В гору - Анна Оттовна Саксе

— Петер, — тепло сказала Зента. — А что если бы ты… если бы мы вместе учились! По вечерам, в свободные минуты?

— Это было бы очень… Нет, тебе надоест тянуть меня, — он стал грустным. — Сколько же я учился? Мне надо начинать почти все сначала.

— Так начнем, да? — спокойно спросила Зента. — Завтра же?

— Хотя бы и сегодня! — радостно откликнулся Петер.

18

ПАЦИФИСТ СТАНОВИТСЯ УБИЙЦЕЙ

Вилюм Саркалис-Сарканбардис созвал очередной «военный совет».

— Одно теперь ясно, — начал он, — ориентироваться на Германию мы больше не можем. Гитлер все же эту войну прошляпил.

— Да, но на кого нам теперь опираться? — спросил Леопольд Мигла.

— Хотя бы на чертову бабушку. Но если мы будем продолжать сказки о возвращении немцев, то нам скоро перестанут верить. Черт бы взял этого Гитлера, пусть его корова забодает, с падалью нам нечего связываться. Теперь все надежды на англичан. Кто поверит, что Черчилль всерьез стал миловаться с большевиками. Как бы то ни было, но Прибалтику он русским не оставит. Откуда он бекон получал, если не из Латвии? Кто носил английский бостон, как не латышская знать? Дружба на коммерческих началах — это тебе не дружба народов, о которой трубят большевики, ха-ха-ха!

— Но когда мы этого дождемся? — вздохнул Силис.

— Балда! — обругал его Вилюм. — Разве английские лорды пешком ходят? Сядут на машины и в два дня будут здесь! И нам нечего больше возиться со старухами, — он посмотрел на Миглу, — надо взяться за тех, кто покрупнее. Придут англичане, чем мы сможем перед ними козырнуть? И надо дать людям понять, что мы здесь соль земли.

— Я все-таки не понимаю, когда придут англичане, мы под их царем будем, или же нас самих допустят к власти, как при Ульманисе? — поинтересовался Силис.

— Как бы там ни было, — отрезал Вилюм, — свиней растить ты сможешь, за бекон деньги платить будут, чего тебе еще надо? А эти голодранцы, что ныне землю делят, на коленях умолять будут, чтобы ты их в свинопасы взял.

— Поди тут угадай, может, и не плохо было бы, — пожал плечами Силис.

— Завтра же нам нужно начать важную акцию, — сообщил Вилюм. — Из города заявился некий Бауска, один из ихних главных, муж жены вот этого растяпы, — он показал на Янсона, который лежал на лавке и спал, — Милочка выяснила, что приезжий долго в нашей волости не задержится. Утром вручит земельные акты этим нищим, которые опять облизываются на нашу землю. Вечером в имении будет народное собрание, и оттуда он поедет дальше. Его-то нам на дороге и надо щелкнуть.

— Тогда заодно нужно закалить нашего растяпу, — усмехнулся Леопольд. — Понюхает крови, станет злее.

— Ты можешь взять его с собой, но надеяться на него одного нельзя, — указал Вилюм.

— Ол райт, это уж я сумею обделать. Достаточно, если он выстрелит хотя бы в воздух. Бауска будет убит, и мы присудим Янсону честь меткого выстрела.

— Не всыпать ли заодно и Салениеку? — спросил Гребер. — Что он воображает? Коммунизм начал проповедовать! У меня внутри прямо-таки клокочет, и знаете, почему? Когда большевики распространяются о своем марксизме, то иные могут не поверить: мол, у каждой птички своя песня. Но когда этим занимается человек, который был далек от большевиков и чуть ли не пастором стал, то люди подумают: может, и правы большевики, если такой умный и ученый человек перешел на их сторону.

— Ну, что ж, прикончим и его, — изъявил готовность Леопольд Мигла.

— Я думаю, что на первый раз хорошенько отлупим его, — ответил Гребер. — В виде предупреждения. Чтобы потихоньку отказался от своей болтовни. Пусть нашептывает людям, что большевики угрозами заставили его выступить.

— Ол райт, — согласился Готлиб. — Эта нагайка очень хорошо агитирует. — Он хлестнул по полу плетью, свитой из проволоки.

— Значит этой ночью вам надо разделиться на две группы, — распорядился Вилюм. — Леопольд, Янсон и Зупениек отправятся на облаву на Бауску, а Готлиб, Гребер и Силис — вразумлять Салениека. Сегодня суббота, вечером он будет спать у жены в своих «Кактах».

— Меня уж, право, увольте, — испуганно взмолился Силис. — Я не могу… внутри все переворачивается, когда вижу человеческую кровь.

— Ну, тогда пусть идет Арнис, — приказал Вилюм.

Арнис сморщился, но «командир» так грозно посмотрел на него, что он не осмелился возражать.

— Теперь надо подготовить этого белоручку. — Леопольд кивнул на Янсона. — Нужно выбить из него этот «пацифизм».

— Опять намалюем ему Эльзу и Бауску, это разозлит его, как быка — красная тряпка, — усмехнулся Готлиб.

— Эй, Янсон, выпей стаканчик, — предложил Вилюм, встряхнув Янсона за плечо.

Янсон проснулся, апатично зевнул и, пошарив руками по лавке, нащупал сборник стихов Карлиса Скалбе, который достали ему бандиты. Он раскрыл книгу и принялся читать.

— Ты даже не представляешь себе, какую птицу можешь сегодня поймать? — начал Вилюм.

— Нет, не представляю, — безразлично ответил Янсон и продолжал читать вполголоса:

— «Моя дорожка — холст льняной, разостланный на лугу, мечтательно я иду, ведя тебя нежно под руку».

— Нет, ты ее уж больше под руку не ведешь, — с издевкой усмехнулся Вилюм. — Ну, навостри уши и послушай, кого ты можешь встретить.

— Кого же?

— Мужа своей собственной жены! — сказал Вилюм, словно выстрелил, и фраза эта, действительно, поразила Янсона. Книга вывалилась у него из рук, упала на пол, и он нечаянно, как бы в поисках твердой почвы, наступил на нее ногой.

— Что? Мужа Эльзы? Нет, нет, нет, это не может… Этого не может быть! — бессвязно бормотал Янсон. — Это неправда. Ты меня просто обманываешь.

— Эх ты, дурачок, — вмешался в разговор Леопольд. — Ты что думал, Эльза живет монашкой? Такая молодая, красивая бабенка.

— Не смей так называть Эльзу! — воскликнул Янсон.

— Извини, — насмешливо поклонился Леопольд, — я хотел сказать — госпожа Бауска.

— Она — только моя жена и никого другого, моя! — исступленно твердил Янсон.

— Ну как же, — присоединился к насмешкам Готлиб. — Эльза жена Янсона, он только во временное пользование уступил ее большевикам.

Взрыв хохота потряс землянку. Янсон повалился на лавку и замахал руками, словно отгоняя грязную