонит Андреа.

— Послушай, Эдера,— произнес Манетти,— я никак не могу понять, что вы тут делаете? Я позвонил Валерио, хотел справиться, как идут ваши дела в Виареджо, и он дал этот телефон... — немного помолчав, Манетти, осторожно спросил: — у тебя что-то произошло?

— О, — вздохнула Эдера, — это не телефонный разговор...

— Может быть, мне стоит приехать? — предложил сыщик, — сюда, в Ливорно? Может быть, тебе вновь понадобилась моя помощь?

Это было бы неплохо — наверное, никто из друзей и близких людей Эдеры и Андреа теперь не мог бы помочь так действенно, как Манетти.

И как это она сама, с самого начала не догадалась обо всем сообщить этому человеку?

А Манетти, словно почувствовав, о чем теперь думает Эдера, произнес:

— Ну, короче, завтра утром я буду... Ты ведь не против?

— Конечно же, приезжай! — воскликнула Эдера. — Тут столько всего...

Дав сыщику свои координаты, Эдера вновь успокоилась слова Манетти опять вселили в нее надежду; что все должно закончиться хорошо...

Решение созрело буквально как перезревший плод и упало к ногам Отторино: он должен немедленно лететь в Палермо, на Сицилию!

И как можно быстрее — теперь, в этой ситуации, каждая минута дорога!

Но сперва надо было решить, как поступить с Джузеппе Росси, потому что ситуация предугадывалась достаточно однозначно: он, дель Веспиньяни, забирает Андреа из Палермской тюрьмы, тот, наверное, уже о многом догадываясь, рассказывает о том, как сидел с синьором Росси в каком-то портовом барчике, как его неожиданно забрали в полицию...

Кто будет виноват?

Конечно же, Джузеппе. А этому человеку давай деньги, не давай — он все равно потом будет шантажировать его, дель Веспиньяни, требуя еще и еще, грозясь в противном случае рассказать обо всем Эдере.

Да, этот проходимец прекрасно знал его болевую точку и всегда смог бы на нее надавить...

По крайней мере, рассчитывать на его порядочность не приходилось; Отторино понял, что вчера, когда он рассчитывал использовать всю изворотливость, весь ум этого человека, сильно ошибался.

Этого делать было никак нельзя — теперь Отторино понимал это со всей очевидностью.

Подобные вещи предполагают конфиденциальность, которая в свою очередь, предполагает порядочность отношений между людьми.

А о какой порядочности может идти речь, когда разговор заходит о Росси?!

«Надо будет на всякий случай еще раз поговорить с ним,— наконец решил дель Веспиньяни, — и если покажется, что он захочет извлечь из этого максимальную выгоду для себя, превратив меня в свою постоянную дойную корову под угрозой шантажа, под угрозой того, что он обо всем расскажет Эдере, то...»

Вернувшись на «Ливидонию», граф первым же делом вызвал к себе в каюту личного секретаря. Глядя на его угодливо изогнувшуюся спину, дель Веспиньяни с трудом подавляя в себе отвращение.

— Вы меня вызывали? — поинтересовался Джузеппе немного развязно.

Граф прищурился.

— Нет.

— Тогда почему же мне сказали, что вы, синьор, хотите меня видеть? — осведомился Росси.

— Не прикидывайся дурачком, — произнес дель Веспиньяни,— если тебе действительно передали, что я хочу видеть тебя, стало быть, я тебя вызывал. — Граф недовольно поморщился, — а тебе лишь бы задать какой-нибудь глупый вопрос...

Росси сконфуженно замолчал.

— Вот что, — произнес Отторино, — нам надо еще раз очень серьезно поговорить.

После этих слов граф Джузеппе всем своим видом выразил желание выслушать все, что ему будет сказано.

— Я слушаю, синьор...

— Но я не хотел бы говорить с тобой тут... Мне надоело целыми днями сидеть на этой яхте.

— Хотите куда-то поехать?

— Совершенно верно.

— Куда?

— Тут, километрах в тридцати, в горах, есть одно неплохое местечко, — произнес граф. — Ресторан «Под пиниями». Чудесное место. Дикие горы, так сказать — в первозданном виде. Хозяин — прекрасный и предупредительный человек, отличная кухня, прекрасный сервис. Там делают прекрасное ризотто из куриной печенки, как нигде в Италии, а, стало быть — как нигде в мире... Ну, что? — спросил он и вопросительно посмотрел на своего собеседника.— Поехали? А заодно и поговорим обо всем...

Джузеппе буквально просиял — за все время, которое он был личным секретарем дель Веспиньяни, он еще никогда не приглашал его вот так — проехать за город, поговорить, как равный с равным...

Это очевидно польстило самолюбию Джузеппе, и он с радостью согласился:

— Конечно!

— Я сегодня немножко выпил,— произнес граф, так что машину поведешь ты... Да, и еще одно обстоятельство: отправимся туда на твоей машине.

Росси, который уже предвкушал, что именно он сядет за руль красного «феррари», огорченно спросил:

— Почему?

— Ехать на моем «феррари», — значит, привлекать внимание,— пояснил Отторино. — А этого мне не очень хочется...

И Росси, не чувствуя в этом никакого подвоха, согласился.

А какой, собственно, тут мог быть подвох со стороны графа?

Ведь он, Джузеппе, подстраховался со всех сторон, он задействовал схему своих взаимоотношений с дель Веспиньяни так, что последний ход все равно оставался за ним; так, во всяком случае, казалось самому Джузеппе, так одно время казалось и Отторино...

Спустя полчаса зеленый «фиат-типо» выехал на загородную трассу и медленно пополз по серпантину горной дороги наверх.

После обеда в камере Андреа вновь появился надзиратель.

— Ну, пошли, — сказал он.

Тот вопросительно посмотрел на карабинера.