Военные разведчики XX века - Михаил Толочко

Это усложняло операцию, тем более что страж советской колонии был большим спецом по невозвращенцам: однажды в Женеве какой-то доверчивый профессор, сидевший с ним в машине, вежливо попрощался и заявил о намерении попросить политическое убежище. Наивный бедняга, конечно, не подозревал, что его духовник тут же даст ему по голове гаечным ключом, затем скрутит его, окровавленного, притаранит в посольство и вместе с коллегами запихнет в самолет, отлетающий на любимую Родину. Правда, швейцарцы этого не перенесли, и бдительного героя пришлось отправить подальше от скандала в дружественную Польшу, где только сумасшедшие просили политического убежища…

Шеймов провел небольшую подготовку — пожаловался офицеру на расстройство желудка из-за несвежей пищи. Тот подхватил с энтузиазмом: эти гады-поляки всегда кормят нас дерьмом!

В культурный центр при советском посольстве Виктор пришел пораньше, повертелся, показался, кому мог.

В 17.25 все толпой двинулись в кинозал. Виктор, переговариваясь со своим коллегой, шифровальщиком посольства, пропустил вперед офицера безопасности и будто нечаянно уронил зажигалку. Искать в такой толпе глупо и бесполезно, и он бросил коллеге: «Я сейчас к вам подойду!» Потоптался на месте и побежал в туалет, где уже никого не было. Закрывшись в кабине, с помощью инструментов Виктор открыл окно. Ему повезло: на улице рядом остановился грузовик, закрывший окно от случайного наблюдателя, и Шеймов, не теряя ни секунды, прыгнул на тротуар, уже напялил берет, закутался в шарф, надел темные очки.

Затем — такси. На ужасном английском недавно заученные слова: «Американское посольство?» — переспросил водитель по-польски.

Шеймов старался держаться уверенно и нагло (это всегда помогает): дал большой куш шоферу, на полицейского у подъезда взглянул как на чучело — тот даже взял под козырек — и важно вошел внутрь.

Дежурного Шеймов отвел подальше от телефонов. Заявил, что просит политического убежища, и написал на бумажке, что работает в КГБ.

Тут же к нему спустились несколько сотрудников ЦРУ, которые повели его в подвальное помещение. Правда, опять пришлось понервничать: навстречу шли польские рабочие, которые делали ремонт в посольстве, наверняка половина из них — сотрудники польской контрразведки! Пришлось отвернуться.

Американцы повели беседу профессионально: сколько у вас времени? Часы показывали 18.15, в 19.10 он должен возвратиться в кино, к коллегам. Кто начальник линии «х» — научно-технической разведки? Чем занимаетесь в Москве?

Когда Шеймов назвал свою должность, цэрэушники онемели от восторга, быстро перефотографировали его паспорт, записали домашний адрес и телефон, предложили уехать в США немедленно.

Шеймова это не устраивало, он передал условия связи в Москве: личная встреча у памятника Грибоедову на Чистых прудах.

Дальше все развивалось по неприхотливым правилам секретной службы: на «чистой» машине, то есть принадлежавшей дипломату, а не разведчику, Шеймова вывезли из посольства, проверились и доставили в район культурного центра. Там он влез через окно в туалет, дождался окончания сеанса и, жалуясь на боли в желудке, присоединился к коллегам, а им и в голову не пришло, что он где-то отсутствовал…

Кто он, Виктор Шеймов?

Родился в 1946 году в Москве и рос честным советским пионером и комсомольцем. И мать, и отец — ветераны Великой Отечественной, мать работала врачом в престижной поликлинике, отец, инженер-полковник, всю жизнь трудился на секретных объектах и приложил руку к созданию баллистических ракет.

В 1969 году Шеймов закончил училище имени Баумана и попал на работу в закрытый НИИ Министерства обороны, где занимался разработкой систем наводки ракет с космических спутников. Там к нему присмотрелись сотрудники КГБ и решили, что по всем параметрам он подходит для работы на более высоком уровне.

В 1971 году его взяли в суперсекретное восьмое управление КГБ, обеспечивающее функционирование и безопасность всей шифровальной связи Советского Союза, а также отвечающее за все коммуникации внутри КГБ и за рубежом.

Шеймов специализировался по защите шифровальной связи, в его функции входило обслуживание советских посольств и резидентур за границей: там, как известно, местные контрразведки выбиваются из сил, чтобы насовать «жучков» в советские представительства и, если повезет, проникнуть в сердце посольства — шифровальное помещение.

Жизнь шифровальщиков тяжела не только из-за кропотливого изнурительного труда — давит секретность, особенно за границей, где шифровальщики находятся под особым присмотром службы безопасности и следуют четким правилам поведения, исключающим любые контакты с иностранцами, даже в город, даже в кино выходят только вдвоем (впрочем, такая же картина и в иностранных спецслужбах).

В Москве жизнь, конечно, полегче, но тоже — никаких контактов с иностранцами, прямых или косвенных, никаких подозрительных связей.

Всех, замешанных даже в мелкие финансовые дела (например, заем крупной суммы), не совсем морально устойчивых, даже чуть диссиденствующих, всех, имевших несчастье состоять в родственной связи с сидевшими в тюрьме, а также с продавцами, директорами магазинов и другими потенциально криминальными элементами, вычищали из службы железной метлой.

Работа престижная, не связанная с грязными вербовками или стукачеством, высокооплачиваемая. Естественно, туда тянулись талантливые научно-технические работники, которых фильтровали, проверяли до седьмого колена, собирали отзывы от друзей и недругов (не забыв и о дворнике, со времен царя Гороха подмечающем, кто к кому заходит и сколько пустых бутылок кто-то вытягивает в авоське).

После крутого отбора сотрудники попадали в атмосферу важной для Родины работы, их щедро поощряли орденами за успехи, создавали условия для защиты кандидатских и докторских диссертаций, многие стали даже лауреатами Государственных премий. В управлении трудились высшей пробы математики, блестящие системщики.

Чужие шифры — клад для любой разведки. Если перед разведчиком стоит дилемма, кого вербовать: министра или шифровальщика, он предпочтет последнего.

Конечно, министр обладает множеством секретов, но шифровальщик может обеспечить доступ ко многим секретным коммуникациям и дать возможность преспокойно читать широкий круг перехваченных телеграмм. Разве американский флот одержал бы победу у Мидуэя, если бы не удалось раскрыть японские военно-морские шифры? А сколько жизней спасла расшифровка гитлеровских телеграмм, которая удалась англичанам! Правда, эти же телеграммы благодаря Филби и Кернкроссу ложились на стол Вашему Верховному и решили судьбу многих сражений, например, на Курской дуге.

В 1945 году бегство в Канаде советского шифровальщика Гузенко привело к аресту ряда агентов, передававших атомные секреты Советскому Союзу; серьезным ущербом обернулось также дешифрование вскоре после войны многих телеграмм НКВД (над этим американцы и англичане работали много лет) и, как результат, разоблачение двух агентов «пятерки» Маклина и Берджесса, которым, к счастью, удалось бежать в СССР.

Советские спецслужбы тоже проделали немало прорех в западных коммуникациях.

Шеймов отличался рациональной целеустремленностью — это видно из того как он познакомился с будущей женой. В августе 1973 года поехал в химчистку и приметил девушку, стоявшую в очереди с подругой. Девушка ему понравилась, однако этот момент знакомства он счел несвоевременным. Как опытный чекист, запомнил ее адрес, продиктованный приемщице. В день выдачи вещей он и устроил ей засаду с самого утра. Бастион был взят одним махом.

Избранница оказалась провинциалкой, звали ее Ольгой, она училась в университете. Вскоре они поженились. Ему пришлось открыться перед женой, правда, в детали своей работы он ее не посвящал, лишь подтвердил, что не имеет ничего общего с борцами против диссидентов и занят в основном засекреченными проблемами. Ольга тоже должна жить по законам секретности, она же в университете совсем распустилась и даже — о ужас — была знакома с одним канадцем. Пришлось деликатно отвести ее от опасной связи и приучить к порядку.

Шеймов дослужился до должности начальника отдела, курирующего шифрованную связь наших посольств, выбился в заместители секретаря партийной организации.

На работе он иногда попадал в острые ситуации. Например, во время революции в Канаде, когда возникла угроза захвата нашего посольства. Что делать? Не принимать решительных мер и ограничиться лишь повышенной безопасностью? Прекратить работу и ждать дальнейшего развития событий? Уничтожить все шифровальные таблицы, все кодовые книги, все секретные документы? На уничтожение одной шифровальной машины требовалось восемь часов, причем не было уверенности, что противник ее не восстановит. А в посольстве их было целых шесть, так что Шеймову было о чем поразмыслить.