Военные разведчики XX века - Михаил Толочко

— Да, идея заслуживает одобрения, — подтвердил оценку шефа Миядзаки. — С вашего позволения, однако, хотел бы заметить, что художественный уровень исполнения книжки мог бы быть и выше. Американский рынок — не наш, где проглотят гнилой фрукт, и даже с косточкой…

Ямягути знал, что его подопечный неплохо разбирается в искусстве, слывет эстетом.

— Мы служим императору, Миядзаки-сан, — вкрадчиво заметил капитан 1-го ранга. — И каждый обязан нести свою лепту к его стопам. В какой бы внешней форме она ни проявлялась. Я уверен, что художник, оформлявший книгу, тоже стремился к совершенству, но… Разве в нашей с вами работе все соответствует высоким помыслам Токио? Но мы прилежно и самоотреченно ведем борьбу с противником, тем самым приближая победу. Не так ли?

Миядзаки приподнялся и в покорном поклоне склонил голову. Затем он еще раз перелистал книжку. В ней было много картинок и мало текста — как раз то, что нужно маленьким ребятам, с которыми занимаются мамы и папы. На этой элементарной посылке и строился расчет ее авторов: книжка должна прежде всего попасть в руки взрослых. Как выяснилось несколько позже, это произведение оказалось предметом повышенного внимания самого президента США — Рузвельта. Точнее — один рисунок из целой россыпи других.

На развороте художник изобразил в цвете школьную географическую карту и двух мальчишек. На одного рисовальщик напялил форму военного матроса, а на другого нахлобучил шлем пехотинца. Широко расставив ноги, воздев к солнцу руки и широко разинув рты, вооруженные ребята стояли на всем пространстве Тихого океана от Филиппин до Сан-Франциско. Подпись состояла из нескольких слов: «Новая карта империи. Банзай!»

— Полагаю, американцам неплохо познакомиться с этим многообещающим символом, — закурив, процедил Ямагути. — Книжку следует всячески распространять.

— Будет исполнено, господин капитан первого ранга! Обещают прислать тираж.

— Затем я предлагаю вам, Миядзаки-сан, выехать в Лос-Анджелес, снять там квартирку и присмотреться к обстановке на Западном побережье… Предварительная договоренность с вашингтонскими властями у меня есть.

Тосио Миядзаки от неожиданности вскинул брови и, как побежденный гладиатор на арене Колизея древнего Рима обращал свой жалкий взор с мольбой о пощаде к ложе императора, уставился на шефа шпионской службы. Ему очень не хотелось выбираться из насиженного гнезда и тащиться в задымленный, пропахший нечистотами город. Но тут его взгляд случайно упал на золотой портсигар Ямагути, из которого он только что извлек и закурил сигарету. В левом верхнем углу на полированной поверхности четко вырисовывался герб императорской фамилии его страны — четырнадцать изящных лепестков хризантемы вокруг выпуклого солнца (только сам император имел герб с шестнадцатью лепестками).

Этого было достаточно. Он вдруг ощутил себя ничтожным зернышком в огромных песчаных часах, которые живут лишь до той поры, пока к ним прикасается рука властелина. Без него часы, время мертвы. Миядзаки, преисполненный благоговения, смиренно сложил перед собой холеные руки, мысленно поклонился императору Хирохито, затем, чуть привстав, опустил голову перед портсигаром с символами родины и властелина. Пристально наблюдавшему за этой немой сценкой Ямагути даже показалось, что в глазах подчиненного вспыхнули отблески священных лепестков священного осеннего цветка Японии. «Теперь его можно посылать даже в преисподнюю, — подумал Ямагути. — Что ж, у него все впереди, пусть служит верой и правдой!»

Сколько бы еще продолжались шпионские похождения Миядзаки, трудно сказать. Но у каждого начинания есть свой конец. Иногда добрый, иногда — бесславный. Контрразведка Соединенных Штатов не вдруг установила наблюдение за пытливым капитаном 3-го ранга. Объективно говоря, помог случай.

Однажды неудачный рыбак В. Тернтайн, проживавший в халупе на побережье, заявился к военным морякам в гавань и попросил, чтобы его принял командир. Тернтайн довольно сбивчиво объяснил, что рядом с ним живет бывший матрос срочной службы Томпсон. Когда его списали на берег, он стал по-чер-ному пить. Денег не было. Но он где-то раздобывал гроши и умудрялся достать одну-две порции рома или джина. А потом ложился спать. Но в один прекрасный день Томпсон побрился, переоделся в военно-морскую форму и исчез. Вечером вернулся трезвым, сказал, будто собирается снова служить. Так повторилось несколько раз. Рыбак заметил, что возвращается Томпсон с какими-то бумагами, прячет их под половик, а утром, в гражданском платье, уходит с ними в город. Тернтайн начал за ним исподволь следить и… зафиксировал встречу соседа с каким-то япошкой: тому разжалованный моряк, оглядываясь, передал целый ворох бумаг.

Для военно-морской контрразведки США остальное было делом техники — Томпсона задержали, а Миядзаки, который получал от Томпсона выкраденные на боевых кораблях документы, продолжал разгуливать как ни в чем не бывало. Оказывается, в Вашингтоне опасались поднимать волну вокруг капитана 3-го ранга, от которого нити тянулись в самые дипломатические верха, а это могло вызвать нежелательный международный скандал. Томпсон же после долгих препирательств со стороны судебных органов — его дело числилось одним из первых уголовных дел об иностранном шпионаже в Америке — был приговорен к 15 годам тюрьмы. Миядзаки об этом узнал, находясь уже дома, в Токио. Он обладал дипломатическим иммунитетом…

Другим незадачливым агентом японской разведки оказался капитан-лейтенант Омаи. Шпиона подвела неуемная жажда в любое время дня и ночи разделять ложе с «белогрудой» женщиной света или полусвета.

— Вы сломаете себе шею, Омаи-сан, — отчитал как-то агента Ямагути. — Прекратите свои амурные похождения, или я выпровожу вас отсюда в двадцать четыре часа!

Омаи слишком долго прожил на Западе (здесь он родился и вырос) и отличался от покорных, тихих японцев буйным, несговорчивым нравом. Как сказал Аристотель, «наш характер — это результат нашего образа жизни». Теперь к тому же он возненавидел свою профессию.

— Размер моего жалования, Ямагути-сан, не позволяет мне иметь собственное мнение о вашей нравственности. Но стоит вашему покорному слуге пошевелить пальцем, как из недр ваших тайных похождений выплывут весьма неблаговидные факты…

— Замолчите! — взбесился Ямагути. — С этой зарплатой, думаю, вам предстоит распрощаться. У вас слишком низкие и подлые мысли!

— Не ниже, чем брюхо у утки, — с наглой ухмылкой отрезал Омаи.

Последняя реплика оказалась выше сил Ямагути.

— Подлец, под арест! — срывающимся голосом заорал он.

— Честь имею кланяться, вы не в казарме, — капитан-лейтенант повернулся на каблуках и исчез в дверном проеме.

Но эта словесная перепалка не осталась без внимания контрразведки США: в кабинете Ямагути были установлены подслушивающие устройства.

Ночью в номере гостиницы «Континенталь», где остановился Омаи, его разбудил телефонный звонок. Нежный женский голосок обеспокоенно промурлыкал:

— Вы не спите?

Нет, он еще не спал. Да если бы и спал! Ему все было противно, мерзко. А когда хочется послать всех к дьяволу, самые полярные крайности могут сойтись. Он узнал знакомый голос шансонетки из ресторана, с которой был близок пару раз в этой гостинице.

— Я этажом ниже, номер 602. Спуститесь?

Дважды приглашать Омаи не требовалось. А на рассвете, когда шпион вернулся в свой номер, он недосчитался одного «сов. секретного» документа — перечня вопросов, интересующих Токио. Какие же сведения предлагалось добыть агенту? Приведем некоторые вопросы. «Какова структура американской разведки? Какими средствами в этой стране лучше осуществлять шпионаж? Кто из офицеров военно-морского флота США наиболее перспективен с точки зрения высоких постов в возможной войне? Каковы их биографии, чисто человеческие характеры? Какова тактика ночного боя подразделений ВМФ? Перечислите сигналы и средства опознания судов. Сообщите данные об имеющихся в наличии линкорах, крейсерах. Имеет ли место передислокация эскадр? Каково морально-политическое состояние личного состава флота?» Затем давалось конкретное задание: «выяснить характеристики нового артиллерийского снаряда для 203-мм палубного оружия…»

После такого провала — Омаи отдавал себе полный отчет о случившемся и о грозящих последствиях — он словно в воду канул. Ямагути не знал об исчезновении «сов. секретного» документа и продолжал распоряжаться агентурой. Прошло несколько недель. Из Токио вдруг поступил запрос: «Почему до сих пор нет сведений о снаряде 203-мм?» У бывалого, хладнокровного шпиона перехватило дыхание. Перед мысленным взором возникло видение всадника Апокалипсиса. Он понятия не имел об этом распоряжении из Центра. Однако уточнять, демонстрируя неосведомленность перед вышестоящим начальством, не стал. Решил: «Обойдемся, выкрутимся своими силами». Раньше его люди уже получили доступ к 203-мм корабельному орудию, поэтому суть дела не требовала особых пояснений. Кому же теперь давалось задание по характеристике снаряда? И тут Ямагути осенило — Омаи! Однако осуждать этого жалкого ловца каждой юбки уже не имело смысла. Требовалось действовать, причем немедленно.