В гору - Анна Оттовна Саксе

— Смелее, смелее, — подбадривал Бауска, — заходите и занимайте места! Вы ведь новые хозяева волости, — добавил он, улыбаясь, когда люди расступились, чтобы дать им дорогу. — Сегодня ваш день. Мы здесь только так, между прочим.

Когда новые хозяева уселись на расставленные в ряды стулья и земельная комиссия заняла места за столом, Ванаг взял слово, чтобы разъяснить собравшимся, почему в волости произошла задержка с вручением актов на пользование землей.

— Кулаку удалось втереться в среду наших работников, он начал было делить землю по-своему. Пока мы исправили сотворенные им подлости, пока измерили землю, чтобы каждый знал свои межи, почти подоспела весна. Мы сделали все, чтобы, как только высохнет земля, вы могли проложить первые борозды на своих полях. Слово имеет заместитель председателя уездного исполнительного комитета товарищ Бауска, — закончил он отрывисто.

Бауска встал и долго смотрел в лица сидевших перед ним людей, Он видел их впервые, но они казались ему старыми знакомыми, с которыми вместе вырос и изо дня в день вместе работал. Он и на самом деле рос среди таких же батраков и батрачек, среди парней и девушек, которые так же, как и он, с восьми лет оставляли родительские гнезда и уходили к чужим, богатым хозяевам зарабатывать скудный ломоть хлеба. Вилису казалось, что тут же, в этой комнате, среди других виднеется заросшее жесткой бородой и все же такое доброе лицо отца, он как бы кивает ему и говорит: «Помнишь, сынок, как я прежде каждый вечер, словно отче наш, твердил: «Ах, Вилис, если бы нам дали кусочек топкого болота да еще полоску целины в Сухом бору, тогда можно было бы сказать, что на свете есть три счастливых человека». Да, отец и мать умерли, так и не получив ни топкого болота, ни песчаной целины. А здесь — другие такие же отцы и матери, которые всю жизнь могли только посматривать на лежавшую вокруг невозделанную землю; но они не смели о ней даже мечтать.

Он говорил с этими людьми, как со старыми знакомыми, проверяя, доходят ли его слова до сердец слушателей. Торжественным спокойствием веяло от обветренных лиц, в которых чувствовалась твердая решимость своим трудом воздвигнуть памятник тем, кто отдал жизнь за Советскую родину.

Зента назвала имя крестьянина, которому первому предстояло получить акт. То был Екаб Лауск, сидевший рядом с Бауской. Хотя он сам принимал участие в распределении земли и уже привык к мысли, что надел, отнятый в первое военное лето шуцманом Стендером, снова возвращается ему, у него, вчерашнего батрака, задрожала рука, протянутая за актом.

Затем вызвали Марию Перкон. Как она ни старалась сдержать себя перед людьми, все же, когда Бауска вложил ей в левую руку акт, а правую пожал и тряхнул, из глаз многострадальной женщины брызнули слезы. Мария пыталась что-то сказать, раскрыла рот, но слезы сдавили горло, она только покачала головой и хотела вернуться на свое место, но Бауска обнял ее за плечи, привлек к себе и, ободряюще заглянув в глаза, сказал:

— Не плачь, мать, Красная Армия отомстит и за твои страдания!

«Даже спасибо не сказала, — подумала Мария, усаживаясь на стул, — думы о Симане все перешибли — забыла».

— Эльмар Эзер, — вызвала Зента, и к столу подошел молодой парень, лет шестнадцати, не больше.

«Ишь, какой смельчак, — думал Бауска, всматриваясь в сухощавое, энергичное лицо не по летам вытянувшегося паренька, — такой молодой, а не робеет перед самостоятельной жизнью».

А Зента решила, что сразу же после собрания с этим парнем надо побеседовать и дать ему устав комсомола.

После вручения актов начали выступать сами новохозяева. Они не искали красивых слов, некоторые даже не могли связно высказать свои мысли. Но все они испытывали одно и то же, хотя не умели это выразить словами.

Когда люди разошлись, Бауска поднялся в комнатку Ванага отдохнуть. В дороге он, должно быть, немного простудился. Растянувшись на кровати Петера, Бауска попытался на минутку заснуть, но им овладели мысли об Эльзе. Перед его отъездом она сказала ему, что через некоторое время в их жизнь войдет третий — крохотное шумное существо, которое принесет в дом много радости. Помнила бы только Эльза, что ей нельзя бегать в легком осеннем пальтишке. Как только вернется, надо будет наконец оформить брак с Эльзой, чтобы его сыну или дочери не надо было начинать жизнь под чужим именем. Валдис Бауска — так они решили назвать маленького человечка, если он будет мальчиком, — в честь фронтового товарища Валдиса Упмалиса, а если появится девочка, тогда она будет Валдой. Так они условились, и им было очень приятно, что они уже теперь могли называть по имени своего будущего ребенка.

За дверью на лестнице послышались торопливые шаги, и после сильного стука в комнату ворвалась Мирдза, а сразу же за нею — Зента и Ванаг.

— Я все же первая! — торжествовала Мирдза, здороваясь с Вилисом.

— Это потому, что я впервые в жизни был кавалером и пропустил женщину вперед, — смеялся Ванаг.

Все они были так молоды и веселы, что Вилис мгновенно забыл усталость, забыл раненую руку, которая сегодня снова стала болеть.

— Как олени! — радовался он, ласково поглядывая то на одного, то на другого. — Если ваша волость не выйдет в передовые, то пусть старость на вас навалится!

— Выйдет, товарищ заместитель председателя, — обещал Ванаг, став навытяжку.

— Зента, сколько у тебя комсомольцев? — спросил Бауска.

— Восемь, — ответила та.

— Включая старца Петера, — добавил Ванаг, склонив голову, чтобы показать седые нити в темных волосах.

— До моего следующего приезда тебе, Зента, не мешало бы привлечь еще восемь таких же молодых летами старцев. Главное, смотри, чтобы у всех были такие же молодые сердца, как у Петера, а на седые волосы можешь не обращать внимания, — шутил Бауска.

— Есть привлечь! — ответила Зента, подражая Ванагу и тоже став навытяжку.

— Этой весной вам придется потрудиться как следует, — Бауска посерьезнел. — Людей мало, но надо засеять всю годную землю. Как обстоит дело с ремонтом машин? Кузнецы и мастерские есть?

— Работы непочатый край, — согласился Ванаг. — Когда начинаешь думать, волосы дыбом становятся.

— Ну, пугаться не следует, — улыбнулся Бауска. — Главное, работать без суетни.

— Нам нужно строить маслодельный завод, — вставил Ванаг.

— И народный дом, —