До особого распоряжения - Борис Пармузин

- Я сейчас приду. Вы отдыхайте. Рано утром пойдем через овринг. . - сказал проводник и стремительно

вышел из комнаты.

Адхам нарочито медленно укладывался. Ему хотелось поговорить с Махмуд-беком.

В караван-сарае комнаты с земляным полом, пропитанные вечной сыростью. Сухие травы,

служившие подстилкой, уже слежались. Адхам ворошил их, пытаясь устроить более удобную постель.

Трава ломалась, несмотря на то что была влажной.

- Что такое овринг? - спросил Адхам.

В неуютной, сырой комнате, совершенно пустой, неприятно молчать. Махмуд-бек замер у маленького

окошка, рассматривая пыльный двор. Зачем-то потрогал сухой фитиль коптилки, которая стоит на

подоконнике. Ее давно не зажигали. Здесь останавливались бедные люди, не имеющие возможности

тратиться на несколько капель масла или керосина.

- Овринг? - рассеянно переспросил Махмуд-бек. - Это, говорят, страшная штука. Я еще не ходил по

такой дороге.

- Срываются люди? - задал вопрос Адхам.

- Не слышал. Пожалуй, больше на нервы действует.

Повернувшись, Махмуд-бек посмотрел на истрепанные стебли травы и посоветовал:

- Сходи, Адхам, к хозяину. Пусть даст сухой травы. Да и масло в коптилку нальет. Жутковато в этой

комнате.

- Хорошо, господин.

Побыть бы одному. Не дает покоя мысль о японце, о каком-то Акбаре, о не понятном ему молчании

проводника.

Тянется между ними ниточка. Едва заметная, едва ощутимая. Когда и кого они здесь проводили?

Побыть бы одному...

Но раздались шаги. Оживленный, в ожидании хорошей выручки, шел хозяин с пахучим снопом сухой

травы. Другой сноп тащил Адхам. Этот запах сразу же перебил стойкую сырость, напомнил об осенних

лугах.

Схватив запылившуюся коптилку, хозяин стремительно выбежал. Махмуд-бек так и не разглядел его

лица.

Вернувшись, тяжело дыша, хозяин торжественно объявил:

- Будет гореть... - Но сам не зажег коптилку. Сэкономил спичку.

Махмуд-бек опять повернулся к окну. Адхаму не понравилась этакая пренебрежительная поза.

Пропало желание продолжать начатый разговор.

Адхам шелестел сухой травой, взбивал ее, как курпачу - теплое, стеганое одеяло, раскладывал халат.

Но сейчас было не до него. Японец и Акбар. И, конечно, проводник...

- Почему, господин, вы так боитесь Пулатходжаева и его людей? Кто он такой? - спросил вдруг Адхам.

Махмуд-бек остановился над Адхамом и спокойно произнес:

- Я не боюсь Пулатходжаева, хотя он очень опасен. И в этих горах он сможет расправиться со мной.

- У вас есть картинка с Живым Богом... - Адхам не скрыл усмешки.

176

- Он не посчитается с Живым Богом, - сказал Махмуд-бек. - Ни с каким богом не посчитается.

- Все-таки боитесь?

- Не хотел бы его увидеть, - сознался Махмуд-бек. - Но дело не в этом.

- А в чем же?

- Он может много причинить зла людям.

- Людям? - уже открыто усмехнулся Адхам. - Людям... - И он повернулся к стене. - Отдыхайте,

господин. Завтра трудная дорога.

- Да... Трудная... - согласился Махмуд-бек и снова подошел к окну.

Японец, Акбар, проводник...

Не заснет, пожалуй, Махмуд-бек, пока не узнает у проводника о человеке, который еще недавно мог

уйти через границу.

Проводник вернулся с каким-то свертком.

- Это хорошее мясо... - объяснил он. - Жареное. Можно долго нести в горах.

- Дал японец?

Проводник кивнул: японец.

- А еще кого ты видел?

- Спрашивал слуг, хозяина, стражников у дворца: никто не проходил. Мы первые идем за весной.

- Чужие люди обязательно должны зайти к Живому Богу? За его картинкой?

- Обязательно. Дальше без нее трудно идти...

Махмуд-бек вздохнул: все ясно...

Проводник, помолчав, отрицательно покачал головой:

- Не ясно, хозяин.

- Почему?

- Картинку Живого Бога можно было получить раньше. И год назад, и два года назад.

- Ты о чем думаешь? - тревожно спросил Махмуд-бёк.

- В нашей дороге всегда надо думать, хозяин... - Проводник посмотрел на спящего Адхама, на ворох

сухой горной травы и уже спокойно добавил: - Сейчас надо отдыхать, хозяин. Завтра будет очень трудно.

Мы должны к вечеру прийти в Гульташ. Нигде останавливаться нельзя. С вашей ногой совсем будет

плохо. Надо отдыхать...

- Надо... - поддержал Махмуд-бек.

Но сможет ли он заснуть.

Из рукописи Махмуд-бека Садыкова

Японская разведка в тридцатых годах проявляла большой интерес к «мусульманским делам».

Одним из специалистов, своеобразным советником в японской разведке был мулла Курбангалиев.

Старательно работал «знаток тюркских языков» Курбан-Али.

В 1962 году увидела свет книга английского разведчика Рональда Сета «Тайные слуги». Автор

называет несколько фамилий, приводит даты и документы, свидетельствующие о широкой программе

«объединения мусульман», которой решила заняться Япония.

При активной помощи слушателей шанхайского «Колледжа Тунь Веня» осенью 1933 года в Маньчжоу-

Го был проведен панисламистский конгресс. С большой речью на конгрессе выступил ярый националист

Гияс Исхаки.

Сразу следует сказать несколько слов и об этом «деятеле». Сын деревенского муллы, он стал

сотрудником татарских газет, выпускал книги, активно участвовал в делах эсеров.

Исхаки носился с идеей создания нового мусульманского государства «Идель-Урал-Штаты» («Волго-

Уральских Штатов»). Потом, разумеется, бежал за рубеж. Сотрудничал с японской разведкой. В 1938 году

созвал «съезд» мусульман, призывал их к объединению, предсказывал новую войну. При Гитлере Исхаки

стал издавать журнал «Идель-Урал» (контроль издания и ассигнования принадлежали Розенбергу).

Японская разведка привлекала к работе и других националистов.

В Токио был приглашен Абду-Рашид-Казы Ибрагимов, уроженец Сибири. В молодости он много

странствовал, получил духовное образование в Медине. Позже вернулся в Россию, редактировал в

период 2-й Государственной думы бульварную газету «Сирко». И даже выпустил книжечку «Как обратить

японцев в ислам».

Но он был сам одним из тех, кого разведка Японии прибрала к рукам.

Японская разведка приняла участие в создании реакционных обществ «Пробуждение великой Азии»,

«Белый волк», «Черный океан», «Туран» и другие.

Отделения некоторых обществ находились в Китае, Индии, Персии, Турции, Афганистане и других

странах.

Буржуазные националисты, готовые продать родную землю в любые руки, принимали участие в

создании этих обществ.

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

177

Он решил поговорить с проводником немедленно. Возможно, в этом поселке придется задержаться и

выждать удобное время для встречи с хозяином харчевни.

Махмуд-бек не представлял, как он подойдет к японцу. Этот хитрый человек сложит на груди руки и

будет кланяться. Попробуй выжать из него нужные сведения. Бесполезное занятие...

Но и откладывать разговор с проводником нельзя. Махмуд-бек осторожно поднялся. Взглянул на

Адхама, который, повернувшись к стене, по-мальчишески сладко посапывал.

Через грязное окно в комнату с трудом пробивался рассвет.

Весенние рассветы - ранние. Махмуд-бек, пораженный, застыл на пороге. Снежные вершины

отливали нежными синеватыми красками... А ниже, где-то совсем рядом, просыпалась торопливо,

радостно буйная зелень. Даже тесный грязный двор караван-сарая сейчас выглядел иным. В горах

потянулась несмелая, но свежая травка.

Проводник уже накормил и напоил лошадей. Сейчас он внимательно осматривал седла, сбрую.

Добросовестный, честный парень. Еще вчера он отводил глаза в сторону, опускал голову. Возможно, он

связан словом, клятвой. Но Махмуд-бек многого от него не потребует.

- Хозяин, все готово, - сообщил проводник, - сейчас будет еда. Вон...

Под котлом билось пламя, жадно пожирая прошлогодний кустарник. За всю дорогу Махмуд-бек ни

разу не вмешивался в его дела, и сегодня не из-за лошадей и завтрака так рано поднялся.

- Надо было бы поесть в харчевне... - сказал Махмуд-бек.

- Очень рано, - ответил проводник.

- Попросить японца...

Проводник пожал плечами.

- Или японец хочет, чтобы я быстрее ушел?

- Ему... все равно... - не очень уверенно ответил проводник.

Махмуд-бек провел ладонью по лохматой, спутавшейся гриве коня. И конь благодарно кивнул

головой.