Буря Жнеца - Стивен Эриксон

– Как хорошо, что вы не любите плавать, – пробасил Куб.

Сержант Хеллиан уставилась на здоровенного солдата. «Не люблю чего?» Затем она опустила взгляд, пытаясь сосредоточиться, подсчитать число фляжек с ромом, которые вытащила из объятого диким пламенем трюма. Шесть или десять. Девять. Она обвела рукой размытый полукруг лиц. – Каждый оставляет в мешке свободное местечко. Каждому по одной.

Нервный Увалень сказал: – Сержант, разве нам не велено разыскать Урба и его взвод? Они, должно быть, близко. – Тут капрал заговорил другим голосом: – Он прав. Куб, откуда ты пришел? От воды или сверху обрыва?

– Не помню. Темно было.

– Постой, – крикнула Хеллиан, сделав шаг влево, чтобы сохранить равновесие на качающейся палубе. Нет, на качающейся земле. – Ты не моего взвода, Куб. Проваливай.

– Я бы со всей радостью, – отвечал солдат, покосившись на окружившую их стену густого леса. – Но мне даже фляжки клятого эля не досталось. Сержант, вы совсем обгорели.

Хеллиан выпрямилась. – Постой. Это не обсуждается. Главная часть пайка. Но я скажу вам, что самое плохое. Готова поклясться, что пожар видели. Надеюсь, что тот, кто его устроил, уже стал кучкой пепла. Вот на что я надеюсь. Кто-то его увидел, как пить дать.

– Сержант, все транспорты сожжены, – сказал другой солдат. Борода, широкая грудь – крепок как древесный ствол. «Наверное, так же умен. Как – то бишь его имя?»

– Кто ты?

Солдат потер глаза. – Балгрид.

– Точно. Ну-ка, Балда, попробуй объяснить: как это кто-то ухитрился переплывать от корабля к кораблю и поджигать при этом? Ну? Я что-то не соображу.

– Кто-то идет, – прошипел взводный сапер.

«У него такое дурацкое имя… Имя, которое так трудно запомнить. Напруди? Нет. Навреди? Уже ближе. А, Навроде. Нашего сапера звать Навроде. А имя его дружка – Замазка. А вон тот – Тавос Понд. Слишком высокий. Высокие солдаты получают стрелу в лоб. Почему он еще живой?» – Лук у кого есть? – спросила она вслух.

Кустарник затрещал, два силуэта вынырнули из сумрака.

Хеллиан уставилась на первого, ощутив припадок необъяснимой ярости. Задумчиво потерла челюсть, пытаясь вспомнить подробности насчет грустного солдата. Ярость куда-то исчезла, заместившись приливом отчаянной симпатии.

Куб прошел мимо нее. – Сержант Урб! Слава Худу, что вы нас нашли.

– Урб? – воскликнула Хеллиан. Пошатнувшись, она подскочила к прибывшему, выпялилась прямо в круглое лицо. – Это ты?

– А вы что, нашли ром?

Замазка проговорил сзади: – Она портит себе печень.

– Моя печень в порядке. Ее просто надо выжать.

– Выжать?

Она развернулась и сверкнула глазами на целителя: – Я уже видела печени, лекарь. Большие губки с кровью. Они вываливаются, когда ты кого-то потрошишь.

– По мне, больше походит на легкое, сержант. Печень – штука плоская, грязно- коричневая или бурая…

– Неважно, – оборвала его она, снова поворачиваясь к Урбу. – Если гибнет одно, то дохнет и другое. Я в полном порядке. Ну, – добавила она с громким вздохом (Урб почему-то отступил на шаг), – я в лучшем из настроений, друзья мои. Лучшем из лучших. Мы в сборе. Так давайте выступим в поход. Я совершенно точно помню, что мы куда-то должны выступить. – Она улыбнулась капралу: – А ты что скажешь, Нервный Увалень?

– Звучит разумно, сержант.

– Блестящий план, сержант.

– Почему ты всегда так, капрал?

– Как?

– Как?

– Смотри, Балда наполовину глухой…

– Я уже не наполовину глухой, сержант!

– Уже не? Так кто тут наполовину глухой?

– Никто, сержант.

– Нечего так орать. Балда тебя слышит; а если он не слышит, его надо оставить в лодке с тем долговязым, у которого стрела в голове. Они обои нам не подходят. Мы ищем серокожих убийц, они прячутся в деревьях. То есть за деревьями. Так что давайте оглядывать каждое дерево. На сначала подберите фляги, каждому по одной, и мы будем готовы.

Ну, что уставились? Я та, кто отдает приказы, и у меня новый меч, он очень быстро отрежет любую из моих титек. Шевелитесь все – у нас война впереди. За этими вот деревьями.

Присевший на корточки Чайчайка смотрел хитро, словно хорек в курятнике. Он утер тылом ладони сопливый нос, покосился по сторонам и сказал: – Все сосчитаны, сэр.

Кулак Кенеб кивнул – и дернулся, оборачиваясь к тому, кто слишком громко пошевелился: – Тихо там! Хорошо, Чайчайка. Найдите капитана и пришлите ко мне.

– Слушаюсь, сэр.

Солдаты чувствовали себя беззащитными, и не без причины. Одно дело, когда парочка взводов выходит вперед основной колонны, на разведку – тогда они хотя бы смогут отступить классическим образом. А сейчас в случае неприятностей им останется только разбежаться. Кенеб, назначенный командиром этого долгого и непонятного похода, нервничал. Труднее всего будет скрывать главный отряд из шести взводов – ему придали самых слабых магов, из тех простых соображений, что отряд должен идти в арьергарде, по возможности избегая столкновений. Остальная часть его легиона разбросана на тридцать лиг по берегу. Солдаты перемещаются крошечными подразделениями по десять – двенадцать человек. Вот-вот начнется компания «скрытного вторжения», грозящая затянуться на месяцы.

После Малаза Четырнадцатая Армия претерпела серьезные изменения. Десятки колдунов, ведунов, шаманов, гадателей и знахарей из всех частей были объединены в структуре, позволяющей сделать магию основным способом связи между легионами. Все взводные маги морской пехоты (кстати, в ее число теперь включили больше саперов и тяжелых пехотинцев) были научены некоторым ритуалам обращения с Мокра. Иллюзии, позволяющие скрыть людей, заглушить звуки, исказить запахи.

Всё это говорило Кенебу: она знает. «Знала с самого начала. Знала, куда мы идем, и планировала свои действия. Но с офицерами своими соображениями не делится. Адъюнкт встречается лишь с кузнецом – мекросом и Тисте Анди с Плавучего Авалю. Что они смогут ей рассказать о здешних землях? Они не отсюда родом…»

Он предпочитал считать обычным везением столкновение флота с двумя эдурскими ладьями, отбившимися от своих сил после бури. Слишком поврежденные, чтобы удрать, корабли были захвачены морпехами. Бой вышел тяжелый – загнанные в угол Тисте Эдур отчаянно сражались, хотя были полумертвыми от голода и жажды. Офицеров удалось взять живыми, но только после того, как все воины были покрошены на кусочки.

Допрос эдурских офицеров превратился в кровавую пытку. Но судовые журналы и карты дали гораздо больше сведений, чем пленные. «Да, странная началась кампания. «Странная» – слово слишком мягкое. Тисте Эдур действительно нападали на нашу империю – или на то, что было нашей империей – и целиком вырезали народы, находящиеся под ее номинальным покровительством. Но разве это не проблемы Лейсин?

Адъюнкт не отказалась от титула. Помощница. Для кого? Женщины, сделавшей все от нее зависящее, чтобы убить Тавору? И вообще, что стряслось той ночью в Замке Обманщика? Свидетели мертвы – кроме самой Таворы и Императрицы. Т’амбер. Калам Мекхар – боги, эта потеря словно прокляла всех нас».

Кенеб заподозрил уже тогда – и продолжал подозревать сейчас – что все беспорядки в Малазе были спланированы в ходе беседы Лейсин и ее преданной помощницы. «Но Тавора почти умерла там, перед причалами. А что с Каламом? Неужели даже Тавора Паран оказалась недостаточно хладнокровной, чтобы наблюдать за избиением виканов. Она не захотела питать имперскую ложь чужими жизнями. Так, что ли?

Но Лейсин уже проделывала подобное. С Даджеком Одноруким и его Войском. В тот раз сделка включала уничтожение Сжигателей Мостов – по крайней мере, так это выглядело. Значит… почему бы нет?

Что произошло бы, если бы мы вышли в город? Прошли маршем, убивая каждого треклятого дурака, решившего встать на дороге? Если бы мы всей силой поддержали Тавору в Замке?»

Гражданская война. Он знал ответ на свои вопросы. Он месяцами думал и передумывал, но не мог изобрести другого ответа.

Неудивительно, что всё это вгрызлось Кенебу в кишки. Он знал, что не одинок в своем недомогании. Блистиг больше ни во что не верит, в том числе в самого себя. Кажется, его глаза отражают призрак будущего, ведомого лишь ему одному. Он ходит словно живой мертвец – тело отказывается принять то, что разум счел неколебимой истиной. И еще они потеряли Тене Баральту и его Алых Клинков. «Хотя, может быть, это не самая большая трагедия. Да, если подумать хорошенько… круг приближенных Таворы почти исчез. Вырезан. Видит Худ, я никогда в него не входил – вот почему я здесь, в лесу, больше похожем на чертово болотище».

– Мы ожидаем приказаний, Кулак.

Заморгав, Кенеб поднял голову и увидел, что прибыла капитан. «Стоит – ждет – сколько уже?…» Он скосил глаза на сереющее небо. «Дерьмо…» – Отлично. Мы идем вглубь леса, пока не найдем сухую землю.