Матрица. История русских воззрений на историю товарно-денежных отношений - Сергей Георгиевич Кара-Мурза

нашим необходимым «соавтором». Например, когда Центральная рада Украины для защиты от «великодержавных большевиков» опиралась на военную силу немцев, германская оккупация была важным доводом за то, чтобы отойти от Рады. Когда после этого Петлюра попросил помощи от Пилсудского и на Украину нахлынули поляки, для украинского крестьянства это было простым и убедительным доводом за то, чтобы поддержать Красную армию и воссоединиться с Россией в виде СССР.

Раньше уже говорилось, как выкристаллизовывались черты советского строя между Февралем и Октябрем – в сотрудничестве, диалоге и борьбе между либералами и социалистами, разделившимися на два пути. Обычно мы не задавались вопросом, а куда девались после Гражданской войны те культурные силы, которые были с белыми или хотя бы не с большевиками? В массе своей эти люди, тяготевшие к кадетам, меньшевикам и эсерам, а то и бывшие активными деятелями этих партий, как раз и занялись советским строительством – на тех постах, что соответствовали их знаниям и квалификации.

Русская культурная эмиграция в малой степени интегрировалась в духовное и научное творчество на Западе. Эмигранты думали и писали о России, а даже если и о Западе, то в большой степени для России, смотря на Запад «русскими глазами». Нам в известной мере повезло, что западная элита в общем не сумела оценить того культурного потенциала, который принесла с собой эмиграция из России. Немецкий писатель Г. Бёлль пишет: «Между Западом и высланными или эмигрировавшими диссидентами истинного сближения не произошло. Использовать их в своих целях, втягивать в поверхностную и эгоистическую партийную борьбу, действительные причины которой не могли быть им понятны, было преступлением со стороны западных “правых”, а за западными “левыми” остается вина в том, что к религиозным мотивам русских они относились с пренебрежением или презрением» [229].

Интеллектуальный продукт эмиграции негласно тек в Россию[73].

14.1. Предвоенная политэкономия СССР

Известно, что между Западом и Россией издавна существует напряженность, неизбежная в отношениях между двумя разными цивилизациями, одна из которых очень динамична и агрессивна (Запад немыслим без экспансии). Культура России корнями уходила в православие. В 1054 г. римский папа Лев IX и константинопольский патриарх Кируларий предали друг друга анафеме – произошел формальный раскол (схизма). Расхождение двух больших цивилизаций началось раньше – разделением в IV веке на Западную и Восточную Римские империи. Наследницей Восточной была Византийская империя, и Россия от нее получила христианство (в духовно-религиозном смысле Москва была даже названа «Третьим Римом»).

Систематическая очистка Запада от славян продолжалась четыре века – с походов короля франков Карла Великого (VIII век). Хотя моравы, венды и сербы уже были крещены, их уничтожали в качестве язычников. Остановили этот напор Александр Невский на севере и монголы в Венгрии в XIII веке. Православие на Западе было объявлено языческой ересью, и норманны опустошали побережья Византии, следуя указаниям св. Августина: поступать с язычниками так же, как евреи с египтянами, – обирать их. В XII веке начались крестовые походы против славян, а в 1204 г. совершен IV Крестовый поход – против Византии, христианского государства.

В 1232 г. папа Григорий IX призвал ливонских рыцарей-меченосцев идти «защитить насаждение христианской веры против неверных русских». В 1237 г., после объединения ордена меченосцев с Тевтонским орденом, этот же папа призывает организовать «крестовый поход». В этой кампании и произошла битва со шведами 1240 г. на Неве, за которую Александр получил свой титул. Враждебное отношение к православию и представление об «азиатскости» русских усилились на Западе после монгольского нашествия на Русь. Тогда в Европе стало складываться ощущение восточной границы, за которой находится таинственный чужой («варвар на пороге»). Ливонская война (1558–1583) окончательно обозначила восточные пределы Европы. Европа кончалась за рекой Нарвой и Псковским озером. Ливония была объявлена «восточным бастионом» цивилизации, русские – дьявольскими силами, наползающими с Востока. Был выдвинут лозунг «Священной войны» Европы против России.

Один из крупнейших представителей западной историософии – Арнольд Тойнби, проявлявший волю к истинной объективности взгляда, в 1947 году писал:

«На Западе бытует понятие, что Россия – агрессор… в XVIII веке при разделе Польши Россия поглотила львиную долю территории; в XIX веке она угнетатель Польши и Финляндии… Сторонний наблюдатель, если бы таковой существовал, сказал бы, что победы русских над шведами и поляками в XVIII веке – это лишь контрнаступление… В XIV веке лучшая часть исконной российской территории – почти вся Белоруссия и Украина – была оторвана от русского православного христианства и присоединена к западному христианству… Польские завоевания исконной русской территории… были возвращены России лишь в последней фазе мировой войны 1939–1945 годов.

В XVII веке польские захватчики проникли в самое сердце России, вплоть до самой Москвы, и были отброшены лишь ценой колоссальных усилий со стороны русских, а шведы отрезали Россию от Балтики, аннексировав все восточное побережье до северных пределов польских владений. В 1812 году Наполеон повторил польский успех XVII века; а на рубеже XIX и XX веков удары с Запада градом посыпались на Россию, один за другим. Германцы, вторгшиеся в ее пределы в 1915–1918 годах, захватили Украину и достигли Кавказа. После краха немцев наступила очередь британцев, французов, американцев и японцев, которые в 1918 году вторгались в Россию с четырех сторон. И наконец, в 1941 году немцы вновь начали наступление, более грозное и жестокое, чем когда-либо…

Хроники вековой борьбы между двумя ветвями христианства, пожалуй, действительно отражают, что русские оказывались жертвами агрессии, а люди Запада – агрессорами… Русские навлекли на себя враждебное отношение Запада из-за своей упрямой приверженности чуждой цивилизации» [230][74].

Ничего не изменилось в XX веке, если не считать краткосрочных симпатий к Советскому Союзу. Но даже и те, кто испытывал уважение к России как цивилизации, признавали ее фундаментальное отличие от Запада.

О. Шпенглер писал: «Я до сих пор умалчивал о России; намеренно, так как здесь есть различие не двух народов, но двух миров… Разницу между русским и западным духом необходимо подчеркивать самым решительным образом. Как бы глубоко ни было душевное и, следовательно, религиозное, политическое и хозяйственное противоречие между англичанами, немцами, американцами и французами, но перед русским началом они немедленно смыкаются в один замкнутый мир. Нас обманывает впечатление от некоторых, принявших западную окраску, жителей русских городов. Настоящий русский нам внутренне столь же чужд, как римлянин эпохи царей и китаец времен задолго до Конфуция, если бы они внезапно появились среди нас. Он сам это всегда сознавал, проводя разграничительную черту между “матушкой Россией” и “Европой”.

Для нас русская душа – за грязью, музыкой, водкой, смирением и своеобразной