Буржуазное достоинство: Почему экономика не может объяснить современный мир - Deirdre Nansen McCloskey

что если ты не можешь измерить, то твои знания скудны и неудовлетворительны, не по душе литературные и другие "эго-документальные" источники, как их сегодня называют немецкие историки. Он не понимает, что письменные источники сами могут быть подсчитаны и что в любом случае часть эмпирических свидетельств - это то, что говорят люди. Иисус, как говорят, сказал: "Отдавайте кесарево кесарю", и в любом случае его последователи утверждали, что это так, что, следовательно, является частью эмпирического свидетельства об отношении раннего христианства к государству. То, что Лютер действительно говорил "Один князь, одна вера", является аналогичным свидетельством в эпоху Реформации. Следствием неприятия Кларком слов является то, что ему нечего сказать о том, как можно узнать, что "неформальные, самоусиливающиеся социальные нормы" богатых людей распространились. Поэтому в отношении события 2 "Распространение ценностей богатых людей" его работа заметно скудна.

Событие 3 "Больше терпения, труда, инноваций" привлекает больше внимания, иногда количественного характера. Кларк вслед за Мокиром и другими, как и я, подчеркивает прикладные инновации в хлопке, железе и т.д. и использует шаблон статистической таблицы, которую я разработал давным-давно, чтобы показать, что прикладные инновации в Англии 1780-1860 гг., вопреки мнению "двух Ников", на самом деле выходили далеко за рамки таких героических отраслей. Это хорошо.

Остальное не так хорошо. Что особенно бросается в глаза, так это отсутствие в аргументации Кларка каких-либо расчетов, обосновывающих причинно-следственные связи A, B, C между событиями 1, 2, 3, 4. Это большая, большая проблема. Рассмотрим связь С - между событием "Больше терпения, труда, инноваций" и событием "Обогащение всех". Кларк отмечает, что в странах с недисциплинированной рабочей силой, таких как Индия, работодатель не получает столько продукции на одного работника, как в Англии, потому что небуржуазные ценности индийских работников и, соответственно, работодателей не вдохновляют их на достаточный труд. (Впрочем, Кларк не исключает, что он видел, как Питер Селларс изобразил английские антибуржуазные ценности в роли продавца в фильме "Все в порядке, Джек" [1959]: "Мы не принимаем и не можем принять принцип, согласно которому некомпетентность оправдывает увольнение. Это виктимизация").

Однако эти "столько же" и "недостаточно" совсем не похожи на двадцати-тридцатикратный разрыв в реальном доходе на голову между бедной Индией и богатой Англией, который он пытается объяснить. Правда, Родольфо Мануэлли и Ан-антх Сешадри, а также другие, в соответствии с догмой (обычно эмпирически бессодержательной) недавней теории роста, утверждают, что довольно большие разрывы могут быть объяснены небольшой разницей в эффективности (строго говоря, тем, что экономисты называют "совокупной производительностью факторов производства"). В соответствии с принятой догмой эта небольшая разница должна объясняться большей отдачей от образования и обучения и еще большим накоплением человеческого капитала в богатых странах. Может быть, такой аргумент и сработал бы, если преувеличить влияние человеческого капитала на ранний рост. Проблема в том, что модель предполагает, что небольшое изменение в этической оценке образования. В любое время она имела бы такие же сильные последствия, каких не было, например, в Древней Греции или в Европе раннего Нового времени. Современники Шекспира и Мольера, как показал историк Джордж Юппер, пользовались гораздо более совершенной системой образования в Англии и Франции, а купеческие академии в обеих странах были активно развиты среди протестантов и многих католиков. Однако промышленной революции не произошло - вернее, она произошла с загадочной двухсотлетней задержкой.

Как бы то ни было, суть в том, что Кларк не приводит таких аргументов - он не обращает внимания на ссылки. Обратите внимание на разрыв. Кларк этого не сделал. Кларк, например, не показал, насколько обогащение зависит от работы, т.е. от события 4, связанного с событием 3 через С. "Величины здесь имеют значение, - как заявил сам Кларк в характерно резкой рецензии на книгу Авнера Грейфа в год выхода его собственной книги, - а доказательства, которыми оперирует Грейф, не ориентированы на величины". Вспомним Монтеня о том, что нужно пробивать себе дорогу собственным оружием. Кларк не вычислял размер звена C. Он не спрашивал о мощности звена. Его доказательства не ориентированы на величины. И поэтому у него нет ответа.

Кларк, как я уже говорил, давно отметил, что работники в Южной Азии трудятся менее интенсивно, чем в Европе.7 Его аргументы схожи с аргументами историка Голландии Яна де Вриса, который прекрасно описал "трудовую революцию", когда в XVII и XVIII веках сначала голландские, а затем английские земли стали больше применять труд. Теперь Кларк утверждает, что большее трудолюбие в Англии исходило от бедствующих буржуа, перешедших в рабочий класс, - неправдоподобная на первый взгляд история, для которой он действительно предлагает мало прямых доказательств. Она не объясняет, например, параллельный рост трудовой этики в Голландии. Более правдоподобная версия де Вриса состоит в том, что, по словам Дэвида Юма, "все в мире покупается трудом, а наши страсти - единственная причина труда". Большее разнообразие товаров, в пользу которого де Врис приводит множество доказательств в своей книге, побуждало голландцев и англичан раннего нового времени работать 303 дня в году в XVIII веке против всего 255 дней в XVI веке.8 Как отмечает историк Энн Голдгар в своей книге "Развенчание мифов о тюльпаномании 1630-х годов", голландцы того времени рассматривали торговлю энергией... "как торговлю новым товаром, одним из многих новых товаров, которыми страна питалась в течение предыдущих сорока и более лет". Достаточно обеспеченный человек начала века говорил себе: "Я должен иметь немного этих тюльпанов, этого сахара, этого табака, этого фарфора, даже одну из этих новинок.

картины маслом", подобно тому, как в наше время необходимо иметь новейший сотовый телефон, или голубые джинсы, или высокоскоростной Интернет. Де Врис приводит данные по колониальному Массачусетсу, согласно которым в описях на случай смерти в 1640-х годах вообще не было стульев (только табуреты и скамейки), а в 1790-х годах насчитывалось в среднем шестнадцать стульев, причем зачастую это были элегантные предметы, купленные в Англии или у искусных колониальных мастеров, подражавших английским образцам, например, виндзорскому стулу. В XVII и XVIII веках заработная плата не скакала вверх, как в конце XIX века. Вместо этого люди работали больше за ту же плату, чтобы удовлетворить свою страсть к совам и табаку, картинам маслом и латунному литью, фарфору из Китая и изысканным и сомнительно наследуемым виндзорским стульям. Однако де Врис не утверждает, что 19-процентный рост трудолюбия, увеличение 255 дней работы в году до 303 дней (с меньшим количеством праздников, священных или нет), может объяснить 2100-процентную разницу между доходами индийцев и англичан в настоящее время (или 600-процентную разницу в 1800