Вторая модель (Сборник) - Филип Дик

И он оглядел нарядно одетых гостей, затихших в выжидательном молчании. Рядом стоял Тим — чуть вывернув голову. Фэйрчайлд поколебался с мгновение, а потом взял и бросил камушек на пол — прямо у ног ребенка. Кристалл мягко стукнулся о ковровое покрытие, но мальчик даже глазом не повел. Он с отсутствующим видом смотрел куда-то сквозь толпу, а блестящий предмет его нисколько не интересовал.

Кертис выдвинулся вперед, пытаясь замять неловкость:

— Ох, тут должен быть камень величиной с космический корабль.

И он наклонился и поднял кристалл.

— Увы, Тима не интересуют такие приземленные вещи, как пятидесятикаратные бриллианты.

Фэйрчайлд ввиду такого провала упал было духом, а потом вдруг просиял:

— Ха, так на Терре больше нет Немых! Слушайте и скажите, что вы думаете о том, что мы туда наболтали. Между прочим, я тоже руку к этому приложил!

Камень холодил руку Кертиса. В ушах зазудело комаром — и послышалась выверенная, модулированная каденция звуков. Вокруг зашевелились и забормотали.

«Друзья, — забормотала запись, — причины конфликта между Террой и Центаврианскими колониями получили в прессе крайне необъективное освещение».

— На детей, говорите, рассчитано? Вы это серьезно? — поинтересовалась Джули.

— Может, он думает, что терранские дети — более продвинутые, чем наши», — ответил кто-то из Пси-класса.

Вокруг захихикали.

Тоненький писклявый голос продолжал вещать: камушек сыпал юридическими аргументами, идеалистическими лозунгами и жалкими мольбами. Кертиса бесило именно это — жалостливое скуление. Упрашивание. Зачем это Фэйрчайлду? С чего становиться на колени и умолять терранцев? Он слушал, а Фэйрчайлд стоял с крайне довольным видом, сложив руки на груди и попыхивая трубочкой. Похоже, Фэйрчайлд не понимал, что записанным словам не хватает… веса.

И тут Кертис понял: а ведь никто — даже он сам — не желает посмотреть в глаза правде. Не желает признать, что движение за Отделение слабо, если не сказать, бессильно. И нечего винить стыдный писк, доносящийся из псевдобриллианта. Любое добросовестное описание положения в колониях отразило бы истинное положение дел: все ворчат и боятся, и таковы господствующие настроения.

«Давно известно, — заявил камушек, — что свобода есть природное состояние человека. Рабство, угнетение одного человека другим или насилие одной группы людей над другой — это пережиток прошлого, порочный анахронизм. Люди имеют право на самоопределение».

— Очень странно слышать, как это говорит камень, — с невеселой улыбкой проговорила Джули. — Ведь это просто неодушевленный предмет.

«Вам рассказывали, что зародившееся в колониях движение, требующее выхода из федерации, подвергнет опасности ваши жизни и изменит их качество. Это неправда! Напротив, уровень жизни всех людей только поднимется, если планеты-колонии получат право на самоуправление и экономическую свободу. Нынешнее отношение терранского правительства к терранцам, проживающим вне Солнечной системы, — насквозь корыстное, эгоистическое…»

— А дети отнесут это домой, — сказал Фэйрчайлд. — И камень заберут родители.

Кристалл, между тем, продолжал нудеть:

«Колонии не могут оставаться сырьевыми придатками Терры и рассматриваться исключительно в качестве источника снабжения и дешевой рабочей силы. Колонисты не должны оставаться гражданами второго сорта. У колонистов есть право на создание собственного общества — как и у тех, кто остался жить в пределах Солнечной системы. Вот почему Колониальное правительство подало Терранскому петицию, в которой запросило разорвать прежние связи, дабы каждый из наших народов следовал собственному предназначению».

Кертис и Джули переглянулись. Сухой академический текст, словно бы выдернутый из учебника или диссертации, повис в воздухе мертвым грузом. Неужели этого человека колонии избрали главой движения сопротивления? Полноте, это ж педант, чиновник на зарплате, бюрократ и — да, Кертис все-таки так подумал — человек, не обладающий способностями псионика. Человек из… Нормальных.

Фэйрчайлда к разрыву с Террой, наверное, сподвигла какая-нибудь неправильная формулировка в директиве. И никто — возможно, за исключением телепатов Корпуса — не знал, почему он так поступил и как долго собирался следовать прежнему курсу.

— Ну, что скажете? — поинтересовался Фэйрчайлд.

Камень уже завершил монолог и принялся проигрывать его снова.

— Мы засыплем планеты Солнечной системы этими штуками! Вы же знаете, что про нас говорят в терранской прессе — там одна сплошная безобразная ложь! Что мы хотим захватить Сол, что мы отвратительные захватчики из дальнего космоса, чудовища, мутанты, уроды. Нам нужно что-то противопоставить их пропаганде.

— Ну, — сказала Джули, — треть из нас — мутанты. Почему бы не сказать себе правду? Вот мой сын, к примеру. Он же самый настоящий мутант.

Кертис взял ее за руку:

— Не называй так Тима, я не позволю!

— Но это же правда! — И она выдернула ладонь. — Были бы мы на планете Солнечной системы — в смысле, если бы не отделились вовремя, — мы бы с тобой оказались в лагере для интернированных! Сидели бы и ждали, когда нас… ну, ты понял.

И она яростно ткнула пальцем туда, где стоял сын.

— И никакого Тима у нас бы не было.

Из угла комнаты вдруг подал голос человек с острым лицом:

— Мы бы не оказались в Солнечной системе. Мы бы с ними порвали — сами! Без чьей-либо помощи! Фэйрчайлд к этому никакого отношения не имеет! Мы просто захватили его с собой. Пусть не забывают, кто есть кто!

Кертис мрачно оглядел говорившего. Рейнальдс, глава корпуса телепатов. Как всегда, пьян. Пьян и брызгает ядовитой слюной в адрес Нормов.

— Такое возможно, — решил не обострять Кертис. — Вот только сколько бы это заняло времени? Сдается мне, что прилично.

— И ты знаешь, и я знаю, почему Колонию еще не стерли с лица земли, — ответил Рейнольдс.

На раскрасневшемся от выпитого лице расплылась насмешливая и надменная улыбка:

— Сколько эти чинуши продержатся без Большой Макаронины и Салли, без вас двоих, без Корпуса и остальных? Не врите себе — не нужны нам эти юридические тонкости и бухгалтерские уловки. Мы победим не потому, что станем благочестиво кивать на какие-то там свободу, равенство и братство. Мы победим потому, что на Терре нет псиоников.

Обстановка в гостиной разом перестала быть сердечной и дружелюбной. Гости из числа Нормов сердито зароптали.

— Смотри, — сказал Фэйрчайлд Рейнольдсу. — Ты все еще человек. Да, ты умеешь читать мысли, но то, что у тебя есть такой талант, не значит…

— Не надо мне нотаций читать, — отрезал Рейнольдс. — Тупоголовые не будут мне указывать, понял?

— Ты забываешься, — тихо сказал ему Кертис. — Дождешься, что кто-нибудь тебе как следует врежет. Фэйрчайлд не сможет — глядишь, у меня получится.

— Ты достал меня — ты и твой Корпус, вечно суетесь, куда не просят, — прорычал Воскрешатель из числа псиоников и схватил Рейнольдса за ворот. — Ты что же думаешь, вы круче всех, потому что можете ментальные усилия объединять? Думаешь…

— Руки убери, — очень гадким голосом сказал Рейнольдс.

Упал на пол и разбился бокал, одна из женщин закричала и забилась в истерике. Мужчины дрались, к схватке присоединился третий, и в мгновение ока в середине комнаты закрутился целый вихрь обиды, злобы и возмущения.

Фэйрчайлд громко крикнул, призывая гостей к порядку:

— Бога ради, одумайтесь! Если мы будем драться друг с другом — нам точно конец! Неужели вы не понимаете — мы должны сообща делать дело!

Крик и шум улеглись не скоро. Бледный от злобы Рейнольдс протолкался мимо Кертиса, бормоча едва слышные оскорбления.

— С меня хватит, я ухожу!

За ним с непреклонным видом потянулись остальные Телепаты.

Машина быстро мчала их с Джули сквозь синеватую тьму. А в голове у Кертиса все вертелся и не желал забываться один пассаж из пафосного пропагандистского монолога Фэйрчайлда:

«Вам сказали, что победа Колоний будет означать победу псиоников над нормальными людьми. Но это не так! Отделение планировали и осуществляли не псионики и не мутанты! Мятеж представлял собой единовременную и спонтанную реакцию всех классов колонистов!»

— А вот интересно, — задумчиво проговорил Кертис. — А может, Фэйрчайлд ошибается. Может, псионики его контролируют, а он ничего и не подозревает. Но вообще, он мне нравится. Хотя он и дурак, каких мало.

— Да, он глупый, — согласилась Джули.

В салоне машины стояла густая темнота, и кончик сигареты вспыхивал в ней подобно яркому угольку разгорающегося гнева. На заднем сиденье спал Тим — его убаюкало тепло и урчание двигателя. За окном крохотной наземной машины проплывали бесплодные каменистые пустоши Проксимы III — бесконечные, туманные, чужие и враждебные. Изредка попадались возведенные человеком здания и проложенные им дороги, поля и элеваторы.