Матрица. История русских воззрений на историю товарно-денежных отношений - Сергей Георгиевич Кара-Мурза

Экономические формации – это полезные абстракции, но различия между хозяйством традиционного общества и рыночной экономикой фундаментальны. Различна даже их антропология – представления о человеке, его теле и естественных правах. Для рыночной экономики нужен субъект – homo economicus, – который возник с превращением общинного человека аграрной цивилизации в свободного индивида («атом»).

Маркс прямо указывает: «в том строе общества, которое мы сейчас изучаем, отношения людей в общественном процессе производства чисто атомистические». А это значит, что результаты такого изучения не приложимы к тем обществам, где не произошло атомизации человека и производственные отношения содержат общинный компонент[72]. Ни в России, ни в СССР этого превращения не произошло, поэтому и не возникло антропологической основы для восприятия образа превращения капитализма Англии в социализм. Эти предупреждения Маркса прогрессивная русская интеллигенция игнорировала и смотрела на общественные процессы в России через призму марксизма.

Таким образом, в результате разделения представлений о политэкономии практики и политэкономии экономистов-марксистов в 1950-е годы была принята политэкономия социализма на основе парадигмы Маркса как «квазирыночной» системы – теоретическая модель, явно неадекватная хозяйственной реальности СССР. Приняв как догму главные постулаты политэкономии, советское обществоведение сделалось нечувствительным к особенностям национального русского хозяйства. Книга Л.В. Милова «Великорусский пахарь…» [227] стала для подавляющего большинства читателей откровением.

Из «политэкономии социализма» через 30 лет выросли идеологи «рыночной реформы».

В качестве доказательства процитируем небольшой фрагмент из учебника «Политическая политэкономия» (1954 г.), чтобы представить смысл этого учебника:

«В результате смены старых, буржуазных производственных отношений социалистическими производственными отношениями теряют силу экономические законы капитализма, выражающие отношения эксплуатации человека человеком. Сходят со сцены законы прибавочной стоимости и капиталистической прибыли, основной экономический закон современного капитализма. Прекращают своё действие всеобщий закон капиталистического накопления, закон конкуренции и анархии производства и другие. Отпадают категории, выражающие капиталистические отношения: капитал, прибавочная стоимость, прибыль на капитал, цена производства, наёмный труд, стоимость рабочей силы и т. д.

С возникновением и развитием социалистических производственных отношений, на базе новых экономических условий, возникают и начинают действовать новые экономические законы: основной экономический закон социализма, закон планомерного (пропорционального) развития народного хозяйства, закон неуклонного повышения производительности труда, закон распределения по труду и другие.

Поскольку при социализме сохраняется товарное производство, в социалистической экономике действует закон стоимости и существуют связанные с ним категории. Однако от старых категорий остаётся главным образом форма, содержание же их коренным образом изменяется. Старое не отменяется начисто, а меняет свою природу применительно к новому, сохраняя лишь форму; новое же не просто уничтожает старое, а проникает в старое, меняет его природу и функции, при этом оно использует старую форму для роста и укрепления нового. Новые экономические условия, сложившиеся в результате победы социализма, изменяют характер товарного производства и товарного обращения и ограничивают сферу их действия. При социализме товарное производство и товарное обращение существуют без капиталистов и обслуживают социалистическую экономику. Сфера действия закона стоимости имеет строго ограниченные рамки. Деньги, торговля, банки используются в качестве инструментов социалистического строительства.

Развитие социалистического способа производства подчинено также экономическим законам, которые общи для всех формаций, как, например, закон обязательного соответствия производственных отношений характеру производительных сил…

Экономические законы социализма, подобно экономическим законам любого другого способа производства, возникают и действуют независимо от воли людей, то есть имеют объективный характер. Они не могут быть созданы, сформированы, преобразованы или отменены волею людей.

Отрицание объективного характера экономических законов социализма означало бы ликвидацию политической экономии социализма как науки» [224].

Гл. 14. Фрагменты латентной политэкономии СССР

Вступление

СССР восстанавливался как держава со своим особым представлением о картине мира, о мироустройстве, исключающим как империалистическую глобализацию под эгидой Запада, так и глобализацию через мировую пролетарскую революцию. Восстанавливались и развивались основные черты России-СССР как цивилизации.

В то время практически все группы и общности обдумывали и критиковали проекты будущего хозяйства, и, конечно, разрабатывали. Люди России недавно вышли из революции и тяжелой Гражданской войны, и их противоречия были еще обострены. Казалось, что Россия как цивилизация распадается, нации и народы утратили взаимную солидарность, а значит, разрываются связи антропологической основы. Варианты стратегии строительства хозяйства (как образы политэкономии) обсуждали на всех уровнях.

Американский антрополог К. Янг пишет о «судьбе многонациональных империй в период после Первой мировой войны»: «В век национализма классическая империя перестала быть жизнеспособной формой государства… И только гигантская империя царей оказалась в основном спасенной от распада благодаря Ленину и с помощью умелого сочетания таких средств, как хитрость, принуждение и социализм.

Мощно звучавшая в границах “тюрьмы народов” национальная идея оказалась кооптированной и надолго прирученной при посредстве лапидарной формулы “национальное по форме, социалистическое по содержанию”… Первоначально сила радикального национализма на периферии была захвачена обещанием самоопределения и затем укрощена утверждением более высокого принципа пролетарского интернационализма, с помощью которого могла быть создана новая и более высокая форма национального государства в виде социалистического содружества» [228].

В советское время через школу и прессу в массовое сознание вошло очень упрощенное представление о том, что советский строй создавался исключительно в рамках доктрины большевиков. Это мнение исторически неверно. На деле основные черты советского строя складывались в сотрудничестве, диалоге или борьбе всего спектра культурных и политических течений, отражающих идеалы и интересы всех частей российского общества, очень сложного и социально, и культурно, и этнически. Более того, большое влияние на это «строительство СССР» оказывало участие, в той или иной форме, и зарубежных сил, и находящихся в эмиграции элементов российского общества.

Главный поток в становлении нового порядка жизни складывается путем отбора форм, перебираемых и испытываемых на «молекулярном уровне» – в мыслях и опыте миллионов людей. Чем лучше и умнее велось наблюдение за молекулярными процессами, тем быстрее и точнее выбирались тенденции грубыми политическими силами. Вообще, плодотворность или бесплодность социальных движений устанавливается и получает «оценку» в официальной истории позже, когда победившая ветвь строит свою мифологию. Сама же эта ветвь вбирает в себя материал «бесплодных» или потерпевших поражение, и этот материал обычно составляет важную часть массы победившей ветви. Какова, например, роль «бесплодных» народников в становлении советского проекта и потом строя? Думаю, она не меньше, чем роль марксистов.

Начать с того, что в момент выбора огромное значение имеют «аргументы от противного», осознание того, чего мы не хотим. Поэтому даже противник, который сумел наглядно и жестко показать нам тот альтернативный путь, которого мы не хотим, становится важнейшим участником выработки решения,