Фрэнсис Весь - Мария Жиглова

Памятник деду

Я играю в словаИ немного боюсь.Говори на раз-два:– Ты ведь только не трусь.

Не играя в слова,Речь лилась как ключом,Не боли, голова.– Мне опять горячо.

От любви от моейМне навязло в зубах,Магомет на конейВсе садится, Аллах!

Вот и памятник имПо делам по твоим,Ты пойдешь в ад и в рай,Ты концы подбирай.

Ты при жизни пойдешь.– Ты, наверно, пиши;– В ад и в рай попадешь;– Дело есть у души.

Вот четыре стиха.– Только первых моих.Я бегу от греха,Попадаю я в стих.

Попадаюсь, прости.«Маяковский и Брик».Я влюбилась, пусти,Вот и умер старик,

Бедный дед, белорус,От Хатыни – года.Я, наверно, боюсь,Но не знаю, куда

Попаду я сейчас.И дорожка видней.«Маяковский» сейчасТоже в мире теней.

….

Дед, русак, белорус,Тоже книжки читал,Я немного боюсь,Только час не настал.

Москва

Подай мне, Господи, на бедность,На крайность нищую мою.Московских утлые надеждыСтоят у жизни на краю.

Подай мне, Господи, на память,Я память новую пошью.В Москве леса стоят колками,И вся Москва – в одну струю

Сливаясь, – кружится и вьется,Везде – живой переполох,И крутятся, и как придется,Покуда с нами этот Бог.

То на бок, то опять в кулачныйИдет царица мира в бой.И плачет самый настоящийБездомный мальчик, Бог с тобой.

И снова жизнь, и снова нитиВолшебные они прядут.Москва приходит как родительИ слезы льет, когда не ждут.

По миру красному, в полмираИ в Вавилон она росла.От монопольки и кумираОстались город и крыла.

И Пушкин, Пушкин над Москвою,Стоит чугунный пьедестал.О дети, племя! Бог с тобою,Мне кто-то некогда сказал:

«Укрою, милая, с обидойЯ никогда не отвернусь».Теряем, милая, из виду,Как далека «святая Русь»,

От Арктики и до Кавказа,Среди полярных тех ночейОставил, как зеницу глаза,Здесь стольный Питер сноп лучей.

Москва, Москва царит повсюдуИ стелется внизу листва.Ужель я никогда не будуЗдесь? Как кружится голова!

Прекрасный дождь по листьям стынет.Москва и Яуза – ручьиС водой большой. Когда покинетМеня мой друг, как соловьи,

Я старой совлекусь одежды,Стою одна, как на краю.Подай мне, Господи, надеждыНа безнадежную мою.

«Когда-то я была такой…»

Когда-то я была такой:Ходила с сумочкой почтовойИ ездила на тачке клеевойС красавцем; к мужу – ни ногой.

Когда-то я была другой;Ходила исподволь за «Маркой»,Дарила кукол и подарки,Однако с дурочкой-судьбой

Ходила я почти в обнимку:Пегас – Пегасом, по старинкеТак пишет ручка, и молчитМашинка старая; кишит

Ошибками статья в работе…Когда-то я была такой:Редакторство, и на отлетеОпять, за «Красною стрелой»,

То в Петроград, то водку пьете,Мои красавцы и друзья.Вот Брежнев умер, быть нельзя,А надо только выжить; гнетеВы спину, видимо, не зря,И Волгодоном потянулиНароду спину те князья,Что спину вовремя не гнули…

Госпоезд

(поэма)

Эпиграф:

Помиловал меня Бог

от дураков-друзей в сорок лет.

Ах, Кресты, Кресты, Кресты,Все на «вы», а мы – на «ты».Ходят сумасшедшие,Из дому пришедшие.

Ах, холмы, холмы, холмы,Все на «ты», а вы – на «мы»…Сестры невеселые,Санитарки квелые.Пуговки латунные —Радуйся, Подлунная!

В Российской империиНету больше Берии,А в чужой Америке —Сэндвичи и бебехи!

Выступают горделивоМолодец и леди Дива.Молодец-то – молодец,«На-ко, скушай голубец!

Накося да выкуси,У Исуса попроси», —Нянька говорит ему.На вопрос мой, почему,Есть один у них ответ:Пушкин славный был поэт,Ну а ты за ним куда?Я за ним бегу, водаУтекает в реку Че,Спит гитара на плече…

Мы читали Ал-Коран,С Библией ходили,В храме жались по углам,А не в «Крокодиле».Надо дотянуться,Но надо бы пригнуться.

«А Господь-то не простак,Все Он делает за так», —Говорят нам в церковке,А поп сидит на маковке.Все Он знает наперед,Мойшу взяли, и вперед:«Может быть, Он лысый?»«Нет, Он белобрысый».

…

Я хожу, смиренный раб,Звали Евдоксией,Кольку-нищего, в сто кратЛучше, попросилиПомолиться за отца,А он просит: «Ца-ца-ца —Царствие небесное,Гробики вам тесные».Будто Ольгой нареклась,А чертовка завелась:«Может быть, ты лысая?»– Нет, я белобрысая!..

Я платочек-то носилаБеленький, как Волга,Все у Бога я просила(Вырезать недолгоЦензору проклятому,Если б русопятому…)Как мы папу отпевалиВ это воскресениеИ блиночки подавали(Цензору – веселие!)«Не дождаться Мне серег», —Молвит Богородица.– Вы купили оберег,А серег – не водится!И-эх!..

Пусть подавятся потомкиМоей рифмой крепкою.Патриархи и подонки,Все летят за ветками.Обморожена ольха,Под горою вишня.Я уже не дочь полка,Кабы что не вышло.В огороде бузина,В Киеве жил дядька,Мне не видно ни рожна,Спросим Перетятько.

Ать-два, ать-два,Раскололась Москва.При прежнем правительстве —Духовом ловительство.Правительство БрежневаБыло очень нежное,Просто травоядное,Как волки плотоядные!..

Крест ломали на Петре;Памятник срывали,Дырку выжгли на костреТри бомжа в подвале.Назывался наш юродНынче бомж, как весь народ.

Промелькнул госпоезд мнеВ бабушкиных спицах.А Господь-то при лунеСмотрит, и не спится.Вот уже сарай-вокзал,В колокол тревога.Папа мне вчера сказал:«Собери в дорогуПирожки и курицу.И нечего сутулиться».

Вот госпоезд прошуршалМедленно по шпалам.Промелькнул сарай-вокзал.Мамин лик усталыйТихо смотрит на меня.Провели уже полдняВ этой суматохе.В поезде пройдохиВсё играют в преферанс.Поезд катит. Бедный ГансДумает: «Шпионы,КГБ, погоны.Что мне делать, как мне быть?Как Германию забыть?»

….

Мой отец уже усталОт сарай-вокзала.И в госпоезд мне сказалПогрузиться. МалоМне того, что он сказал.Я курю. Не зналоОбщество вокзальное,Пестрое, нахальное,

Что мы едем в south,То есть в южный городок,Где течет реки потокИ впадает в мореЧерное. На взморьеЕдем Рижское потом.Где собор и белый дом.

…

Нас крестили в Вивьен ЛиИ Марией звали.И купалися в пылиВоробьи в вокзале.Как ее еще назвать?Как России воевать?То с американцами,То вовсе с голодранцамиМы общаемся в сенях.Катит Санечка в санях,Заболела «тубиком»,Вот и кашель кубиком.

«Разве это не народ? —Молвит Богородица, —Что-то у Меня, юрод,И овес не родится!»

Поезда да поезда,Да ничего хорошего,Повезли нас никуда,Да было припорошено.– Как на свадьбе у меняЦеловались горько.– Расстегнулася мотняУ юрода Кольки…

И поэт, и МандельштамРазбежались по кустам.Разблажился батька.– Рак был, Перетятько.

Мир направлен на меня,Нету мне покоя.Кира спросит у меня:«Что это такое?»

Ангелочки вы мои,Люди неземные!Ах вы саночки мои,Сани расписные!..Ясли, сени и покос…Молвит Богородица:«Нынче у Меня Христос,Сын и Бог Мой, родится».

На двуглавого орлаМишку посадили.Подошли из-за угла,Олю подсадили.Бьют два белые крыла:«Едем в «Пикадилли!»

Люди те, как тать на тать,На него похожи.Я просила Божью Мать:«Пощади Сережу!»А он —Заломил красиво ногиИ поехал по дороге.Снится Маше с Мишей сон:Заиграл опять клаксон.

Вот кирпичик, стукачи,Ну-ка, Таня, помолчи,Вот «Онегин», вот друзья,Вот и белая свиньяХрюкает и возится.Звезды и занозица.Хочу я видеть всех,Кто был со мнойВ те годы юности мятежной,Когда орехКак круг земной,И вечер радостный и нежный…

2007–2008 годы

Посв. фигурке мальчика, держащего подсвечник

Он был уже совсем ручной,Когда его придумал резчик.Он мог держать бы шар земной,А вынужден держать подсвечник.

28 февраля 2008 года

Еще о госпоезде