Фрэнсис Весь - Мария Жиглова

Мария Жиглова

Фрэнсис Весь

Помиловал меня Бог

от дураков-друзей

в сорок лет.

С детства хотела, чтобы меня называли Машей. А меня на самом деле зовут Ольга. Просто у меня две Маши ходили в подружках. Так что это мой псевдоним. Три четверти жизни провела в Новосибирском Академгородке, а 10 лет – в Москве. Работала на многих должностях от стажера-исследователя в Институте философии Сибирского отделения АН СССР – и до переводчика высшей категории в английской редакции ТАСС.

С 2008 года на вольных хлебах, но налоги плачу – я ИП, то есть директор, переводчик и редактор на собственном предприятии. Живу переводами и в материальном, и во многом в духовном смысле. Люблю свою работу.

Стихи сочиняю всю жизнь, за вычетом 1990-х годов, когда жила в столице. Надеюсь до глубокой старости жить и работать в России. Я достаточно лояльна. Крещеная. Веротерпима. Мне 47,5 лет. «Я люблю вас, люди, будьте бдительны». Юлиус Фучик. «Я люблю вас, люди, будьте доверчивы». Александр Галич. И жизнь моя, и эпоха моя колеблется между этими двумя цитатами.

Ваша Маша Жиглова (О.Б).

Фрэнсис Весь и другие Марии Жигловой

«От меня остался только голос», – исчерпывающее и вместе с тем интригующее самоопределение. Почему, спросит читатель, в связи с какими обстоятельствами – «остался только голос»? И кто – «я» в этой строчке? Автор отвечает кратко и точно, однако читателю ответ не ясен. Поэту свойственен синдром Кассандры. Ему не верят и не поверят до тех пор, пока не обнаружат его стихи рядом с собою. Однако поэта степень понятости его творений мало беспокоит. Его занимает нечто, чего читатель пока не видит. Например, Фрэнсис Весь. Кто это или что это? Персонифицированный голос? Звук, ставший материей, – звуковая материя, принявшая облик персонажа? Что это за книга – поэма о голосе? Тогда зачем этот Фрэнсис принёс с собою столько биографических подробностей? Почему он расхаживает из времени во время и обратно? Зачем он написал роман «Опий»? Не ему ли принадлежит поэма «Госпоезд»? И не мистификация ли его задорные, но с горчинкой, посвящения, например, Пастернаку? И что стало с его невестой?

Перед читателем книга яркая, огромная и требовательная. Она разворачивается не спеша, как свиток. А на открывшихся пространствах свитка, противореча его неспешности, возникают стремительные, как языки пламени, персонажи. Читатель замирает от гипноза поэзии, в которой фантасмагория гармонично переплетена с иронией, а лирика сообщает гротеску трогательную пластику.

И чернота, и грязь стиха,И высота, и ширь небес.

Кружащийся, летящий, густонаселённый мир книги есть создание поэта, которого автор видит как отражение Творца. В идеале поэт – инок из одноимённого стихотворения, всем существом углубившийся в слушание Божественного слова – божественного соловья. Но среди людей это Фрэнсис Весь. Вы незнакомы? Пора бы познакомиться.

«Урок:Не суйся к поэтам, мой друг, с пистолетом.Он ходит всегда и стреляет как бог».

Перед читателем поэма о поэте. Поэт в этой объёмной книге всё – и психоделический персонаж Фрэнсис Весь, и тревожный временной фон за его спиной, и женская крылатая сущность, то нисходящая к земным страстям, то воспаряющая к божественным высотам духовного мира. Поэт – и возлюбленная страна, угнетённая и всё же непокорённая. Страну можно считать одной из героинь поэмы. Страна стала прекрасной парой Фрэнсису Весю – его невестой. Опасно приближаться к поэту. Но читатель во все времена остаётся читателем, и основное в нём – любопытство. Доверчивое или недоверчивое, любопытство является основным мотивом преступления, которое может совершить читатель – прочитать книгу. «Фрэнсис Весь» с этой точки зрения – книга-преступление. Она вовлекает читателя и делает его участником всего, что в ней происходит. Она манит и отталкивает. Читатель, игнорируя грозное предупреждение автора, опрометчиво идёт на дело и получает вполне заслуженную пулю. Выстрел будет точным, без длительного прицеливания. Поэт не мстителен, но шутки с ним плохи.

«И хор безмолвных поэтессМолчит, кивая в такт».

Так звучит реквием самому себе. Или нет, погодите: вот он, живой Фрэнсис Весь, возникает снова со своими стихами и с новым посвящением другу-поэту. Самодовольно выступает, как некогда Маяковский, на фоне раскрашенных щитов истории. Кстати, как нам сообщает автор, Фрэнсис Весь любит песни Александра Галича и Владимира Высоцкого и даже знаком с обоими. Что это, розыгрыш? Вряд ли.

Поэт и поэтессы как герой и хор. Есть пословица: «Когда говорят пушки, музы молчат». История и культура отчасти опровергли это утверждение. Но во все времена, когда говорит герой, хор либо молчит, либо говорит тише. Опыты, когда герой и хор поют громко и одновременно, заканчиваются катастрофой. Так что сначала – о герое.

Автор, мне кажется, особенно долго не раздумывал, выбирая имя. Оно как будто возникло само – странное, запоминающееся. Иностранное и корневое, двухчастное: Фрэнсис Весь. Весь – значит страна, край. Страны, края – веси. Имя героя склоняется: Весю, Веся. Дойти до края света. Побывал во всех краях страны. Смысловая плотность имени очень высокая. Это классическое говорящее имя.

На первый взгляд, название поэмы звучит на человеческом языке как «всё о Фрэнсисе». Вот вам, мол, подноготная, вот вам обнажённое нутро жизни. Однако автор изумляет читателя. Прежде всего тем, что обаятельный и вездесущий персонаж, несмотря на множество приписанных ему автором черт, оказывается почти безликим. Фрэнсис Весь – Тот Человек, прохожий, фатальный своей безымянностью. Встреча с ним не изгладится в памяти никогда. Он возникает то утомлённым, фланирующим, как Есенин в последние годы жизни. То смело переносит заключение, сохраняя военную выправку, как Николай Гумилёв. А то, сделав рискованный скачок во времени, затеряется среди придушенных застоем молодых и прекрасных гениев. Тогда его лицо напоминает то лицо Владимира Высоцкого, то лицо Александра Башлачёва. Автор сообщает временной промежуток «действия» Фрэнсиса Веся – «поэма о десятых – сороковых годах». Но добавляет не без лукавства: «в стиле римейк». Строчки в этой поэме поразительно напоминают рок-тексты:

Один алкоголик,Другой наркоман.И в этом таитсяКакой-то обман.Столичный проулокИли сельская весь —Шагает по городуФрэнсис Весь.

Фрэнсис Весь недоступен времени. Он, говоря современным языком, есть свой собственный римейк. Он может быть сыгран (а скорее всего, сыграет самого себя) как только ему заблагорассудится, и так, как посчитает нужным. В книге два раза (в начале и ближе к концу) возникает поэма о нём, с незначительными изменениями. Обе – наиболее сильные волны в бурном океане книги. А над этой книгой не заснёшь. Она то насылает сладкие и немного терпкие грёзы сонетов, то ласково и грустно звучит народной песней:

Катался барин по УралуС своей красивою женой,А мимо шел этап усталый,Этап же охранял конвой.

Или в этом фрагменте, похожем на колядку:

Ясли, сени и покос…Молвит Богородица:«Нынче у Меня Христос,Сын и Бог Мой, родится».

То гипнотизирует таинственным стихом модерна:

Зимний дворец —Золотой телец.Его с «Авроры»Не видно, и взорыМатильда КшесинскаяБросает на нитьСудьбы.

Но какую бы поэтическую форму автор ни выбрал, какие бы вихри враждебные ни бушевали вокруг источника его вдохновения, тот остаётся кастальски чистым. Прихотливость и причудливость стихов Марии Жигловой соединены с подлинной любовью – к стране, в которой живёт и которую обожает, к возлюбленным, ко всему живому, наконец. В этой книге, как в неком царстве-государстве, близком к раю, поют птицы, бушует синее море, растут прекрасные города. И сквозь всё это великолепие чуть прохладной, как прикосновение вдохновения, тенью путешествует Фрэнсис Весь.

«Люди, я любил вас, будьте бдительны!» Юлиус Фучик. «Я люблю вас, люди, будьте доверчивы». Александр Галич. И жизнь моя, и эпоха моя колеблется между этими двумя цитатами – говорится в авторском предисловии. Прекрасное авторское предзавещание!

Александр Гриценко

Алиса Эйнем

Пролог

Вот – мой вымысел печальный;Знаешь, где он – труд вокзальныйПьяниц, нищих, побирох.Начинается, как вздох,

Мой роман в стихах, и ФрэнсисВесь вступает в белом френче.Труд поденный начат, я(Автор, скажем) и скамья,На которой памятникСтоит маленький из книг.

А собачка – щелк да щелк,Пробежал по снегу волк —Бич небесный, свод хрустальный,Сказка – «Машенька и волк».Воет волчьим воем волк,На снегу, нажав курки,Три охотника и волк,Ну-ка, Маша, помоги.

Это было ни к чемуПо мнению по моему,И жена купила шубку,Это было почему?Шел дождь с градом пополам,Вышла из дому мадам,Расфуфыренная очень:Никому себя не дам!

Сказка – ложь, ее конецБудет девушке венец,И собаки – рысь да лай:«Жениха не выбирай».

А как буду помирать,Мне дурак поставит «пять»За стихи про МашкуИ Фрэнсиса – Ивашку.

Глава 1