МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ - Энн Райс

Я рассказал им все, с самого-самого начала; некоторые вещи они слышали раньше, но все вместе - никогда. Я начал с моего первого фатального взгляда на Роджера, с моей любви к его бесстыдной белозубой улыбке и виноватым мерцающим черным глазам и дошел в истории до того момента, когда прошлой ночью я вломился в дверь этой квартиры.

Я передал им все. Каждое слово, произнесенное Мемнохом и Богом Воплощенным. Все, что я видел на небесах, в аду и на земле. Я говорил, и говорил, и говорил…

Рассказ занял всю ночь. Шли часы, пока я отмеряя шаги, подчас бессвязно говорил что-то, повторял те части, которые хотел передать точно, рассказывал об этапах человеческой эволюции, приводивших ангелов в замешательство, и о просторных небесных книгохранилищах, и о персиковом дереве, и о Боге, и о воине в аду, поверженном, но не желающем сдаваться. Я описал им подробности убранства Айя-Софии. Я говорил о нагих мужчинах на поле брани. Снова и снова описывал ад, описывал небеса. Повторял свою последнюю речь о том, что не смогу помогать Мемноху, не смогу учить в его школе!

Они не спускали с меня глаз, не произносили ни звука

- Плат у тебя с собой? - спросила Дора дрожащими губами. - Он сохранился?

Таким нежным был наклон ее головы, словно она заранее прощала мне, если бы я сказал; «Нет, я потерял его на улице, отдал нищему!»

- Плат ничего не доказывает, - сказал я. - Что бы ни было на нем изображено, это ничего не значит! Любой, кто в состоянии создать подобные иллюзии, может создать и плат! Он не доказывает ни правду, ни ложь, ни мошенничество, ни колдовство.

- Когда ты был в аду, - спросила она так ласково, так: по-доброму, и белое ее лицо сияло при свете лампы, - ты сказал Роджеру про плат?

- Нет, Мемнох не разрешил. И я видел его всего минуту, понимаешь - одно мгновение первый раз и потом второй. Но он вознесется наверх, я знаю, он вознесется, потому что умен и многое постиг, и Терри отправится с ним! Они окажутся в объятиях Господа, если только Бог - не дешевый фокусник и все это не было ложью. Но ложью ради чего? С какой целью?

- Так ты не веришь в то, о чем Мемнох тебя просил? - спросил Арман.

Только в этот момент до меня дошло, насколько он потрясен, каким он был еще мальчиком, когда из него сделали вампира, насколько был молод и полон земной грации. Он хотел, чтобы все это было правдой!

- О да, верю! - ответил я. - Я ему верил, но все это могло оказаться ложью, разве не понимаешь?

- Разве ты не чувствовал, что это правда, - спросил Арман, - что ты был ему действительно нужен?

- Что? - возмутился я, - Неужели мы опять вернулись к спорам о том, служим ли мы Господу, служа Сатане? К вашим с Луи спорам в Театре вампиров о том, являемся ли мы, Дети Сатаны, детьми Бога?

- Да! - ответил Арман. - Ты ему поверил?

- Да. Нет. Не знаю, - сказал я. - Не знаю! - Голос мой перешел в крик. - Я ненавижу Бога столь же сильно, как всегда Я возмущаюсь ими обоими, черт бы их побрал!

- А Христос? - спросила Дора, и глаза ее наполнились слезами. - Было ли Ему жаль нас?

- Да, по-своему. Да, Вероятно. Возможно. Кто знает! Но Он не прошел через страсти, как человек, о чем просил Его Мемнох, Он нес Свой крест, как Бог Воплощенный. Говорю вам, их правила - это не наши правила! Мы постигли лучшие правила! Мы подчинены безумным вещам!

Она разразилась тихими, скорбными рыданиями.

- Почему же мы никогда, никогда ничего о них не узнаем? - плакала она.

- Не знаю! - заявил я. - Знаю, что они там, что являлись мне, что позволили увидеть себя. И все же я не знаю!

Дэвид хмурился, как: это делал Мемнох, когда глубоко задумывался. Затем спросил:

- А если все это было чередой образов и иллюзий, вещей, извлеченных из твоей души и сознания? Какова тогда его цель? Если не прямое предложение стать его заместителем или принцем, то каков еще может быть мотив?

- А что вы думаете? - спросил я. - Они забрали мой глаз! Говорю вам, здесь нет ни слова лжи. Они забрали мой проклятый глаз, черт его возьми. Не понимаю, зачем все это, если только это не правда - правда до последнего звука

- Мы понимаем, ты веришь, что это правда, - сказал Арман. - Ты полностью в это веришь. Ты был свидетелем. И я верю, что это правда На всем протяжении своих долгих странствий по долине смерти я верил, что это правда!

- Не будь таким глупцом, - с горечью произнес я.

Но я видел огонь в лице Армана; я видел в его глазах восторг и печаль. Я видел, что весь он наэлектризован верой, готов к обращению.

- Одежда, - задумчиво и спокойно произнес Дэвид, - в той комнате. Вещественные доказательства пригодятся для научного подтверждения.

- Перестань рассуждать как ученый. Эти создания играют в игры, понятные только им. Что им до сосновых иголок и грязи, прилипших к моей одежде. Да, я сберег эти реликвии, я сберег все, за исключением своего проклятого глаза, который оставил на лестнице, выбираясь из ада. Я тоже хочу исследовать следы на этой одежде. Я тоже хочу знать, что это был за лес, по которому я шел, слушая его звуки!

- Они выпустили тебя, - сказал Дэвид.

- Видел бы ты его лицо, когда он заметил глаз на ступени, - ответил я.

- Какое у него было лицо? - спросила Дора.

- На нем был ужас, ужас от того, что это произошло. Понимаешь, когда он потянулся ко мне, думаю, что его пальцы попали в мою глазницу случайно. Он просто собирался схватить меня за волосы, но промахнулся. А когда его пальцы погрузились в. глазницу, он попытался в страхе вытащить их. И глаз выпал, растекшись по моему лицу, отчего Мемнох был поражен ужасом!

- Ты любишь его, - глухо произнес Арман.

- Да, я люблю его. Я думаю, что он прав во всем. Но я ни во что не верю!

- Почему же ты не принял его? - спросил Арман. - Почему не отдал ему свою душу?

О, как наивно это прозвучало, как явно исходило от сердца, древнего и ребяческого, сердца столь сверхъестественно сильного, что оно смогло на протяжении сотен лет биться вместе с сердцами смертных.

Маленький дьявол! Арман!

- Почему же ты не принял его? - Тон его был умоляющим.

- Они дали тебе спастись, и у них была цель, - сказал Дэвид. - Это вроде того видения, что посетило меня в кафе.

- Да, у них была цель, - откликнулся я. - Но разве я разрушил их намерение? - Я смотрел на него в ожидании ответа - на него, мудрого, старого по человеческим меркам. - Дэвид, разве я помешал им тем, что изъял тебя из жизни? Разве я помешал им каким-то иным образом? О, если бы только вспомнить - их голоса в самом начале. Что-то говорилось о мщении. Но не просто о мщении. Но все это лишь обрывки. Не могу сейчас вспомнить. Что произошло? Вернутся ли они за мной?

Я вновь разразился рыданиями. Глупо. И снова стал описывать Мемноха, во всех его обличьях, включая образ обыкновенного человека, правда идеальных пропорций, - его крадущиеся шаги, его крылья, дым, сияние небес, пение ангелов…

- Сапфировый… - прошептал я, - Эти образы, эти вещи, которые видели пророки, пересыпая свои писания такими словами, как топаз, берилл, огонь, золото, лед и снег, - все это там было… и Он молвил: «Испей Моей крови!» Я так и сделал.

Они придвинулись ко мне ближе. Я их напугал. Я был чересчур громогласен, чересчур одержим. Они окружили меня, обняли, а Дэвид еще и прижался своим смуглым лбом к моему.

- Если позволишь… - сказал Арман, чьи пальцы скользили к моему воротнику. - Если позволишь мне испить, то я узнаю…

- Нет, все, что ты узнаешь, - это то, что я верю в увиденное мною, вот и все! - молвил я.

- Нет, - сказал он, качая головой. - Я узнаю кровь Христа, если отведаю твоей.

Я тоже покачал головой.

- Прочь от меня. Я не знаю даже, как будет выглядеть плат. Будет ли он похож на нечто, чем я вытирал во сне кровавый пот? Прочь.

Они подчинились. Их круг разомкнулся. Я повернулся спиной к стене, чтобы видеть слева от себя снег, хотя теперь для этого мне пришлось повернуть голову. Взглянув на них, я нащупал рукой свернутый под жилетом плат. Ощутив под пальцами древнюю ткань, я испытал странное, необъяснимое чувство.

Я вынул плат и поднял его над головой, словно был Вероникой, показывающей его толпе.

В комнате настала тишина, не нарушаемая ни малейшим движением.

Затем я увидел, как Арман рухнул на колени. Дора испустила протяжный, пронзительный крик.

- Боже милостивый, - молвил Дэвид. Охваченный дрожью, я опустил плат, продолжая держать его за края - так, чтобы видеть отражение плата в темном стекле окна на фоне падающего снега. Его Лик! Его Лик впечатался в ткань. Я посмотрел вниз. Бог Воплощенный в упор смотрел на меня, выжженный на ткани - не нарисованный, не вышитый, а втравленный в самые волокна Его Лик, Лик Господа, в момент, когда Он истекал кровью в Своем терновом венце.

- Да, - прошептал я. - Да, да. - Я упал на колени. - О да, такой законченный, до последней детали.

Я почувствовал, как Дора берет у меня плат. Я бы отобрал его, попытайся это сделать кто-нибудь другой. Но я доверял ее нежным рукам, и Дора подняла его вверх, поворачивая в разные стороны, чтобы каждый мог увидеть Его темные глаза, сияющие на полотне!