Эдера 2 - Операй

Каждый из этих вариантов имел как преимущества, так и явные недостатки.

Да, Шлегельяни был прав в том, что рано или поздно все раскроется, и что Андреа так или иначе узнает и о своем незаконном аресте, и о том, какую же роль играл в этом аресте он, Отторино. С другой стороны, если бы он, дель Веспиньяни сейчас же отправился бы на Сицилию и вызволил синьора Давила, то он бы заработал в глазах и его, и Эдеры репутацию на редкость благородного человека.

Однако было несколько «но».

Во-первых, Джузеппе: кто мог дать гарантию, что этот человек будет молчать? Ведь он уже пытался один раз его запугать, шантажировать — ведь он не так глуп, каким так старательно стремится показаться в глазах окружающих, это Росси...

Во-вторых, в таком случае надо было бы обезопасить себя от этого прохвоста, а как это сделать, Отторино еще не знал. А это, наверное, было самым главным.

Дать ему денег?

А где гарантии, что, получив деньги, аппетит Джузеппе не разыграется, и он не потребует еще и еще? Выслать его подальше из Италии?

Но ведь он сможет в любой момент вернуться! Да-а-а, ситуация не из простых.

В-третьих, и это, наверное, самое главное! — дель Веспиньяни понимал, что с возвращением Андреа все опять становится на свои места: Андреа с Эдерой, а он, Отторино...

Правда, в запасе у Отторино была еще одна карта, и притом — козырная: ведь было хорошо известно, что Андреа под видом Барцини был арестован в гостиничном номере некой гулящей девицы, проститутки, известной в портовых районах под кличкой «Лошадка» — так, во всяком случае, было написано в газетах.

Стало быть, этот факт можно было использовать — женщины такое не прощают, и вряд ли простит Эдера своему мужу измену, да еще — с портовой проституткой.

Тогда, если Андреа удастся вернуть в Ливорно — а в этом дель Веспиньяни не сомневался ни на минуту — для Эдеры станет совершенно очевидным, что его, Андреа, действительно арестовали по ошибке, приняв за совершенно другого человека.

Но когда она узнает все подробности...

Да, это в корне меняло всю ситуацию.

«Надо все хорошенько продумать, — решил граф, когда самолет уже начал снижаться над Ливорно, — и ни в коем случае не полагаться ни на свою импульсивность, ни на интуицию... Один неверный ход — и я проиграл...»

На следующий день следователь Гвадонини вновь вызвал в свой кабинет Андреа.

Итак, синьор Барцини,— произнес он, улыбаясь,— итак, вы будете продолжать валять дурака?

Андреа понял, что ему во что бы то ни стало надо стоять на своем.

— Моя фамилия — Давила, — очень внятно произнес он. — Андреа Давила. И прошу меня называть впредь только так, синьор следователь.

Гвадонини покачал головой.

— Это я уже слышал. Альберто, не надо валять дурака — ведь вас опознали!

— Но еще больше людей сможет опознать меня, как Андреа Давила,— упрямо настаивал арестованный.

— Боюсь, что ваше упорство явно не пойдет вам на пользу,— ответил следователь.

— Я говорю правду.

— Но как вы можете подтвердить правильность своих слов? — воскликнул Гвадонини со всем темпераментом южанина,— ведь у вас не было найдено никаких документов...

— И на этом основании вы утверждаете, что я — Барцини? — скривился Андреа. — Ведь если у человека не найдено никаких документов, с тем же успехом можно утверждать, что он — Иоанн Павел II или... святой Франциск. Да кто угодно.

— Ваше остроумие кажется мне неуместным, — подал голос помощник следователя, чернявый молодой парень, сидевший сбоку.

— Тем более что вас опознали при задержании, — настаивал Гвадонини.

— Кто?

— Люди, которые вас хорошо знали, — ответил Гвадонини.

— Я повторяю, что на Сицилии — впервые в жизни, — продолжал настаивать Андреа.

— Это мы уже слышали в прошлый раз,— напомнил Гвадонини.

— И услышите еще тысячу раз.

— Ну, хорошо,— произнес следователь, — если вы так настаиваете, мы устроим опознание... Вы не возражаете, синьор Барцини? — спросил он, хитро посмотрев на сидевшего напротив Андреа.

Не стоит и говорить, что Андреа такой поворот дела очень обрадовал.

«Ну, на очной ставке наверняка выяснится, что произошла какая-то ошибка, и меня сразу же выпустят, — подумал он, хорошо, что они предложили мне это...»

— Вы согласны?

— Я не Барцини, повторяю еще раз, — произнес Андреа, — но ваше предложение меня устраивает... Целиком и полностью...

— Вот и хорошо, — улыбнулся следователь, — после обеда приступим.

И надзиратель опять отвел арестованного в его одиночную камеру.

Андреа, растянувшись на койке, улыбнулся — наверное, впервые за все время, которое он провел в тюрьме.

«Ничего, ничего, — успокаивал он сам себя, — скоро все прояснится, скоро все станет на свои места... Надо будет только немного подождать. Вот только Эдера волнуется — и это скверно».

Мысль о том, что Эдера теперь вне себя, не давала Андреа покоя — наверное, волновала его больше, чем его же теперешнее положение...

ГЛАВА 20

Эдера, оставив детей на попечение преданной Маргариты Мазино, улеглась на диван, накинула на ноги плед и постаралась заснуть, как-то забыться, успокоиться — однако этого ей не удавалось, мысли роились в ее голове.

Андреа, Андреа, Андреа, — повторялось в мозгу. Что с ним, с Андреа?

Ведь он мог бы и позвонить?

Что же с ним случилось?

Неожиданно над самым ухом прозвенел телефонный звонок — Эдера сразу же определила, что звонок — междугородний. Вскочив, она сбросила плед на пол и схватила телефонную трубку.

Неужели — Андреа?!

О, слава Пречистой Деве!

— Алло! — закричала она.